Все это, конечно, замечательно, однако пока не приближает нас ни на дюйм к ответу на вопрос, как именно в эту памятную ночь на 16 декабря 1995 года Дамблдор понял, что Нагайна – крестраж Тома?

Ну, если кратко: в парной к этой Игре-2 Директор, сколь помнится, с помощью безымянной змеи проверил, действительно ли крестражем Тома является Гарри (в Дуэльном клубе). Сейчас же он (вновь перевертыш) с помощью Гарри проверяет, действительно ли крестражем является змея Нагайна.

Чтобы в полной мере понять, как это Дамблдор с помощью Гарри узнает о змее, нужно сначала внимательно посмотреть направо, на змею, а затем налево, на Дамблдора. «Поведение змеи» действительно «любопытно».

Она страстно желает укусить спящего мистера Уизли, но понимает, что должна подавить импульс, поскольку у нее есть более важная работа. Интересное дело – первый раз в жизни наблюдаю нечеловеческое существо, которое так здраво борется с собственными импульсами. И еще вот этот замечательный вопрос, над которым я год ломала голову: куда и когда делась змея? И как? Спряталась в Отделе? Уползла обратно? Но тогда почему ее не увидели охранники в Атриуме? И почему люди, которые, по словам Тонкс, «обыскали все», не нашли ее в Отделе, если она пряталась там?

Что ж, в конце концов я поняла, что не надо множить сущности без необходимости – Тонкс ведь сказала об этом прямо: змея испарилась, исчезла.

Иными словами, трансгрессировала. Трансгрессировала что в Министерство, прямо на этаж Отдела, что из.

Но как, что это? Я, конечно, многое видела и во многое готова поверить, но не в змей, которые трансгрессируют сами по себе, увольте.

Далее, смотрим на Дамблдора:

- Разумеется, разумеется, – бормочет он своему приборчику. – Но в сущности разделены? – и голова змеи трансформируется в две головы.

Ах, что может быть драгоценнее, чем ежедневно входить в общение с мудрейшими людьми мира! Понимать бы еще, что они такое мудрое произносят…

Чем так мрачно доволен Дамблдор? Что сущности разделены? Гарри и Тома? Гарри и змеи? Тома и змеи? Что хочет узнать Дамблдор – был ли Реддл со змеей, управлял ли ею, или змея была одна, выполняя приказ, или завладел ли Реддл Гарри?

Что ж, похоже, все-таки последнее – вновь не надо множить сущности. Ибо Директор с самого начала понимает, что Том змеей управлял – если оная змея вообще была. Он первым делом спрашивает не о состоянии Артура, а о том, как Гарри увидел нападение на него – и знает ответ заранее, он, тщательно подбирая слова для вопроса, волнуется услышать то, что Гарри скажет – и, услышав, резко меняется, в его голосе исчезает прежнее спокойствие, ему не нравится то, что он услышал.

Но, если Гарри видел все глазами змеи, это может означать либо то, что Том контролирует змею и находится в ней (то есть змея – крестраж, часть самого Тома, в которую Реддлу не составляет труда просто так взять и вселиться), либо то, что все это Гарри просто приснилось – Том подослал видение. Второй вариант страшен для Директора тем, что тогда получается, что Том подключился не к змее, а к Гарри – и на самом деле ничего с мистером Уизли не происходит.

Выяснить, какая версия правильная, Директор решает сразу двумя способами: с помощью своего любопытного приборчика, который показывает, как сущности разделяются и соединяются (именно Гарри с Реддлом, змея тут вообще ни при чем), а также разведкой на месте, послав Эверарда в Министерство, а Дайлис – в больницу святого Мунго.

Только после получения подтверждения о том, что «в сущности разделены», и с мистером Уизли действительно приключилась беда («Он выглядит нехорошо, – сообщает Эверард, – он весь в крови…» – «Они пронесли его мимо моего портрета, – докладывает Дайлис. – Он выглядит плохо…»), Дамблдор говорит Макгонагалл, чтобы она подняла остальных детей Уизли, только после этого он начинает действовать очень быстро. Прежде Дамблдор не исключал возможности, что сон Гарри могли и внушить.

Почему после беседы с приборчиком Директор выглядит мрачно-довольным?

Ну, радоваться и правда особо нечему, Артур серьезно ранен, сущности разделены лишь пока.

Но кое-чем Дамблдор все-таки может быть удовлетворен – змея действительно оказалась крестражем.

Сделать этот вывод можно, лишь поняв (как я спустя год напряженного обдумывания), что Реддл управлял змеей (и как он это делал), а не что змея была сама по себе. То, что змея борется с импульсом, уговаривая себя не набрасываться на спящего Артура – однозначное тому подтверждение. Туда же – и очевидно сверхъестественная трансгрессия змеи. Ну не умеют змеи трансгрессировать сами по себе!

И, наконец, как иначе Гарри мог подключиться к змее, если Реддла в ней не было – и Гарри ни до, ни после этого случая больше никогда в жизни к ней, как к еще одной родственной душе, не подключался? Более того, он никогда не подключался и не подключится ни к одной частице души Тома, кроме той, что находится в самом Томе.

Нет, Гарри был в змее именно потому, что в ней был Том – немного позже это прямым текстом объяснит и Снейп: «Вероятно, вы посетили разум змеи, поскольку там находился Темный Лорд в тот конкретный момент». Змея же боролась с инстинктом, в ней будто находились две сущности, из которых одна истекала слюнями укусить спящего человека, а вторая напоминала, что есть более важное дело.

Скорее всего, Том переключил зону активности со своего осколка души на тот, что был в змее – так же, как он много позже вселится в Гарри – при этом сохраняя свое сознание и в своем, и в теле Гарри одновременно – и Гарри тоже будет присутствовать внутри себя, при этом чувствуя в самом себе активничающего Реддла. Контролируя змею, Том, собственно, и отдал ей приказ быстро сматываться после нападения на мистера Уизли – сомневаюсь, что змея бы сама сумела это решить.

Зато теперь абсолютно понятно, почему в Игре-6 Дамблдор скажет: «…и он, кажется, обладает невероятным количеством контроля над ней – даже для змееуста». О да. Обладает еще как.

Таким образом, Гарри подключается к змее тогда и там (единственный раз в жизни) именно потому, что пошла слишком темная (даже по меркам Реддла) петрушка – одна часть души Тома скооперировалась со второй и поползла решать дела, находясь в теле второй. Естественно, третья часть души Тома (последняя из тех, что находятся в живых существах – те, что заперты в неодушевленных предметах, обладают гораздо менее значительной связью между собой), которая находится в Гарри, охренела и решила посмотреть, а что, собственно, здесь без нее происходит? Шрам парня горел так, словно готов был взорваться – эвона как душа к друзьям просится!

Все это в самом Финале Игры Года подтвердит и Дамблдор: «В последнее время я обеспокоился тем, что Волан-де-Морт может понять, что эта связь между вами существует». Ага, и поэтому стал загружать бедные мозги Гарри, чем только можно, мешая связи прорваться.

«В последнее время» – это, конечно, весьма пространное обозначение временного промежутка, но из следующей фразы можно вынести, что Дамблдор обеспокоился этим до того, как Реддл даже начал о связи подозревать: «Конечно, пришло время, когда ты внедрился так далеко в его разум и мысли, – опустим, что тут надо бы, вообще-то, говорить о душах, – что он почувствовал твое присутствие». Ну, понятно, что Дамблдор был бы полным идиотом, если бы не обеспокоился этим все еще до Рождества – еще на этапе планирования возрождения Реддла – но сейчас не в этом суть. Если Снейп в своем объяснении про то, в кого именно внедрился Гарри, станет использовать типичное Директорское «it seems so», что долго сбивало меня с толку, то сам Директор будет говорить однозначно – Гарри внедрился в разум и мысли Тома. Который в тот момент был в змее.

Фух. С ментально-душевными играми разобрались. Теперь надо понять, что, собственно, происходит с теми, кто волан-де-мортовой «прививкой» не отягощен, что они все делают на самом деле.

Директор, коротая минуты томительного ожидания в ночнушке и халате в своем кабинете, не абсолютно спокоен – когда Гарри, Рон и Макгонагалл заходят к нему в кабинет, на столе перед ним лежат какие-то бумаги. Что это? Я полагаю, он ожидает, пока (и как) закончится змеиный пополз, для охлаждения нервов сверяясь то ли с планами Отдела Тайн, то ли с чьими-то отчетами, докладными записками или собственными заметками – не тетради же учеников он проверяет, в конце концов.

Кроме того, в кабинете вовсю гомонят портреты – очевидно, продолжают обсуждения на тему, всегда ли совпадают разумное и нравственное. А если вспомнить, что мистер Уизли валяется в луже собственной крови уже около получаса, а до того какое-то время усиленно «спит», то станет ясно, что он уже довольно давно не давал о себе знать. О, я уверена, мистеру Уизли было приказано заранее докладываться через равные промежутки времени. Потому что – ну, а вдруг бы Гарри не поднял тревогу? Что бы случилось, если бы он по какой-то причине не увидел бы нападение? Мистер Уизли так бы и валялся, истекая кровью, у двери в Отдел до утра, дожидаясь, пока его найдут сотрудники Отдела, вернувшиеся на работу?

Может, конечно, зелье Снейпа и предполагало сохранение Артура в живых и без дополнительной помощи столь долгое время, однако я больше склоняюсь к тому, что мистер Уизли должен был докладываться, что он жив-здоров, скажем, с помощью Патронуса лично Дамблдору – и Директор бы, в какой-то момент, не дождавшись очередного сигнала от Артура, сам бы забил тревогу. Тем же самым образом – воспользовавшись помощью Эверарда и Дайлис.

Ибо, повторюсь, им как будто вообще не нужны дополнительные указания от Дамблдора:

- У мужчины рыжие волосы и очки, – сообщает им Директор. – Эверард, вам нужно будет поднять тревогу, убедитесь, что его найдут правильные люди –

И оба бывших директора кивают и исчезают с портретов, хотя Дайлис вообще никакого приказа не получила – разве только объяснения, как выглядит Артур, ведь она пасла его в Мунго: «Да, они отнесли его в Мунго, Дамблдор… пронесли его мимо моего портрета… он выглядит плохо…». Да, вот в Мунго могли бы возникнуть сложности с определением конкретно Артура среди всех пациентов, если бы не описание Директора.

И как интересно получается – атакован змеей не какой-нибудь серенький незаметненький Люпин, а рыжий мистер Уизли. Кроме того, то, что Артур – сотрудник Министерства, облегчает Дамблдору задачу придумать необходимую историю для тех «правильных» людей, которые его найдут рядом с дверью в Отдел – согласно миссис Уизли, «Дамблдор сумел придумать хорошую историю, объясняющую, почему Артур оказался там, где его нашли, вы даже не представляете, какие у него были бы проблемы в противном случае, посмотрите на несчастного Стерджиса…»

Да, Стерджису, не работавшему в Министерстве, историю придумать не удалось – тем более, с ним все произошло абсолютно внезапно, но, уж простите – то, что Дамблдор умудряется выдать такую связную историю об Артуре, отвлекаясь на кучу других дел – это вот прямейшее доказательство, что история была придумана заранее, ведь надо было очень постараться, чтобы никто, при всем огромном желании, не сумел подкопаться к ней.

Кстати, что за такие «правильные люди», которые должны были найти Артура? И почему Эверард (которому, как и Дайлис, совершенно не нужно объяснять, куда бежать выполнять приказ) не особо об этих людях заботился? «Я кричал, пока кто-то не прибежал. Сказал, что слышал, как что-то внизу двигается – они не были уверены, верить ли мне, но спустились проверить – вы знаете, там внизу нет портретов, чтобы посмотреть. В общем, они вынесли его несколько минут спустя. Он выглядит нехорошо, весь в крови, я побежал на портрет Эльфриды Крэгг, чтобы хорошо рассмотреть, как они покидают Министерство –».

То есть эти «правильные люди», которые Эверарду сразу не поверили – явно не люди Дамблдора. Они Министерские, и это приемлемо. Получается, Дамблдор опасался, что Артура найдут Пожиратели – если бы на крики Эверарда прибежал бы какой-нибудь Люциус, к примеру, Эверарду бы пришлось срочно делать вид, что он кричал во сне или что-то в этом духе – и вмешивать в ситуацию лично Дамблдора или кого-нибудь из его команды для защиты Артура. Но, хвала Мерлину, обошлось.

Далее. Дамблдор и спорящие по поводу методов Директора (или делающие ставки на Артура или змею, кто знает?) портреты сидят и ждут новостей от Артура либо какой-то весточки с полей – например, ту же Амбридж, которую, узнай обо всем Министерство раньше Дамблдора, непременно бы подняли и отправили бы на разборки.

Однако вместо этого появляется другая весточка – Макгонагалл, которой Директор сначала радуется, а затем не совсем радуется, ибо с нею – Гарри. И Рон. Сын Артура. То есть, в принципе, чем дело пахнет, Дамблдору догадаться особого труда не составляет.

Сейчас бы, по идее, авралу бы и начаться, однако Директор, разбираясь с первым, самым важным вопросом, намеренно пытается держать ситуацию в рамках спокойствия – и себя заодно. Впрочем, ответ на главный вопрос ему не нравится, и Директор становится резок в действиях и словах, явно волнуясь, злясь и поспешая. Хотя он довольно быстро сбрасывает некоторую часть психологического напряжения у Гарри, объясняя про Эверарда и Дайлис – мол, я вот тут ничего не делаю, но сейчас Артура найдут и спасут, так что все успокоились, им может понадобиться несколько минут, все выдохнули, присели, профессор Макгонагалл, прекрасная Железная Дама, будьте добры, займитесь делом и начертайте нам парочку кресел… подумаешь, Артур полчаса истекает кровью – еще немного поистекает, давайте-ка я лучше поглажу свою замечательную комнатную птичку…

И Директор действительно гладит Фоукса, частично успокаивая себя, частично – прося об услуге: «Нам понадобится знак», – тихо говорит он, и феникс исчезает следить, не бежит ли кто неправильный к Директору.

В скобках замечу вопиющее отсутствие даже какого-либо самого маленького упоминания о Бравом Валете (Снейп то есть) – не то что хоть где-нибудь промелькнувшего уголка его черной мантии. Ему («Месье вообще не желает во всем этом участвовать!»), по моим предположениям, нужно оставаться в тени – и в эту ночь как никогда прежде нельзя-нельзя-нельзя слушать и видеть, что происходит вокруг Директора (к тому же, лишний повод сказать: «Ну вот, мистер Лорд, я же говорил, что Дамблдор мне не доверяет»). Меньше знаешь – крепче спишь, и меньше в твоей голове копошащееся Темнейшество сможет отыскать нужного и важного. А что Том после провала соберется хорошо покопаться в мозгах у Бравого Валета-советчика, это к Трелони не ходи. Нет, ну его, без Бравого Валета обойдемся.

Придя в себя, Дамблдор решает прийти в себя окончательно и несколько минут развлекается со своим приборчиком. Далее, как мы знаем теперь, возвращаются Эверард и Дайлис, Дамблдор отправляет Макгонагалл за близнецами и Джинни, а сам сотворяет Портал. Вот здесь, между прочим, тоже интересно.

Помнится, Люпин, забирая Гарри из дома на Тисовой летом, говорил, что «это будет стоить нам больше, чем наши жизни, если мы сотворим незарегистрированный Портал». Как-то странно – то есть Порталы надо регистрировать в Министерстве, иначе могут посадить в Азкабан (что определенно стоит больше, чем жизни), узнав о нарушении. Если Министерство еще летом наблюдало за Гарри, перекрыв каминную сеть и следя за его местом обитания, то сейчас, за Дамблдором, оно тем более наблюдает однозначно – за его камином и кабинетом в первую очередь.

Дамблдор об этом знает («Летучим порохом сейчас будет небезопасно, – отвечает он Фреду немного позже, – сеть под наблюдением»), но Портал-таки использует. И что? И ничего. Либо Министерство в пылу чувств забыло с него за это спросить (что странно, ибо они же ищут любую возможность засадить его в Азкабан с самого лета), либо Портал все-таки зарегистрирован (что не может быть – Дамблдор сотворил его на наших глазах), либо Директора кто-то прикрыл. Что означает Министерские связи.

Ну-ка, ну-ка, а кто у нас работает в Отделе магического транспорта? Кто помогал Артуру (читай: Дамблдору) летом 1994 подключить к каминной сети Дурслей, чтобы Артур смог забрать Гарри в Нору? Кто «забыл» отключить Дурслей от сети (запнутая Сириусом сова с запиской летом 1995 благополучно долетела сквозь камин до Тисовой и прямо к Гарри)?

Людо Бэгмен, всуе весь этот год упоминаемый, через работника Отдела магического транспорта Бэзила – старого знакомого Артура, с которым они так мило пообщались летом 1994 на Чемпионате мира по квиддичу (Бэзил тогда даже способствовал тому, чтобы утром после погрома Пожирателей Артур получил Портал в Нору в числе первых, минуя длинную очередь перепуганных желающих)!

Мораль: ах, как полезно иметь связи. Каминную сеть, возможно, прикрывать сложнее, а вот Порталы – сколько угодно.

Далее – Дамблдор «будит» Финеаса, который театрально дергается и открывает глаза (вот откуда у Сири задатки великой драматической актрисы, а я-то думала…):

- Мне нужно, чтобы вы снова посетили другой свой портрет, Финеас. У меня еще одно сообщение.

- Посетить свой другой портрет? – зевает Финеас. – О нет, Дамблдор, я сегодня слишком устал.

- О, очень хорошо, – после серии угроз от других портретов соглашается Найджелус. – Хотя к этому времени он уже мог уничтожить мой портрет, он разделался с большинством семьи –

Что ж, все это указывает нам на то, что с Сириусом через уставшего Найджелуса велась довольно продолжительная («снова посетили другой свой портрет», «еще одно сообщение», «слишком устал») беседа, которая Сириусу настолько не нравилась, что Финеас серьезно опасается за сохранность своего портрета – который, к слову сказать, можно уничтожить. То есть он не защищен никакими заклинаниями. То есть явно не висел на Гриммо, когда в доме хозяйничала Вальбурга. То есть был специально повешен в спальне, где в итоге стал ночевать Гарри.

А что за беседы такие, которые выводят Сири из себя? Ну, как я уже писала, во-первых, это предупреждение об операции и разъяснение по поводу его роли в ней. От Сири требуется сидеть на месте и удерживать детей – что ему, разумеется, не нравится. Кроме того, полагаю (хотя подтверждений тому нет), что именно Финеас передавал Сири слова отчитывавшего Звезду Дамблдора, когда Звезда полезла в камин без спроса и чуть не нарвалась на Амбридж, подставив Гарри.

Но есть еще кое-что, и кроется оно в ответе на вопрос, почему Дамблдору необходимо дождаться, пока Финеас вернется с ответом Сири, прежде чем отправлять к нему детей («Мы только ждем сообщения от Финеаса Найджелуса, – поясняет Директор только что пришедшим близнецам. – Я хочу быть уверенным, что путь свободен, прежде чем отправлять вас –»)? Что может произойти такого, что перекрыло бы путь, в доме, который находится под Фиделиусом? И почему Найджелус не возвращается в кабинет довольно долго?

Что ж, как я говорила, внешний вид Сири и запах, исходящий от него, совершенно однозначно говорят о том, чем он в доме занимался. Возможно, время было потрачено на то, чтобы Сири выгнал Назема и хоть немного привел себя в порядок. Уверена, насчет всего этого Финеас, было время, тоже передавал выговоры Дамблдора, что до жути бесило Сири. Однако что Директору сейчас совершенно не нужно, так это чтобы Гарри увидел своего крестного в пьяном, полувменяемом состоянии. Он и трезвый-то выбалтывает многое, а уж пьяный бы… к тому же – давайте побережем нежную детскую психику.

Еще один вопрос в этой связи: почему Директор, который, сколь помнится, хотел, чтобы Гарри отправился в Нору на Рождество, якобы в том числе и потому, чтобы Гарри не видел Сири, вдруг резко меняет планы всех и отправляет толпу на Гриммо?

«Я отсылаю вас обратно в дом Сириуса, который гораздо более удобен для госпиталя, чем Нора», – объясняет он близнецам и Джинни.

Чем удобен? Расположением? Ну, может быть, в конце концов, Нора находится достаточно далеко от Лондона. Но только ли этим? Только ли из-за удобства в вопросах посещения больницы Дамблдор вновь рискует не просто открыть штаб Реддлу (Гарри ведь – очень непредсказуемый транслятор), но еще и тем, что Гарри может узнать что-то по Игре, что ему знать не надо, а также слишком сродниться с Сири?

Что ж, во-первых, с боем добытая информация, что реддлова змея – крестраж, определенно всего этого стоит. Во-вторых, на Гриммо, в отличие от Норы, у Дамблдора имеется пара замечательных ушей и глаз Финеаса – и еще пара замечательных ушей и глаз того же Сириуса. Ведь за Гарри теперь нужно наблюдать особенно тщательно – знать, что парень думает, что он чувствует и видит, что происходит с ним, когда он спит. Ибо есть вероятность, что Том догадался о связи и начнет теперь прорываться со своей стороны, о чем замкнувшийся Гарри может сказать только Сириусу – а может и вообще никому не сказать, поэтому у Директора есть Финеас, который должен будет следить за любыми знаками. Впрочем, долго Директору ждать не приходится.

Наконец, я все никак не могла понять, почему не сделать штабом Нору, например? Почему не прикрыть ее Фиделиусом – и не будет ничего «слишком рискованного» в том, чтобы собираться в ней (как уверял Люпин летом)? Ведь ровно так и будет сделано в следующем году. Да, тесновато, но ведь гораздо привычнее. То, что Люпин сказал, что это может быть «слишком рискованно», ничего ровным счетом не объясняет – это может быть в смысле «Пожиратели нападут», а может быть в смысле «вам, деткам, будет легче подслушать, что мы делаем», а может быть и вовсе в смысле «Сири обидится, оставшись совсем не у дел».

И вот тут-то я поняла, что третье как раз верно. «Одна из немногих полезных вещей», что Сири, по его признанию летом, может сделать для Ордена – предложить дом как штаб. Дамблдору это, строго говоря, не нужно – однако он соглашается, чтобы порадовать Звезду и облегчить его тяжелую долю. Хотя бы таким образом. И заодно утяжеляет долю себе, ибо теперь вынужден постоянно беспокоиться, что Гарри рядом с Сири, Том может через парня «открыть» этот дом, лишив убежища – на будущее – всех и – сейчас, если что – Сири, таскать толпу народа то на Гриммо, то обратно в Нору – и все в таком духе. Но чего не сделаешь ради глупого, но очень любимого бывшего ученика…

Приходит предупреждение Фоукса, Макгонагалл спешно ретируется задерживать Амбридж, возвращается Финеас с сообщением, что Сири готов встретить детишек на Гриммо, Дамблдор успевает еще и пошутить, вопросив: «Вы все уже пользовались Порталом?» – (а то вот он не знает) и детишки перемещаются на Гриммо, где вспыливший Сири своими репликами в том числе помогает мне сделать все те выводы по закулисным сражениям Директора, что я уже описала и непременно опишу еще, детки занимают места за столом на кухне и руки бутылками сливочного пива, когда Вспыльчивые Мальчики заканчивают с разборками, и некоторое время дружно молчат, пока Гарри начинает заниматься маразматичным самобичеванием про себя, не в силах отказаться от мысли, что это он покусал мистера Уизли.

Затем темноту кухни освещает вспышка, и на стол падает записка от миссис Уизли вместе с пером феникса: «Отец все еще жив. Я отправляюсь в Мунго. Оставайтесь на месте. Сообщу новости, как только смогу. Мама».

Все остаются на месте, и на Гриммо абсолютно ничего не происходит до 5:10 утра, когда на кухне наконец появляется миссис Уизли:

- Он спит. Мы все можем пойти повидаться с ним попозже. Сейчас с ним Билл; он собирается взять отгул на работе на утро.

Все облегченно вздыхают, Сириус впервые на моей памяти, не дозвавшись Кикимера, сам кидается делать завтрак. Не желая мешать счастью Уизли, а также стараясь избежать дополнительных расспросов (теперь со стороны Молли), Гарри бросается помогать Сири, однако миссис Уизли забирает у парня тарелки и крепко его обнимает:

- Я не знаю, что бы случилось, если бы не ты, Гарри. Они могли бы не найти Артура часами, и тогда было бы слишком поздно, но благодаря тебе он жив, и Дамблдор сумел придумать хорошую историю, объясняющую, почему Артур оказался там, где его нашли, вы даже не представляете, какие у него были бы проблемы в противном случае, посмотрите на несчастного Стерджиса…

Что ж, опустим пока то, что Гарри с трудом выдерживает ее благодарности, пожираемый чувством вины – а также то, что есть большая разница между «были бы» (типа точно) и «могли бы» (а могли бы и не мочь). Лучше зададимся вопросом: пока детки, все такие испереживавшиеся, сидят на Гриммо без дела, что происходит в мире взрослых и деловых? Чем все это время занимаются Директор и прочие люди, хорошие и разные?

Что ж, судя по тому, что Директор в ответ на вопрос Макгонагалл, кто же сообщит обо всем Молли, ответил, что «это будет работой Фоукса», а также по тому, что миссис Уизли довольно быстро высылает на Гриммо сообщение с помощью Феникса, Фоукс, закончив «следить, не приближается ли кто-либо», вернулся к Дамблдору почти сразу после того, как детки отчалили на Гриммо.

Дамблдор, вероятно, с помощью Дайлис перепроверив еще раз, как там Артур, быстро пишет разъяснительную записку Молли, пока не прилетела абриджиха (Макгонагалл же не может задерживать ее вечно), с инструкциями, куда бежать и что делать, и отправляет феникса в Нору. Ибо миссис Уизли откуда-то знает, как пользоваться Фоуксом, что с ее детьми, где они находятся и что Артур «все еще жив» – хотя в больницу только-только отправляется (может быть, дождавшись, пока ее официально известят представители госпиталя: «А как вы объясните, что знали, что на Артура напали, прежде, чем госпиталь даже сообщил его жене?» – орет Сири близнецам, например, указав таким образом, что принципиально важно не спешить вперед целителей Мунго).

Довольно быстро, впрочем, целители выходят на связь с миссис Уизли, сообщив, что Артур жив, и миссис Уизли на нервах черкает детям записку, в которой прибавляет к этому утверждению довольно зловещее «все еще». Следуя инструкции Дамблдора, она отсылает записку с Фоуксом, чтобы успокоить детей, и летит в больницу. Почему я уверена, что были указания от Директора? Потому что в записке, помимо прочих подозрительных вещей, содержится это до боли знакомое: «Оставайтесь на месте».

Меж тем, Амбридж, либо таки отвязавшись от Макгонагалл, либо, что более вероятно (должна же Железная Дама защитить Того, Который Всех Спасет, от Мерзкой Жабы), так и не отвязавшись, вваливается в кабинет Дамблдора («Я требую сатисфакции». – «Чего?» – спросил Коля. «Дуэли». – «Это можно, – хладнокровно сказал Коля, – мы к дуэли привычные…»).

При этом Дамблдору откуда-то прекрасно известно, что «профессор Амбридж узнает, что вы не в постелях». Откуда известно – и как узнает?

Ах, вот не зря я в самом начале этого нескончаемого анализа событий одной ночи упомянула, что Макгонагалл по пути к Директору отогнала зашипевшую было на процессию миссис Норрис, которая, к слову, гуляла сама по себе подозрительно близко от кабинета Дамблдора. Что ж, сколь помнится, этого своего шпиона, как и кошкиного хозяина в качестве своего помощника, Амбридж засветила Директору еще в первую неделю сентября.

Амбридж следит за тем, кто ходит к Дамблдору (особенно по ночам), и Дамблдор это знает. Но почему тогда Фоукс сообщает о том, что Жаба выплыла на поверхность, спустя довольно значительное время после того, как миссис Норрис доложилась Филчу, а тот доложился Амбридж?

Что ж, дело в том, что сам по себе факт того, что Макгонагалл зашла в кабинет Директора с двоими парнями, не дает Амбридж основания вваливаться туда же и требовать сатисфакции – может, парни просто набедокурили.

Однако кошка, вероятнее всего, остается на своем посту – и что она видит? Спустя время из кабинета вылетает Макгонагалл. Затем залетает обратно, но не одна, а с близнецами и Джинни. Вот тут уже самое время начинать подозревать, что что-то коварное происходит прямо под носом, а ее, Амбридж, на вечеринку не пригласили.

Что происходит, ей становится ясно почти сразу, ибо на связь с Амбридж выходит позеленевший от ярости Фадж. А то, что охрана Министерства, устроив Артура в Мунго, сразу же связалась лично с Министром, сомнению не подлежит: во-первых, он знает, что мистер Уизли – человек Дамблдора; во-вторых, он знает, что Дамблдор что-то затевает с Отделом Тайн (ибо Стерджис был пойман там же – и наказан по всей строгости закона). То, что мистера Уизли нашли окровавленным прямо под дверью в Отдел – безусловное ЧП, о котором Фаджу немедленно докладывают.

Фадж мигом понимает, куда бежать и на кого орать, и посылает туда Амбридж. Амбридж, которой уже давно хочется кому-нибудь хотеться, со всех ног несется «накрывать» Дамблдора и детишек (теперь совершенно ясно, к чему была вся эта беготня с кучей рыжих детей) – но детишки под чутким руководством Дамблдора успевают исчезнуть из кабинета.

Более того, предупрежденный фениксом, Директор умудряется успеть связаться с Молли, запнуть подальше всякие незарегистрированные штуковины (благо, чайник-Портал дети волочат с собой) и даже добежать до стола, сесть в кресло, убрать лишние, начертанные ранее Макгонагалл, переплести пальцы и с самой безмятежной улыбкой на устах как дорогого гостя приветствовать Амбридж, которая врывается в кабинет с повисшей у нее на ноге Макгонагалл и триумфальным воплем: