Горе я знаю – оно помогать меня учит несчастным.

Вергилий. Энеида

Для Гарри самым тяжелым воспоминанием следующего дня остается то, когда к нему в больничное крыло приходят родители Седрика. Мальчик пытается рассказать, как он погиб. Чета Диггори ни в чем не винит Гарри, напротив, благодарит, что он вернул тело Седрика обратно. Я думаю, отчасти то, как прошла эта встреча – заслуга Дамблдора, который с Диггори поговорил. Еще одна заслуга в сотне прочих.

В порыве отчаяния Гарри пытается отдать родителям Седрика призовые за Турнир, но миссис Диггори пятится: «О нет, это твое, дорогой, мы не можем… оставь себе». Выглядит это, должно быть, так, будто Гарри пытается откупиться за то, что выжил – он. Как будто деньги за смерть Седрика могут унять горе его родителей.

Все последующие дни Гарри избегает появления на людях. Для него вновь наступает период острого одиночества и изоляции – что естественно, ведь многие дети боятся того, что Гарри, вероятно, мог сделать с Седриком. Мальчика одиночество не волнует – наверное, впервые в жизни. В то, что думают об окончании Турнира другие дети, его психика просто не может вникнуть. И это нормально. Мальчик пока находится под надежной охраной ее защитных механизмов.

Смерть Седрика влияет практически на всех. Гарри она помогает начать понимать, что он никогда не станет частью компании беззаботных студентов – он всегда будет сам по себе, и пропасть эта станет только увеличиваться. И это – вовсе не самое плохое, что может случиться. Потому что есть еще и хорошее: Гарри, Рон и Гермиона достигают такого уровня взаимопонимания, что перестают нуждаться в словах.

Гермиона проверяет «Ежедневный Пророк» каждый день, но в нем выходит лишь маленькая заметка о том, что Гарри выиграл Турнир – и ни слова о смерти Седрика. Только в поезде девушка признается друзьям, что поймала Риту Скитер – умирая от желания рассказать о своем достижении всю неделю, Гермиона держится, потому что все понимает.

Близнецы, узнав о побеге Людо, окончательно сдаются в попытках получить обратно свои деньги: «Это не важно. Не теперь, в любом случае». Смерть Седрика заставляет повзрослеть и их.

Единственным человеком в эту последнюю неделю учебного года, с кем Гарри может общаться, помимо друзей, оказывается Хагрид. Трио приходит к нему в четверг 29-го, потому что уроки Защиты были отменены.

У Хагрида получается сделать, казалось бы, невозможное – он заставляет Гарри улыбнуться: «Ты в порядке?.. Нет, не в порядке. Конечно, нет. Но будешь <…>. Я знал, что он вернется. Годами знал. Знал, что он где-то там, выжидает. Это должно было случиться. Ну, и случилось – и нам нужно просто это принять. Мы будем сражаться. Должны остановить его, прежде чем он хорошо вцепится. Таков план Дамблдора, в любом случае… какой смысл сидеть и волноваться об этом? Что идет, то придет, и мы встретим это. Дамблдор рассказал мне, что ты сделал, Гарри, – грудь Хагрида вздувается от гордости. – Ты сделал столько, сколько сделал бы твой отец, и я не могу дать тебе лучшей похвалы за это».

Гарри расплывается в улыбке.

Всю неделю трио ждет какого-то знака, вести о том, что происходит за стенами Хогвартса. Оно и понятно – приближается что-то большое и страшное, но дети понятия не имеют, как это приближение должно происходить. Война – это ведь громко, правда?

Однако два года спустя, как всегда, окажется прав Дамблдор, отмечая, что в схожие моменты «мы страшимся лишь неизвестности и не более того».

В конце концов даже ребята понимают, что смысла плавать в туманном будущем нет никакого, а потому просто погружаются в настоящее, оставаясь вместе.

Гарри боится прощального пира, как, наверно, боятся его в эту неделю многие. Однако Дамблдор знает, что делает. Изменить того, что случилось с Седриком, он не может, но все еще может помочь всем остальным извлечь из этого пользу.

Мне очень нравится его речь на прощальном пиру, и я приведу ее целиком – каждое слово в ней точно выверено и неимоверно важно. А потому я не могу и не хочу анализировать все эти слова в отдельности – но очень хочу, чтобы вы разглядели их по-настоящему, в новом свете Игры:

- Очень многое я бы хотел сказать вам сегодня.

Голос Директора остается спокойным. Изумительный пример мужества для меня. Ведь мужество – это не то, когда ты с криками и песнями кидаешься на амбразуру. Мужество – это когда ты понимаешь, сколько всего и всех от тебя зависит, и, забыв о своей собственной, глубоко личной боли и слабости, забыв о себе и не обращая внимания на рвущиеся внутренности, как бы ни было тяжело, встаешь и говоришь с теми, кто нуждается в твоей поддержке и силе. С идеально прямой спиной и невыразимо ровным голосом. Потому что, в конце концов, какой смысл истерить перед толпой детей?

- Но сначала я должен признать потерю очень хорошего человека, который должен был сидеть здесь, наслаждаясь пиром вместе с нами. Мне бы хотелось, чтобы вы все встали и подняли свои бокалы за Седрика Диггори, пожалуйста.

Что все и делают.

- Седрик был человеком, – продолжает Директор, – который служил примером многих качеств, отличающих факультет Пуффендуй. Он был хорошим и верным другом, трудолюбивым человеком, он ценил честную игру. Его смерть повлияла на многих из вас, знали ли вы его хорошо или нет. Поэтому я думаю, у вас есть право знать, как это произошло. Министерство Магии не хочет, чтобы я говорил вам это. – «Но не послать ли нам все авторитеты еще разок?» – Седрик Диггори был убит Лордом Волан-де-Мортом.

Дамблдор прекрасно осведомлен о будущей реакции родителей его студентов на это заявление. Но:

- Тем не менее, мое убеждение состоит в том, что правда обычно предпочтительнее лжи, что всякая попытка притвориться, будто Седрик умер в результате несчастного случая или по собственной глупой ошибке, будет оскорблением его памяти.

После этого Директор начинает говорить о Гарри, и мальчик опускает глаза. Дамблдор тяжело и серьезно поворачивается к нему и поднимает свой кубок. Он всегда идет первым – чем бы ни был наполнен его кубок, в их истории с Гарри он всегда идет первым.

Почти все в Большом Зале повторяют его действие, встав на ноги и салютуя Гарри, бормоча его имя. Разумеется, некоторые слизеринцы, включая оборзевшего Драко, вызывающе игнорируют Директорскую просьбу. Но дорого бы я отдала за то, чтобы увидеть, с каким выражением лица в честь Гарри пьет Снейп, занявший свое место по правую руку от Директора (то есть остаться сидеть у него в любом случае не получилось бы).

- Целью Турнира Трех Волшебников, – продолжает Дамблдор, когда все вновь затихают, – было укрепление и дальнейшее распространение понимания в магическом мире. В свете того, что случилось – возвращение Лорда Волан-де-Морта – эти связи более важны, чем когда-либо.

Каждый гость в этом зале, – многозначительный взгляд, посланный в сторону студентов Дурмстранга, – будет тепло встречен здесь в любое время, если захочет прийти. Я скажу вам это еще раз – в свете возвращения Лорда Волан-де-Морта мы сильны лишь настолько, насколько объединены, и слабы настолько, насколько разъединены. Лорд Волан-де-Морт обладает очень большим даром сеять раздор и вражду. Мы можем бороться с этим лишь столь же сильными связями дружбы и доверия. Различия в привычках и языках не значат ничего, если совпадают наши цели, а наши сердца открыты.

Я убежден – и никогда прежде я так не надеялся ошибиться – что нас всех ждут темные и тяжелые времена. Некоторые из вас, сидящих в этом Зале, уже пострадали от рук Лорда Волан-де-Морта. Многие ваши семьи были разорваны на части. Неделю назад мы лишились нашего товарища.

Помните Седрика. Помните, если придет время, когда вы вынуждены будете сделать выбор между тем, что легко, и тем, что правильно, вспомните, что случилось с мальчиком, который был добрым, хорошим и смелым, потому что он встал на пути у Лорда Волан-де-Морта. Помните Седрика Диггори.

Дамблдор вновь затрагивает глубинную проблему, и смысл его фразы звучит по-разному для Гарри и для всех остальных. Слова Директора – ключ ко всей предстоящей борьбе.

Для Гарри это – напоминание о порядочности, о нравственности высшего порядка, о том, что Седрик еще только учился этим качествам. Ведь он, колеблясь между совестью и желанием, в решающую ночь действительно выбрал легкое, попав в этическую ловушку. Он согласился с предложением Гарри, но не мог не понимать того, что не понимал даже сам Гарри – пусть Гарри помогали, как и ему, Седрику, именно Гарри спас его от паука.

Точно так же, как сам принял решение рассказать Седрику о драконах – и только после этого Седрик помог Гарри с решением загадки второго тура. И то – не так, как помог ему Гарри с драконами. Точно так же, как сам принял решение остаться в Озере, чтобы спасти всех заложников – а он, Седрик, уплыл с Чжоу, стремясь к победе, и даже не подумав об этом.

Для Седрика Турнир был игрой, и, если бы паук задержал Гарри, Седрик бы вряд ли остановился. Гарри принял решение спасти его от Крама и помочь с пауком – и Седрик чувствовал, что Гарри достоин Кубка больше. Но в тот момент легкое – желание выиграть и порадовать в том числе отца – в нем победило. Гарри вышел из этического тупика, предложив свой вариант решения дилеммы. Седрик, согласившись на этот вариант, своего тупика не избежал.

Это жестоко, да. Это не умаляет факта его гибели, не делает легче, и я не стремлюсь оскорбить его память или его фанатов, но я говорю так, как есть: Седрик выбрал легкое – и вот к чему это привело.

С другой стороны, об этом знают единицы. Для всех остальных слова Дамблдора имеют несколько иной смысл: ваша воля выбирать – быть ли честными, добрыми и хорошими, как Седрик, либо же стать убийцами таких людей, как Лорд Волан-де-Морт. Нас ждет непростое время. Но, если мы все будем стремиться выбирать правильное, в этом мире станет больше Седриков, чем Реддлов, и тогда наш мир будет в порядке. Помните Седрика. Будьте, как он – и тогда не останется ни одного Волан-де-Морта – и мы сможем жить. Помните Седрика Диггори.

После речи Дамблдора Гарри становится лучше.

Вскоре студенты покидают Хогвартс. Из интересного в поезде – разоблачение Риты Скитер, Людо Бэгмена и посрамление Малфоя и Ко с помощью близнецов.

Выйдя из поезда, Гарри в припадке вдохновения отдает Фреду и Джорджу призовые. Хорошие дела должны вознаграждаться. А Фред и Джордж, без сомнения, сделали много хорошего для этого – и не только этого – года.

Приложим еще несколько усилий и поглядим, что мы имеем в сухом остатке.

Людо и Каркаров по разным причинам подаются в бега. Что ж, это их выбор, и они сами за него расплачиваются.

Мистеру и миссис Диггори предстоит долгий путь работы с собственным горем, которое у миссис Диггори на следующий же день после смерти сына уже оказалось далеко за пределами слез. Их, разумеется, не надо убеждать в возрождении Реддла, но в ближайшее время они вряд ли смогут помочь.

Старая команда ушей Директора во главе с Живоглотом в компании трио получает свое пополнение – к ней присоединяется Добби, искренне и верно преданный Дамблдору до самого конца. На плечи Добби ложится также забота о доведенной до нервного срыва Винки, потерявшей в этой жизни все – ее раны вряд ли когда-нибудь затянутся полностью.

Возрождение Турнира Трех Волшебников привело к тому, что идеями, которые провозглашал Директор, прониклись по меньшей мере Чемпионы – Флер и Крам тепло прощаются с Гарри, и оба они не собираются разрывать образовавшиеся связи.

Многим дурмстрангцам открылась истинная суть их директора и политика его управления школой – Крама мало волнует, кто придет на место Каркарова, но, я полагаю, это верный сигнал, что еще сохраняется надежда на то, что ученики сами изменят свою школу.

Мадам Максим помирилась с Хагридом и, хотя понадобилось некоторое время, чтобы ее убедить, согласилась помочь Директору в вопросе с великанами – этим летом парочке предстоит долгая дорога.

Аластор Грюм освобожден из 10-месячного заточения и, как только он придет в себя, будет готов присоединиться к старому другу Дамблдору, с которым они, я уверена, не удержались от подтруниваний: «Жестокий ты человек, Альбус». – «О, Аластор, не ты ли мне жаловался, что хочешь отдохнуть? Вот, пожалуйста, у тебя было 10 месяцев». – «А не хочешь ли ты отдохнуть, Альбус?» – «Эм… нет, пожалуй, большое спасибо».

Малфой-старший наконец-таки побил Директора на поле Политических Игр и теперь наслаждается результатом, даром, что Рита сидит в банке. Небо омрачает лишь возвращение Реддла, который, конечно, никому не даст жить спокойно, ну да бог с ним пока что. Хотя нет – не с ним…

Драко, окончательно запутавшись в своих чувствах к Гарри и всему, что связано с отцом, делает неверный выбор и вместе с Крэббом и Гойлом кичится тем, что принадлежит к силе, поднявшей голову. Эх, знал бы он, чем это обернется для них всех – а пока вместо сыновей с поезда к Пожирательским семьям выкатываются осьминоги в волдырях (работа трио и близнецов).

Фред и Джордж получают неожиданное вознаграждение за свои труды в качестве Полуслепых Игроков и возможность исполнить свою мечту – скоро всем понадобится повод посмеяться, без этого никак.

Рон многому научился за этот год и крайне успешно преодолел очередной этап взросления – большим сигналом к изменениям в его голове служит то, что в миг разлуки, поборов себя, он таки просит у Крама автограф. И на этом фронте цели Дамблдора успешно достигнуты, кроме того, Рон теперь готов, как может, помогать Гарри в самой настоящей войне.

Перси, и так не больно окруженный пониманием под родительско-семейным кровом и потому жаждущий самореализации на работе, пережить конфронтацию Дамблдора (родителей) и Министерства не в состоянии. Очень скоро он окончательно встанет на сторону Фаджа, а пока пытается отойти от неимоверного прессинга начальства и известия о подлинной истории семьи его любимого Крауча. Это для него – большой удар, который надолго выбьет его из колеи.

Гермиона, показавшая себя как блестящий, инициативный, самодостаточный и сообразительный Игрок, заслуживает всяческих похвал, место в команде и спецзадание от Директора – стать конфидентом Гарри. Эта девушка прокачалась в Игре с положения Слепого Игрока, и это очень достойно.

Сириус собирает старую гвардию, в которой каждому найдется работа: Флетчера, миссис Фигг, Люпина и многих, многих других. В Ордене Феникса случается пополнение – в его ряды вступают мистер и миссис Уизли, Билл, Чарли, Кингсли Бруствер и Нимфадора Тонкс.

Старшенькие Уизли во главе с отцом начинают работу над наведением мостов в узловых сферах магического сообщества – Министерстве, Гринготтсе, Международной конфедерации магов.

Сириус пока останавливается у Люпина.

Макгонагалл также вступает в Орден – она является одним из самых верных последователей Директора не только на войне, но и в Игре, кроме того, обладает старыми связями в Министерстве и способна в случае экстренной необходимости руководить школой вместо Дамблдора.

Фадж отныне настроен резко против Директора и готов приложить немало усилий, чтобы его недалекое мнение разделяло как можно большее число людей, чем упорно целый год будет играть на руку Реддлу. «Пророк» прибран под крылышко Министерства, и статьи, дискредитирующие Дамблдора и Гарри, станут выходить огромными тиражами с поразительной частотой.

В Министерстве потихоньку оформляются три противоборствующие стороны: люди Ордена и люди Реддла, тянущие на себя Фаджа, как одеяло, а также люди самого Фаджа, стремящиеся сделать все, чтобы сбросить Дамблдора с кресла Директора. Они попортят Ордену немало крови в скором будущем.

Реддл возродился и начинает собирать силы. Меньше всего ему надо, чтобы о его существовании кто-то узнал, поэтому в своей Пожирательской норке он намеревается копошиться предельно тихонько. Кроме того, в его жилах теперь течет кровь Гарри, и, как бы к этому ни относился сам Реддл, у Дамблдора при упоминании о данном факте в глазах наблюдается торжествующий блеск, и мы знаем, что служит тому причиной.

Последние из древнего рода Краучей прекратили свое существование – Бартемиус Крауч-старший убит собственным сыном, который теперь хуже, чем мертв.

Открывая нам Крауча-старшего, думается мне, Роулинг приглашает нас поразмышлять над вопросами методов и средств, личного и служебного, о том, что из этого важнее, в пользу чего следует делать выбор, можно ли их совмещать и, если да, то как?

Это, собственно, все та же философия выбора в жизни каждого человека. Крауч в свое время попробовал выбрать все разом.

Кроме истории со своим сыном, Бартемиус дважды на протяжении пары месяцев допустил фатальную ошибку (которой никогда бы не допустил тот же Дамблдор, в чем мы убеждаемся на примере его отношений с той же Трелони). Оба раза – когда с аристократическим презрением к простым людям и созданиям отрекся от своих подчиненных.

Во-первых, он позволил уйти из своего Департамента и остаться без должной охраны Берте Джоркинс, и она попала в щупальца Реддла, после чего завертелся весь механизм Плана Тома.

Во-вторых, Бартемиус прогнал Винки, вновь избавляясь от той, которая знала его тайну и, кроме прочего, могла бы помочь ему в битве с Хвостом, и стал заложником ненавидимых им Темных сил.

В том, как он отрекся к Винки, очень четко прослеживается параллель с тем, как он отрекся от сына. Собственно, эта цикличность его решений, одна и та же повторяющаяся ошибка (правильно, пока не выучишь урок, он будет повторяться, и повторяться, и повторяться, аж пока не прибьет), и приводит его к однозначному и крайне печальному итогу.

С другой стороны, изгнание Винки сыграло на руку не только Реддлу, но и Дамблдору. Директор подобрал эльфа, и это позволило ему переиграть Реддла.

Вообще, это очень хороший пример, иллюстрирующий, как быстро учится Дамблдор: в прошлом году он не стал жертвовать Клювокрылом, в этом – Винки. Директор, конечно, не знал, каким полезным для него окажется домовой эльф Крауча в последствии, но вот то, чем он отличается от людей, подобных Бартемиусу: один жесток к живым существам, другой – милосерден; один поплатился жизнью за свою жестокость, другой спасет своим милосердием тысячи душ.

Милосердие, к слову сказать, спасет и Гарри. И именно милосердию (наряду с высокой нравственностью) Дамблдор учит подростка все эти годы.

Милосердие. Милое сердце.

У Барти Крауча-младшего были прекрасные задатки и великолепные перспективы. Он изначально был душевно тонким человеком, ранимым, эмоциональным. Но отец никогда не замечал его, а мать была тихой, слабой, забитой женщиной, которая любила сына, но полностью подчинилась мужу. Барти хотелось заслужить уважение и внимание обоих, в особенности – отвергающего отца, поэтому он наверняка лез из кожи вон с самых ранних лет.

Как похожа эта модель отношений отца и сына на ту, что все время демонстрируют Малфои. Страшно подумать, что произошло бы с ними, не возьмись за них Дамблдор (не в последнюю очередь потому, что горький опыт с обоими Бартемиусами его многому научил – он ведь и впрямь ответственен за всех своих Игроков), если бы война не закончилась, если бы никто из них так и не понял, насколько важна семья, что важнее ее вообще ничего нет, если бы Нарцисса все-таки не была настолько сильна своей любовью.

Барти старался добиться успехов в учебе. Он получил 12 СОВ, но из уст отца во время припадка в Запретном Лесу не сорвалась гордая и сердечная фраза типа «Молодец, сынок!», какую произнесли бы и Артур Уизли, и Амос Диггори, окажись они на его месте. Нет, Бартемиус изрек сухое: «Благодарю вас, это очень высокая оценка», – явно адресованное кому-то из чиновников во время светской беседы. То есть даже его подсознание выбросило из себя не личный разговор с родным сыном, а эпизод из беседы с коллегами – следовательно, полагало, что это не в пример важнее.

Мне кажется, то, что он сказал сыну, мало отличалось от этой фразы. Крауч вряд ли когда-то хвалил его по-настоящему, от всего сердца – потому что предполагал, что его сын обязан всегда находиться на таком высоком уровне во всем, потому что ничего сверхъестественного для представителей их семьи в этом нет, потому что его наверняка и самого так воспитывали – и, готова поспорить, это стало еще одним ударом для подростка. Посмотрите на того же Сириуса – горячие, сильные, блестящие, но такие ранимые мальчики его типа нуждаются в одобрении родителей, как в воздухе. И как же больно смотреть на них, когда они его не получают – а они никогда его не получают – не те родители.

Людей с ранимой душой Реддл всегда умел втягивать в свой круг. Барти пошел за ним, с одной стороны, найдя в нем тот интерес к себе, которого не видел дома, а с другой, наверняка в тайне желая, чтобы отец хоть так его заметил. Возможно, в отношении к нему Реддла подросток находил то, что принимал за заботу и понимание.

И вот уже когда родной сын стал сторонником злейшего врага, Крауч вдруг решил, что у него нет сына, что тот обманул все его надежды, но так и не понял главного: виной всему был он сам. В широком смысле именно он, Бартемиус-старший, и стал причиной своей смерти. Причем не единожды причиной.

С того самого момента, как Крауч отрекся от сына, ему уже было Барти не вернуть. Он всю жизнь так ненавидел Темные силы не только потому, что они Темные, но еще и потому, что из-за них (как ему казалось) он потерял семью. И, конечно, пост Министра. Типичный пример пагубности вожделеющего и алчущего карьеризма. И того, сколь жестоко ненависть расправляется с людьми, пустившими ее в свое сердце.

Крауч всю жизнь стремился отомстить, не признавая виновником всех своих бед самого себя, однако правда проста и страшна одновременно: он сам отдал сына в руки Волан-де-Морта.

Ни разу за все те годы, что Барти-младший жил у него после Азкабана, Крауч, судя по всему, не смягчил к нему свое отношение. Он просто механически исполнял клятву, данную жене.

И в голове у Барти наконец что-то щелкнуло. Сломалось. Он перестал считать Бартемиуса своим отцом. Тот стал для него просто врагом и еще одним тюремщиком. Что ж. Тут только и остается удивляться, каким образом в голове у Барти что-то не щелкнуло значительно раньше.

В конце концов, парень действительно долго терпел и на что-то надеялся. Но терпение любого человека не безгранично. Место отца в искалеченной душе Барти окончательно занял Реддл – отсутствующий, а потому наделенный всеми возможными добродетелями.

На Чемпионате мира, куда Барти попал только благодаря тому, что Винки целых полгода умоляла об этом Крауча, собравшись с силами, парень подал знак, распугавший предателей. И, как награда за его верность, вскоре к нему явилось чудо. Реддл спас его, освободив из тюрьмы.

И все, что Барти стал делать дальше, он делал ради самого дорогого человека на свете – своего хозяина.

Возможно, частично он был безумен – в отношении к Реддлу и отцу. Но во всем остальном он был абсолютно нормальным человеком. С блестящим умом, необыкновенной выдержкой и потрясающими качествами хорошего актера, между прочим. Он действительно был крайне талантлив.

Когда в ходе допроса Барти вспомнил о возвращении Реддла в его жизнь, по его пустому лицу расползлась безумная улыбка. Когда он вспомнил о поражении отца, улыбка стала еще шире, словно Барти увидел самый счастливый момент в своей жизни. Скорее всего, таковым он и был.

И это – настоящая человеческая трагедия, страшная трагедия разорванной души. Он действительно был счастлив весь этот год. Он жил, жил, как никогда, находился под опекой своего хозяина, купался в эмоциях всей школы, упивался своими успехами, чувствовал себя лучше, чем когда-либо за 30 лет жизни.

Это ужасное счастье. Счастье от противного, и означает оно лишь то, что Барти был глубоко несчастен всю свою жизнь.

Должны ли мы его пожалеть? Безусловно. Жалость – вообще хорошее чувство, близкое к любви (в самом широком ее понимании). Но должны ли мы, жалея его, оправдать его поступки, приведшие к смерти невинного ребенка?

Нет. У Барти Крауча-младшего были прекрасные задатки и великолепные перспективы. Но, как мудро и очень точно сказал Дамблдор, «посмотрите, что он выбрал сделать со своей жизнью». Вся история Барти, каким бы ни был его отец – исключительно его выбор. Оправдания лжи, насилию и убийству быть не может.

Любопытно, как эта модель отношений в треугольнике Крауч-Крауч-Реддл похожа на модель отношений Снейпа к Реддлу и Дамблдору. Тоже ужасный отец плюс потеря девушки, выбравшей другого, потеря уважения к Директору и безграничная жажда знаний привели его к Реддлу.

Только Реддл успел предать его чувства вовремя, убив Лили, и у Снейпа щелкнуло во второй раз, и он вернулся к Дамблдору. С тех пор модель Барти работает у него по отношению к Дамблдору, с тех пор ради него он готов пойти на все. Как говорится, посмотрите, что он выбрал сделать со своей жизнью.

А Дамблдор умеет учиться и на своих, и на чужих ошибках, поэтому он ни разу не предает Снейпа, чем и заслуживает его безграничное доверие и всепрощающую любовь, которые в итоге приведут к победе.

На данном этапе Снейп восстановлен в должности главного по тарелочкам и любимого сотрудника Директора. За истекший год он продемонстрировал силу, терпение, верность и преданность Директору и весь свой небывало замечательный характер во всей красе. Теперь, когда с возрождением Реддла Игра приобретает крайне опасный оборот, помощников Дамблдора, более-менее посвященных в истинные планы Директора, будет оставаться все меньше и меньше. Доигрывать Игру в итоге останется один он – Снейп. Но он, несомненно, справится – и справится блестяще.

Пока же ему следует возвращать доверие Реддла и с плохо скрываемым удовольствием вести с ним длинные задушевные беседы по типу: «Да, я прибыл к вам полтора часа спустя. Да, потому что меня прислал Дамблдор. Да, я тринадцать лет выполнял его поручения, жил неплохо и, между прочим, втерся к нему в доверие. Разумеется, Дамблдор думает, что я здесь, чтобы шпионить за вами по его просьбе. Но мы-то знаем, какой он дурачок. Что? Почему вы должны верить, что я не обманываю вас? Ах, оставьте, мистер Лорд, Дамблдор не дает мне даже место преподавателя Защиты – боится, что я сверну на старую дорожку. А мне так хочется преподавать Защиту, вы бы знали… Отчасти, кстати, именно поэтому я его и не люблю. А вас люблю. Да-да».

Между прочим, я не шучу – примерно так Снейп с Реддлом и объяснялся. Причем лжи в его словах практически не было. И Реддл поверил, как ни удивительно. В самом деле поверил.

Дамблдору и Снейпу во второй раз удалось невероятное. Как и до падения, Реддл продолжает считать себя лучшим в мире легилиментом. Однако он им никогда и не являлся. В честном поединке однажды его побил 20-летний мальчик, а 15 лет спустя его вернулся добить 35-летний мужчина. Обоих зовут Северус Снейп. Самый храбрый человек – и все такое.

А что Дамблдор? Конечно, трудно проследить его действия в последнюю неделю семестра, потому что информации от Гарри маловато, но попробовать можно.

Ранним утром 25 июня он говорит с Диггори. Затем следуют объяснения с Хагридом, мадам Максим и, вероятно, Макгонагалл, ибо Хагрид признается, что знает, что было с Гарри в ночь возрождения Реддла. Ну, а, раз знает Хагрид, знает и Макгонагалл. Полувеликанья парочка получает ответственное сверхсекретное задание наладить мосты с великанами.

Далее Дамблдор обращается к школе с просьбой не задавать Гарри вопросов по поводу того, что случилось. К чести студентов, они Директора слушаются.

После, вероятно, с Дамблдором связывается Фадж, выполняя свою угрозу обсудить управление школой. Дамблдор, скорее всего, пытается с ним поговорить еще раз – безуспешно. Где-то в этот момент возвращается Снейп – краткая вспышка облегчения для Директора («Слава Богу, вернулся…»).

Вечером 26 июня Директор беседует с миссис Уизли перед тем, как она покидает замок, и настаивает на том, чтобы Гарри ехал домой прежде, чем она заберет его в Нору. Миссис Уизли говорит, что «у него есть свои причины» – и мы о них знаем.

Где-то между 27 и 30 июня (вечер пира) происходит сбор Ордена Феникса – до этого Дамблдор, как и обещал, лично связывается с мистером Уизли и Мародерами. 29 июня он получает от Хагрида известие о состоянии Гарри – все хорошо настолько, насколько может быть хорошо в данной ситуации. Директор снова может свободно выдохнуть.

Первый сбор Ордена Феникса, несомненно, свидетельствует о том, что война началась. И, поскольку доверие Министра утеряно, Директору придется работать на два фронта.

А что Игра? История повторяется дважды: первый раз – как трагедия, второй – как фарс. Это известная поговорка, но в данном случае выходит наоборот. Несомненно, зеркальная этой, Игра-1 была чем-то не очень страшным. Игра-4 же разворачивается во всю мощь. Все очень серьезно. Крупнейший промах в Игре, которая, несмотря на перестроения, прошла в полном (полнейшем, я бы сказала) объеме – невинная жертва, ребенок Седрик Диггори. Крайне болезненны также потери обоих Краучей, ибо Директор ответственен за всех, кто так или иначе вертится на орбите его Игры.

Тем не менее, есть и большие победы. Первая из них – Гарри, который прошел тест-контроль действительно даже лучше, чем ожидал Дамблдор. Мальчик рисковал своей жизнью, чтобы спасти тело Седрика, а этого Директор никак не мог от него ожидать, ибо он не ожидал гибели Седрика. Весь год Гарри демонстрировал все, чего хотел от него Дамблдор – силу, мужество, храбрость и, что самое важное, великую нравственность духа. Гарри сумел доказать, что является полностью человеком Директора – и получил превосходное, самое прекрасное образование из всех, какие только возможны. Кроме прочего, укрепилась его связь с Реддлом.

Вторая большая победа Директора – то, что Реддл возрождается на условиях Директора, а это, без сомнения, очень важно. Все оставшееся время своей «жизни» Реддл медленно разлагается. Не в последнюю – а может, даже и в первую – очередь из-за того, что принял часть жертвы Лили. Кровь убитой течет в венах убийцы. Это ужасная магия.

Таким образом, поскольку медлить нельзя, уже сейчас оформляется Игра-5, разумеется, ввиду обстоятельств, завязанная на политике – из чего Директор, по своему обыкновению, собирается извлекать массу пользы.

Кратко скелет будущей Игры выглядит так: Дамблдору нужно выиграть время у Реддла, сменить власть. Поскольку до дементоров (ввиду упрямства Министерства) Директор пока добраться не может, работа ведется в четырех основных направлениях: великаны (в прошлом составлявшие костяк армии Реддла), оборотни (еще одни любимчики Тома), Снейп (Дамблдору необходимо, разумеется, держать руку на пульсе врага) и единомышленники (работа с Орденом и в Министерстве).

Вот из работы в Министерстве как раз и последует в дальнейшем первое – чтобы выиграть время, чтобы сменить власть, Дамблдору нужно будет отвлечь Тома чем-нибудь труднодосягаемым. Желательно, из Министерства, потому что, судя по всему, единственный способ убедить Министерских в возрождении Реддла – помахать Реддлом у них перед носом.

Ну и хорошо. Они этого хотят – они это получат.

Напоследок отмечу, что Дамблдор… Дамблдор действительно потрясающий человек, и я не устаю им восхищаться. Судите сами: только в этот год он добровольно взваливает себе на плечи Турнир и несет его до конца, не забывая про Игру и заботы о Большой Игре, не обращая внимание на собственную усталость и боль – безропотно продолжает и дальше тащить на себе всю войну.

Это действительно невероятно, и, пожалуй, по степени самоотверженности с Директором может сравниться один лишь Снейп, который тащит на себе почти то же самое.

А что делать? Крест заслужил – носи. Обожаю эту фразу.

В конце концов, завершилась лишь Игра-4. Но разве кто-то сказал, что закончилась Большая Игра?

Она продолжается, и, пока продолжается, как говорил Хагрид, чему быть, того не миновать. Он знает, о чем говорил. Знают все Игроки Директора и, хотя они не знают в точности, что будет дальше, точно знают, что готовы к встрече с этим.

Очень любят Дамблдора наверху. Ему подарили отличную команду, готовую броситься в бой по первому его слову – самых прекрасных, сильных и верных друзей на свете.