Пока Хвост бежит к Реддлу, а Берта, разинув рот, ползет навстречу своей гибели, Дамблдор с 7 июня по начало июля (поскольку от Берты Реддлу становится известно об организации Турнира и назначении Грюма на должность преподавателя именно с начала июня) полностью подготавливает Игру-4.

Ошибка Директора, не пожелавшего лично вмешаться в судьбу Сириуса и Петтигрю, а предоставившего это сделать Гарри, в конечном итоге не только чуть было не привела к гибели Сириуса от рук, а точнее, от губ дементоров, но и прямо ведет к, мягко говоря, досрочному возрождению Реддла. Гарри не готов вступить в борьбу против Тома, а пока Дамблдор будет готовить мальчика, сколько еще невинных жертв может образоваться?

Вероятно, и на эту тему добрый Люпин высказал в разговоре 7 июня пару недобрых слов. Когда Питер найдет хозяина, возрождение Реддла станет неизбежным. Но что сейчас может предпринять Директор, чтобы донести правду о грядущей магической войне Гарри, подготовить его к будущим испытаниям, показать ему, что он может сражаться, постепенно подвести к знанию о том, что он может быть смелым, ловким, догадливым?..

Директор находит весьма оригинальный способ воспитать в мальчике и без того существующие зачатки бойцовских качеств. Несомненно, идея возобновить Турнир Трех Волшебников, легендарное соревнование между студентами магических школ, пришла в голову именно Дамблдору.

Во-первых, то, что площадкой для проведения Турнира стал именно Хогвартс, а в жюри присутствовали представители исключительно британского Министерства, свидетельствует по меньшей мере о том, что инициатива поступила именно с британской стороны.

Во-вторых, для возникновения самой мысли о возобновлении состязания, которое когда-то было прекращено из-за гибели одного из участников, необходимы невероятная смелость мышления и большое политическое мужество – чего, очевидно, у Фаджа нет.

Более того, вряд ли такая идея вообще могла родиться среди представителей высшего звена британского Министерства – в силу умственной ограниченности одних (Фадж и Бэгмен) и абсолютной незаинтересованности в Турнире других (Крауч).

В-третьих, кто может лучше всего помнить о Турнирах, не проходивших уже миллиард лет, как не старенький Директор одной из участвовавших когда-то в состязании школ?

А если еще и обратить внимание на приготовленные для Турнира задания (прояви смелость и забери драконье яйцо, прояви сообразительность и раскрой загадку яйца, чтобы пройти во второй тур, прояви храбрость, чтобы спасти своих друзей, затем пройди полосу препятствий, проявляя скорость реакций и вообще целый набор бойцовских качеств), а также уровень посвященности в них профессорского состава Хогвартса, всякие сомнения и вовсе отпадут.

Наконец, объяснив правила первого тура, Крауч прямым текстом спросит не у кого-нибудь, а именно у Директора: «Думаю, это все, верно, Альбус?» – и Директор кивнет в ответ. Авторство идеи очевидно, и Дамблдор смело может ею гордиться.

Отмечу сразу: возобновляя Турнир, Дамблдор ставит своей целью не победу в нем и унижение других директоров. Главное для Дамблдора – научить Гарри сражаться, обучив его практическим навыкам владения боевой магией. Воспитание в мальчике морально-нравственных качеств – это, конечно, хорошо, но пора бы подумать и об учебе, в которой Гарри, если не брать во внимание Защиту (и то – спасибо одному лишь Люпину), нигде особо не блещет.

А уж если и до самого Гарри впоследствии дойдет, что «в следующий раз, когда я не смогу освоить какое-нибудь заклинание, ты знаешь, что делать… напугай меня драконом», то Дамблдору об этом известно как минимум со времен факультативов по вызыванию Патронусов. Такая вот индивидуальная мотивация учащегося: «Ну, если уж знания даются тебе, мальчик мой, успешно лишь при преодолении опасных препятствий, вот тебе, дорогой, пожалуйста, Турнир, вот несколько взрослых противников, рядом с которыми нужно выглядеть хотя бы достойно, вот тебе препятствия, для преодоления которых придется подумать головой и проявить характер. И сам, все сам…»

Конечно, проблемы морального плана никуда не уходят: вытолкнуть Гарри на арену необходимо так, чтобы он не возгордился собственной избранностью, не почувствовал себя любимчиком Дамблдора, но и не струсил перед лицом неизвестной опасности, сражаясь наравне со взрослыми. Да и задания основе своей содержат в себе значительный элемент спасения личности – своей или чужой.

В задачи Игры Года также входит детальное ознакомление Гарри с окружением Реддла, его историей и событиями, сопутствующими его приходу к власти и последующему падению – а как иначе мальчик поймет, насколько Том ужасен?

Наконец, в Хогвартс приезжают очень разные и совершенно новые люди – ведь пора уже Гарри учиться, что не все из них бывают хорошими, а человеческие отношения – штука очень хитрая, сложная, крайне запутанная, но весьма интересная.

Идея замечательная, но вот на практике ей могут помешать столько людей хороших и разных, что для обеспечения быстроты воплощения замысла Директор сразу решает не мелочиться.

- Корнелиус! – зовет он, засунув голову в камин. – Как поживаете, мой старый друг?                                                                                                                                          

Надо сказать, поживает Фадж не то чтобы очень, и Дамблдору это прекрасно известно. Бегство маньяка-убийцы прямо под носом у поддавшего с Директором Фаджа, отмена казни гиппогрифа («А куда вы смотрели, Корнелиус, пока я протокол подписывал? В моем имени, между прочим, целых пять слов») и инцидент с дементорами, едва не применившими поцелуй к надежде магического мира, мягко говоря, не слишком положительно повлияли на и без того не большой авторитет Министра, стремительно приближая его к нулю.

Фадж, трясясь в своем кресле частично от отходняка 7 июня, частично от страха оное кресло потерять, понимает, что необходимо срочно что-то делать, чтобы спасти свою за свой имидж. Ожидаемый летом финал Чемпионата на огромное событие, способное затмить неудачи Министерства, тянет слабо – это престижно для страны, крайне хлопотно для Министерских и никак не отражается на рейтинге лично Министра, тем более, что три сборные королевства (Англия, Шотландия и Уэльс) до финала даже не доползли…

В общем, сидит Фадж в своем кресле, рыдает и причитает и тут вдруг слышит из камина голос Дамблдора:

- Мой дорогой Корнелиус, прошу вас, не убивайтесь.

Возникшая в языках пламени рука Директора протягивает Фаджу лимонную дольку.

- Да как не убиваться, Дамблдор? – грустно говорит Фадж, покорно потянувшись за долькой. – Все очень плохо…

- Ах, Корнелиус, не волнуйтесь, я знаю, как это исправить, – безмятежно сообщает Дамблдор.

- Знаете? – в голосе Фаджа недоверие смешивается с надеждой.

- Разумеется, – серьезно кивает Дамблдор. – Есть небольшая идея. Как вы смотрите на то, чтобы восстановить старую добрую традицию, объединяющую многие страны, и организовать событие поистине европейского масштаба?

Фадж на идею подобного рода, которая будет явно отмечена первыми полосами газет в течение всего года, смотрит округлившимися от счастья глазами. Ведь Директор, по своему обыкновению, подает ее так, что Фаджу кажется, будто оная идея родилась исключительно в его, Министра, голове, а Дамблдор готов помочь с ее реализацией – и место предоставить, и задания придумать, и участников созвать…

В общем, закончив разговор с Дамблдором, Фадж принимается выплясывать в кабинете чечетку, выказывая чудеса владения акробатическими приемами, а затем тут же берется за дело. Ну и, поскольку «дело» у большого начальства ограничивается лишь тем, чтобы раздавать указания подчиненным, Фадж вызывает в кабинет глав Департамента международного магического сотрудничества Крауча и Департамента магических игр и спорта Бэгмена и, хлопая в ладоши (исключительно в приказном порядке), излагает обоим суть идеи (своей, я напомню).

Бэгмен, прекрасно осознавая, какие перспективы открывает Турнир лично перед ним, тоже хлопает в ладоши (от радости), и становится понятно, что весь груз реализации гениальной идеи ложится на плечи Крауча, который стоит и хлопает ушами.

Но делать нечего и, проклиная приказ Министра и абсолютную бесполезность Бэгмена, обязанности которого, видимо, заканчиваются на том, чтобы бегать и орать на каждом углу о неслыханном событии, облачившись в форму «Уинбурнских Ос», Крауч принимается курировать сразу два дела – проведение Чемпионата и организацию Турнира.

Пока Бэгмен и Фадж неприкрыто радуются, а Крауч скрытно матерится, честный, но хитрый Дамблдор аккуратно и исподволь ведет через Крауча переговоры с главами двух магических школ, к участию в Турнире которых выбрал сами догадайтесь, кто.

То есть понятно, что именно эти школы участвовали в Турнире изначально. Так исторически сложилось. Но, право слово, так исторически сложилось, что никаких возрастных ограничений в Турнире не было. А теперь они будут. Так что, если бы у Дамблдора имелось большое желание, он мог бы и школ-участниц поменять. Однако большого желания у него не имелось. Вовсе даже наоборот.

Мадам Максим, ввиду уникального телосложения и, в целом, благосклонного отношения к Дамблдору как к человеку, Директору и политику, есть для Дамблдора Игрок (пусть пока и Слепой) крайне полезный. Да и, что уж тут говорить, исторически сложилось так, что отношения Англии и Франции, пусть никогда не отличавшиеся пламенной любовью, все ж были преимущественно союзническими. Дамблдор, таким образом, медленно притягивает мадам Максим в свою команду, по достоинству оценив ее человеческие качества.

Старый знакомый Каркаров необходим Директору в качестве замечательного прикрытия своей Игры. Сам того не подозревая, Каркаров, бывший Пожиратель Смерти, станет главным козлом отпущения, когда вскроется, что кто-то подбросил имя Гарри в Кубок Огня, но об этом – позже.

Кроме того, вместе с Каркаровым в Хогвартс явно приедет гордость всея Болгарии Виктор Крам – вот тебе, Гарри, дополнительная мотивация выглядеть достойно на Турнире.

Начавшиеся в июне переговоры, вероятно, ясно показали, что ни у Олимпии Максим, ни у Игоря Каркарова особого желания участвовать во вновь возобновленном Турнире нет. Ибо традиционное соперничество трех европейских школ магии лучше, естественно, не доводить до прямого соревнования и выяснения, ученик какой школы все-таки лучше. Да и уж слишком сильно торчат из всей этой затеи уши лично Дамблдора, согласившегося сделать Хогвартс площадкой для проведения Турнира.

Впрочем, раз уж отказаться нельзя (капитулирующий игрок – проигравший сражение без борьбы игрок), лучше уж так, чем ждать в своих школах приезда целой делегации из Хогвартса во главе с Дамблдором и всего британского Министерства вместе с ним.

Очевидно, что подготовка к Турниру заняла достаточно много времени. Слова Каркарова: «…после всех встреч, переговоров, компромиссов…» – свидетельствуют, что к согласию приходили долго и мучительно. Да и Бэгмен на финале Чемпионата днем 15 августа проговорился: «Они подписали, не так ли? Они согласились, верно?» – с явным подтекстом в стиле «наконец-то».

Наверняка в переговорах возникало много проблем, да и на момент 15 августа, как тогда же отметил Крауч, согласованы были еще не все детали: «Мы договорились не делать объявления, пока все детали…»

Какими же могут быть эти детали?

Ясно, что задания Турнира однозначно должны были вызывать много вопросов. Кроме того, главным и непременным условием, выдвинутым британской стороной, было место проведения возрождающегося соревнования.

Далее. Судя по тому, как сильно станет вопить Каркаров в Комнате чемпионов, именно ему пришла в голову идея о возрастном цензе для возможных участников Турнира. В самом деле, во всем мире уже наслышаны о необычайных приключениях Гарри, Каркаров, как бывший Пожиратель, очень хорошо знает, что началось после падения Реддла (из-за Гарри!), и, как многие его «коллеги», откровенно говоря, побаивается скрытых сил мальчика и его неизведанных способностей. Естественно, ему совершенно не хочется, чтобы против его Чемпиона Дамблдор выдвинул Гарри. Отсечь мальчика от Турнира путем наложения возрастного ценза – идея, которая нравится всем директорам. Особенно – Дамблдору.

Ибо не станем забывать, что Турнир Директор устраивает для Гарри, как серьезное отражение тест-контроля Игры-1. Давайте же понаслаждаемся в очередной раз тем, как Директор одним скупым движением умудряется убить большое количество зайцев.

Казалось бы, мотивы согласившегося на возрастное ограничение Дамблдора очень просты: поскольку задания Турнира сложны и опасны, пусть в нем участвуют совершеннолетние волшебники, способные за себя отвечать.

Но, если Турнир, как заверяет Директор, затеян с целью «Волшебники всех стран, соединяйтесь!», зачем делать задания сложными? Ведь важнее тогда мир-дружба-жвачка и сопутствующий пиар.

Через призму Игры с разных углов картина выглядит весьма интересным образом, что в свое время уже отмечали Анна и Екатерина.

Угол первый, стратегический: в свете грядущего возрождения Реддла, как я уже отмечала, не плохо было бы устроить для Гарри тест-контроль и тренинг в одном флаконе, включающий в себя серьезную магию. Соответственно, возрастные ограничения необходимы Дамблдору, чтобы дать Гарри задания взрослого уровня.

Угол второй, воспитательно-психологический: для Гарри крайне полезно научиться сражаться со взрослыми противниками и вообще чувствовать себя со взрослыми на равных. Как бы ни старался Дамблдор дать мальчику как можно больше детства (по возможности, счастливого), все-таки неумолимо приближается момент, когда оно закончится, и Гарри должен быть психологически к этому готов. Возрастные ограничения, само собой, гарантируют, что его соперниками будут взрослые – и вначале растерянному мальчику придется собрать в кулак все, что вложил в него Дамблдор хорошего, чтобы выглядеть перед ними достойно, понемногу и безо всякого зазнайства начиная чувствовать себя увереннее. Очень полезное приобретение, знаете ли, особенно если учитывать, что в грядущей войне Гарри придется не просто участвовать вместе со взрослыми, но и быть их лидером.

Угол третий, нравственно-этический: свежепропесоченный Люпиным Дамблдор больше обычного старается придерживаться этических норм и не делать участниками Игры (пусть даже косвенными) детей. Обязательным внутренним условием самого Дамблдора изначально становится совершеннолетие будущих участников Турнира (кроме Гарри).

Угол, наконец, четвертый, конспиративный: официальное введение возрастного ограничения позволит Дамблдору в момент, когда окажется, что Гарри почему-то стал четвертым Чемпионом от Хогвартса, сделать большие голубые глаза: «Ну надо же, а ведь все мы так старались, чтобы ничего подобного не произошло!»

Добавлю, что уверена, что нашла не все углы – если поискать, то можно обнаружить еще что-нибудь. Ибо куда мне до Дамблдора – да и не стоит забывать о бритве Оккама и приниматься за умножение сущностей без острой на то необходимости. Ценз введен – и это дело рук либо лично Дамблдора, либо идея Каркарова, которого могли к ней и ненавязчиво подтолкнуть.

Напоследок отмечу, что введение возрастного ценза, видимо, широко не обсуждалось – ибо Драко в поезде в школу еще явно не подозревает об ограничении, значит, отец ему, рассказывая о Турнире, об этом не говорил. Молли (донельзя счастливая тем, что Директор решился на ограничения… о, она слишком плохо его знает), Чарли и Билл знают об этом потому, что это знает мистер Уизли, тесно общающийся с Дамблдором. Съел, Драко?

Итак, со сдержанно спокойной миной и ликуя в душе Дамблдор соглашается на ценз – взамен предлагая способ его соблюдения. Мне кажется, именно об этой детали говорил Крауч 15 августа – договаривающиеся стороны не до конца прояснили вопрос, как именно контролировать отбор Чемпионов.

Из архивов памяти Дамблдора совершенно случайно и очень кстати извлекаются сведения об артефакте, с помощью которого осуществлялся отбор Чемпионов в прошлом – знаменитом Кубке Огня. Есть у меня подозрение, что все это время он хранился в Хогвартсе – и продолжает там храниться после окончания Турнира. Косвенно эта догадка подтверждается тем, что на церемонию открытия Турнира Кубок внесет Филч, ответственный за школьное имущество по долгу службы.

Впрочем, не принципиально. Возможно, все это время Кубок пылился на полках в офисе какой-нибудь Международной Конфедерации магов. Важно то, что, согласно древней традиции, именно Кубок должен выбрать участников. Однако так уж его заколдовали, что потенциальным участником может стать любой, бросивший в него свое имя – вне зависимости от возраста.

Исправлять эту опцию в Кубке, заложенную давно, прочно и неизвестно кем, не слишком легкое занятие (ну, не знаю, может, для Дамблдора оно и легкое – но он об этом упорно молчит). Гораздо легче будет наложить вокруг Кубка возрастную черту, пересечь которую не сможет никто, моложе 17 лет.

На том и порешили – следует отметить, без особого доверия со стороны мадам Максим и Каркарова. Однако они вынуждены пойти на ответную уступку – не забыв, при этом, настоять на том, что задания Турнира никто знать не должен, кроме их непосредственных организаторов, во избежание утечки информации в уши Чемпионов. Директор, хмыкнув в усы, соглашается – совершенно случайно забыв отметить, что он-то и является главным организатором Турнира.

Вроде бы, все. Начинается долгая подковерная борьба, в которой Директор пока остается единственным, кто искренне поддерживает официальную идею Турнира о сплочении учеников разных стран – он-то знает, перед лицом какой опасности им всем предстоит сплотиться.

Еще один вопрос, который предстоит решить – каким образом Дамблдор собирался протащить Гарри в Турнир? Кто должен был бросить его имя в Кубок?

Сам Дамблдор? Нет, это нежелательно, ведь ему надо делать честные глаза, когда на него накинутся с обвинениями. Хагрид? Он не владеет столь сложной магией – ведь необходимо же внушить Кубку, что школ-участниц не три, а четыре, от лица одной добавленной школы предложив к Турниру Гарри, чтобы Кубку было не из кого выбирать. Макгонагалл? О, Дамблдор слишком джентльмен, чтобы давать даме столь скользкие поручения.

Конечно же, напрашивается Снейп – идеальная кандидатура для подобного рода дел («Альбус, разве это законно?» - «Да тише вы, Северус!»). Однако Снейп, отправленный 7 июня медитировать на тему своих ошибок, исключен из Игры-4.

Впрочем, это не беда – Директор слишком гибкий человек, ему не обязательно иметь Снейпа в Игре, чтобы успешно ее вести, попутно сохраняя в ней требуемое равновесие между хорошим и плохим следователем.

Я бы даже сказала, что Снейп, отстраненный от Игры, в этом смысле удобнее, нежели тот Снейп, которого мы наблюдали в Финале Игры-3. Ибо он станет угадывать на лету любое движение Директорских бровей и приведет его в исполнение немедленно, стремясь реабилитироваться в глазах начальства.

Кроме того, Дамблдор, опять же, в силу гибкости мышления, легко сможет при необходимости использовать в Игре кого угодно. А в Хогвартсе именно в этом году толпится как никогда много народу.

Итак, Директору необходимо новое старое доверенное лицо, человек, способный занять место правой руки Дамблдора вместо надолго отстраненного Снейпа. И вот из уст подумавшего Дамблдора вырывается ставшая уже хрестоматийной фраза: «Нам срочно нужен новый преподаватель Защиты от Темных Искусств».

Мракоборец, член Ордена Феникса и старый друг Директора Аластор Грюм принадлежит к породе пенсионеров, у которых все болит, но которые в своей жизни добились немалого и не собираются останавливаться. Кроме того, через огонь, воду, лишение части носа, ноги и Бог знает, чего еще, Грюм в свое время прошел вместе с Дамблдором – а такое не забывается.

Я уверена, что Грозный Глаз практически сразу согласился помочь Директору (как в свое время без колебаний ему помог еще один старый друг – Николас Фламель) – еще и потому, что Дамблдор прямо проинформировал его, для чего он его приглашает.

Возможно, Кодекс Люпина сыграл свою роль, а может быть, почуяв что-то неладное, аки когда-то Макгонагалл, Грюм просто припер друга к стенке правильными вопросами, зная Дамблдора и имея богатый опыт узнавать то, что скрыто. Как бы то ни было, Грюм заслужил право подняться на уровень наиболее осведомленного Игрока.

По мере узнавания Аластора о том, что ко всем событиям, в последнее время происходящим с Гарри в школе, имеет прямое отношение сам Директор, объясняющий Грюму, зачем, в конечном счете, все это необходимо, оба глаза Грюма становились идентичными по размеру.

Тем не менее, долго бегать за ним с уговорами и вазочкой с дольками не пришлось, ибо Грюм в доску свой, всегда готов бросить все силы на борьбу с главным врагом и согласится помочь в воспитании Гарри (сына своих сослуживцев) даже без прибавки к жалованию. И даже, замечу, не станет спрашивать, законно ли это, ибо в вопросах, что такое «хорошо», а что такое «плохо» на войне, смею полагать, разбирается получше любого другого.

Вместе с преподавательскими нюансами, распорядком дня, правилами школы и вводом в курс Игры Дамблдор с Грюмом обговорили план, каким образом следует поместить имя Гарри в Кубок. План прост, гениален и местами очень смешон.

Во-первых, Грюму первое время следует делать вид, будто он держится максимально далеко от всяких Турнирных дел, чтобы никто не мог его заподозрить.

Во-вторых, с помощью заклинания Конфундус Грюму надо в определенный, строго установленный момент (о котором – позже) заставить Кубок принять к участию студента какой-то четвертой школы.

Наконец, в кульминационный момент беспомощности и растерянности Директора перед наездами Министерских работников и иностранных гостей Грюму следует предложить какую-нибудь версию, объясняющую выбор Гарри в Чемпионы, но вместе с тем отводящую все подозрения от Дамблдора, и направляя их вместо этого, как у Грюма водится, искать виновника где-то в компании таинственных Темных Сил.

А на кого лучше все свалить? «И не надо на меня так смотреть, Игорь».

Правильно, вот тут-то и становится Каркаров очень необходимым Слепым Игроком (официально ввожу новый термин; он означает, что кто-то втягивается в Игру и начинает выполнять в ней роль активно действующего и важного лица, не подозревая об этом. Примеры: Квиррелл, Локонс, какое-то время – Люпин, далее будет Амбридж).

Самое смешное в плане – то, что по задумке Грюм должен выложить рассерженным и возмущенным собравшимся в Комнате чемпионов, по сути, всю правду (как говорил Отто фон Бисмарк, если хочешь одурачить мир, скажи ему правду).

Ставка Дамблдора себя оправдает – глаза Директора настолько чисты и невинны, что аж на слезу пробивает, а авторитет Грюма остается крайне высоким, к его словам умные люди прислушиваются, а Пожиратели Смерти откровенно его боятся, да и история с обвинением Темных Сил во всех смертных грехах подходит Грюму, как никому другому.

И все, конечно, хорошо, замысел Темных Сил окажется раскрытым, но вот почему ни Дамблдор, ни Грюм впоследствии не сделают ничего, чтобы сорвать Темные Планы, и вообще не будут знать, откуда же эти Силы вдруг взялись в Хогвартсе – это кого-нибудь будет волновать?..

В общем, хихикая в вазочку с дольками, просто вспомним слова Директор о том, насколько это «забавно, как порой бывает устроен человеческий мозг».

Скорее всего, после назначения Грюма на должность преподавателя и, вероятно даже, в его присутствии, Дамблдор, так сказать, не отходя от кассы, устроил срочное производственное совещание с деканами факультетов и профессорами, на котором, сияя, словно новогодняя гирлянда, объявил коллегам, что Грозный Глаз в этом году станет преподавать вместе с ними.

Попутно, подозреваю, Дамблдор прошелся на тему того, что студентов необходимо серьезнее подготовить по курсу Защиты, и лучшей кандидатуры, чем экс-мракоборец, Дамблдор на сем посту не видит (мягко намекая, что видеть и не хочет).

И еще одно: в ближайшее время всему коллективу предстоит собрать все силы, чтобы достойно встретить и обеспечить проведение только что возрожденного (по инициативе неугомонного Министра, разумеется, который больше всех в стране печется о дружбе между молодыми волшебниками разных стран) Турнира Трех Волшебников, в организацию которого, – как бы между прочим сообщает Дамблдор, – внесены некоторые изменения: ввиду опасности заданий, вводится возрастной ценз для потенциальных участников.

Зная одинаково сощурившихся в этот момент Макгонагалл и Снейпа, слишком хорошо знающих Дамблдора, можно предположить, что у обоих появились совершенно обоснованные подозрения по поводу происходящего: если Грюм приглашен в школу, значит, тучи сгущаются (у Снейпа аж рука чешется, так сгущаются). Не логичнее было бы устроить Гарри, скажем, дополнительные факультативы по боевой магии, а не бросать все силы на организацию Турнира, к участию в котором мальчик ввиду малого возраста даже не допущен?

В общем, щурятся эти двое совершенно по делу – на то и рассчитано. Излюбленная уловка Директора: я сказал, а вы понимайте, как хотите. И заметьте, Северус, я все еще на вас обижен, так что, как, сами догадаетесь, чье место занял Аластор?

О, Снейпу новый преподаватель Защиты еще меньше по душе, чем предыдущие (и у него есть свои причины). Не удивлюсь даже, если Снейп грешным делом на досуге размышляет, не принял ли Дамблдор Грюма на работу еще и потому, что знал, что это ударит по Снейпу так, что тот скоро взвоет и попросит Люпина обратно? Не удивлюсь даже, если Снейп окажется прав.

Тем временем Министерство узнает о назначении Грюма на должность преподавателя Хогвартса – и реакция, разумеется, следует далеко не радостная. Половина чиновников откровенно побаивается, другая – считает его сумасшедшим и, начитавшись статей Риты, спекулирующей этой темой, пока не подвернется чего поинтересней, укрепляется в этой мысли и насчет Дамблдора.

Реакция Фаджа, скорее всего, тоже не слишком одобрительна – особенно когда он узнает программу курса нового преподавателя. Тем не менее, идти против Директора Фаджу, объевшемуся за лето столько долек, что его уже от них тошнит, остро не выгодно.

Тандем Министр-Директор сохраняет свою силу до тех пор, пока от Дамблдора зависит кресло Министра – ибо общественность, как мы помним, давно и прочно предпочитает видеть в этом кресле Дамблдора, который упорно отказывается.

Следовательно, Министр будет готов порвать отношения с Директором только тогда, когда общественность от Директора отвернется (на это, между прочим, и ставит Люциус Малфой, так и не перенесший тяжелую душевную травму, вызванную несостоявшейся казнью гиппогрифа, и готовый мстить – мстить и пороть. Но об этом – позже).

Пока же Фадж, донельзя умасленный Дамблдором, идти против него не будет, посему Попечительский совет молчит, а Грюм, черкнув пару слов Люпину, начинает думать, что паковать в чемоданы.

Кстати, насчет Фаджа. Удивительно, но Турнир принесет ему не совсем то, чего он ожидал, ибо произошла явная внутриминистерская подножка. Согласно достигнутым договоренностям, в жюри Турнира кроме директоров трех школ-участниц войдут Людо и Крауч. Три представителя Британии из пяти – и для Министра Магии не нашлось места!

В этом почему-то упорно видится сильная пощечина со стороны Бартемиуса, вынужденного все лето делать грязную работу (а юридически и не подкопаться: если вы, Министр, будете в жюри, другие министры тоже могут захотеть… Кроме того, мы это дело начали – нам и закончить).

В общем, худо-бедно все со всеми договорились. Лето в самом разгаре, директора школ-участниц, жеманно улыбаясь, обещают не опаздывать и настаивают на перепроверке всех деталей прежде, чем подписать трехстороннее магическое соглашение на участие в Турнире, в Министерстве продолжается возня, Департамент международного магического сотрудничества пашет в преддверии финала Чемпионата, студенты Хогвартса отдыхают на каникулах, а довольный Дамблдор, уладив дела с Игрой, уминает дольку за долькой.

А где-то в это время в Албании Хвост прибегает к Реддлу, и Берта Джоркинс, разинув рот, приползает навстречу своей гибели – со всеми вытекающими.

Мы наблюдаем одну крайне интересную картину: Дамблдор и Реддл, не сговариваясь, дают одно и то же задание своим помощникам. Которые впоследствии окажутся одним и тем же лицом.

Преследуя диаметрально противоположные цели, оба плана в своем развитии идут параллельно, готовы к началу финала Чемпионата мира и пересекаются в двух точках: Аластор Грюм и Гарри Поттер.

А вообще, вся эта ситуация является, на мой взгляд, очень хорошей иллюстрацией выражения о том, как многое, что на первый взгляд кажется невероятным совпадением, на самом деле есть результат вполне закономерного развития событий.