Хорошо, но как вообще получилось, что Директор и Снейп изначально беседуют в столь резком тоне? С чего начался спор?

Ну, как я уже много раз отмечала, если след, ведущий по направлению к происшествию, никак не обнаруживается, надо искать след, ведущий прочь от него (хотя справедливо и обратное).

А что у нас случается после данной сцены? 1 марта, день рождения Рона или День, Когда Рон Чуть Насмерть Не Отравился Медовухой, Которой Драко Решил Убить Директора.

И, поскольку я готова прозакладывать все, что у меня есть, что Директор в истории с медовухой изрядно замешан, начнем разбирать все вдумчиво, примерно с момента зачатия медовухи в школе.

В Финале Игры Года Дамблдор в светской беседе с дрожащим Драко произнесет следующее: «…ну, конечно, Розмерта могла отравить ее для вас перед тем, как послать бутылку Слизнорту, веря, что это будет моим подарком на Рождество… да, очень ловко… бедный мистер Филч не подумал бы, конечно, проверять бутылку от Розмерты…».

К этому Драко, заикаясь, горделиво добавит: «И идею отравить медовуху я тоже взял у грязнокровки Грейнджер, я слышал, как она говорит в библиотеке о том, что Филч не распознает яды…».

1 марта сам Слизнорт бросает в подтверждение: «…у меня есть последняя бутылка медовухи, выдержанной в дубовом бочонке… хмм… думал дать это Дамблдору на Рождество… ну что ж… он не может скучать по тому, чего никогда не имел!»

Вопрос первый: мог ли Дамблдор не знать, что в его школе появился опасный яд?

Он никогда не говорит об этом прямо, но что-то такое в его речи постоянно фонит: «Никакого зла не было сделано, – произнесет он, обращаясь к Драко в Финале, – вы никому не навредили, хотя вам очень повезло, что ваши непреднамеренные жертвы выжили». Неясная такая фраза. Я бы поняла, если бы Директор, грустно покачивая головой, сообщил: «Но вам удалось никого не убить лишь по чистой случайности…». Но он нигде ни разу не скажет, что знал. Впрочем, везде промолчит и о том, что не знал. «…бедный мистер Филч не подумал бы, конечно, проверять бутылку…» – что это? просто фраза? или фраза из серии: «А я и мои более умные помощники очень даже подумали»? Неужели почту преподавателей не досматривают?

Нет, оно, казалось бы, логично – нечего лезть в их почту. Но почту от Розмерты, о которой известно, что с ней, мягко скажем, не все в порядке?! И как немудро было бы со стороны Дамблдора не предупредить своих Игроков (если они еще не в курсе), что с Розмертой следует быть бдительнее… но Слизнорт, видимо, полностью бдительность растерял, получив бутылку… И почему, кстати говоря, Розмерта, скажем так, сама решила вообще, что надо Слизнорту посылать какой-то подарок на Рождество, что это будет выглядеть нормально, уместно? Они что – старинные друзья?

Зато, сколь помнится, Слизнорт однозначно давно и прочно дружит с торгующим рядом с Розмертой хозяином «Сладкого Королевства». И, если принять за факт, что после случая с Кэти вся команда Директора внимательно приглядывает за Розмертой, вполне можно дотащиться до предположения, что Слизнорт с осени успел демонстративно с нею подружиться. Чтобы все видели и знали.

Однако это все равно не объясняет, почему Малфой высылает эту бутылку именно Слизнорту, будучи уверенным, что тот догадается подарить ее Дамблдору. Почему не Макгонагалл? Она явно более очевидно дружна с Директором.

«…веря, что это будет моим подарком на Рождество…» – произнесет Директор в Финале, наталкивая меня на мысль о том, что Слизнорт заказывал бутылку медовухи Розмерте, громко, четко и несколько раз повторив, что медовуха должна быть самой лучшей, ибо он подумывает отправить ее Самому Директору. Нет, может, он, конечно, искренне ни о чем не подозревал какое-то время, действительно надеясь презентовать горючее Дамблдору, но Дамблдор вежливо отказался от такого подарка, объяснив, что пока предпочитает закрывать глазки самостоятельно – но первая версия клеится лучше, ей-Богу.

Однако этого недостаточно, ибо нет уверенности в том, что все, что слышит Розмерта, слышит и Драко. Надо доносить информацию и со стороны непосредственно мальчика. Способов у Слизнорта имеется целых два, и я уверена, что обоими он пользуется.

Во-первых, через Снейпа, а во-вторых (что гораздо действеннее в сложившейся ситуации), через Блейза Забини – дружка Драко, которого Драко постоянно расспрашивает о встречах Клуба Слизней, куда его никто не приглашает. Что мешало Слизнорту каждую встречу понемногу напевать соловьем о том, как они с Дамблдором любят медовуху Розмерты? Да ничего. Идеально.

Замечу также, что Слизнорт, получивший бутылку явно до Рождества, подозрительно долго держит ее у себя – никому не отдавая, но и не выпивая самостоятельно. Это он-то, любитель любой вкусняшки? К тому же: «…хмм… думал дать это Дамблдору на Рождество…» – произносит Слизнорт (ахтунг!) 1 марта! У меня скромный вопрос: на какое Рождество, если это давно прошло?

Кроме прочего, позже весной Слизнорт ясно даст понять, что его профессиональный зельедельческий нюх более яда в бутылках хозяина не обнаруживает: «Я проверил на яд их все. Домашний эльф попробовал содержимое каждой бутылки…» – ах, ну да, убеждайте меня, что Слизнорт рискнул бы травануть кого-нибудь (пусть даже эльфа), зная, что есть такая вероятность. Скорее уж просто под шумок дал Винки насладиться жизнью…

Наконец, не забудем, что тот самый разговор Гарри и Гермионы в библиотеке накануне вечеринки Клуба Слизней, который услышал Драко, слышала и мадам Пинс, которая понеслась докладывать Директору, что говорили друзья и что слышал Драко. С подобными входящими данными на руках я промолчу уж про то, что Филч, может, «не очень хороший волшебник» (сквиб – если без дипломатии) и зелья друг от друга не отличает, но вот Дамблдор в Свою Школу никогда в жизни не допустит ни капли яда, ни, например, какого-нибудь продукта «Всевозможных Волшебных Вредилок» близнецов. Ну, если это ему не нужно, я имею ввиду.

Далее. Загвоздка в том, что и то и другое оказывается в школе, в непосредственной близи от любимого мальчика Дамблдора (Гарри), и о том и другом Директор знает. Первое – медовуха. Второе – любовное зелье в шоколадных котелках, которые Ромильда дарит Гарри в тот же вечер перед вечеринкой, что в тот же вечер в библиотеке, подслушиваемая Пинс и Малфоем, зловеще предсказывала Гермиона.

Более того, в свидетелях эпохальной передачи конфет от Ромильды Гарри, произошедшей на пороге гостиной 13 декабря, у Директора имеется Полная Дама. Ему не составляет вовсе никакого труда проследить, что конфеты до сих пор у Гарри, скажем, с помощью тихих и незаметных домашних эльфов.

Таким образом, вечеринка Слизнорта, кроме прочих выгод, несет Директору еще и то, что она провоцирует Ромильду подарить Гарри конфеты с любовным зельем, что в свою очередь помогает Драко получить информацию о том, что Филча можно обмануть отравленной медовухой. Как видно, цепочка начинается с вечеринки Слизнорта, но держится исключительно на инициативе мисс Вейн. Очень хорошо.

Дамблдор, как известно, предпочитает не рубить инициативу своих студентов, а еще здорово умеет с блеском использовать все привходящие обстоятельства. Поэтому конфеты остаются нетронутыми. Почти как и медовуха. В сложившейся ситуации Дамблдор делает то, что сделал бы любой благоразумный человек, а именно – ничего, но весьма динамично. Убивает несколько зайцев одним выстрелом.

Нет, серьезно – Игра, в самом ярком ее проявлении. Такое мог выкинуть только Дамблдор. Даже с учетом того, что и Дамблдор такого выкинуть не мог. Но, поскольку Дамблдор всю свою жизнь выкидывает много такого, чего выкинуть не мог, приходится верить.

Для начала, накануне 1 марта громко заявляется, что поход в Хогсмид, выпавший именно на это число, отменяется. Гарри и Ко нужны Директору в школе. Кроме того, ему вовсе не хочется давать Драко дополнительную возможность кого-нибудь покалечить.

В утро совершеннолетия Рона Гарри достает Карту Мародеров, чтобы по привычке проследить за Малфоем, которого ожидаемо не находит, ну да не о Драко сейчас речь. У кровати Рона – целая куча подарков, которые, вероятно, притащили эльфы. Важная деталь: Карту Мародеров Гарри находит, лишь выпотрошив половину чемодана. Это он ее так далеко запихнул? Но зачем, если Гарри пользуется ею едва ли не каждый час?

Когда Рон, умявший полкоробки Тех Самых Котелков, начинает пускать слюни по Ромильде Вейн, Гарри сначала ничего не понимает, затем совсем ничего не понимает, затем получает сокрушительный удар в ухо от Рона, решившего, что человек, произнесший: «Да, все это очень смешно и так далее…» – жить не должен, затем отправляет Рона висеть в воздухе вверх ногами, чтобы он не ударил его еще раз, а потом до парня доходит:

- Где ты взял эти шоколадные котелки? – спрашивает Гарри, глядя на коробку конфет на кровати друга.

- Это был подарок на день рождения! Я тебе предложил, разве нет?

- Ты просто поднял их с пола, так?

- Они упали с кровати, ясно? Отпусти меня!

- Они не упали с твоей кровати, придурок, ты не понимаешь? – вопит Гарри. – Они мои, я выкинул их из чемодана, когда искал Карту. Это шоколадные котелки, которые Ромильда Вейн подарила мне перед Рождеством, и они все напичканы Любовным зельем!

Замечательно. Проблема только в том, что у нас нигде ничего не написано про то, что Гарри выкидывал конфеты из чемодана.

О нет. Я думаю, это эльфы – доставившие подарки Рону. Эльфы – по приказу Дамблдора присовокупившие к горе подарков и конфеты, которые сладкоежка-Рон не мог не съесть, особенно если они так притягательно валялись чуть в стороне. Эльфы – переворошившие чемодан Гарри в поисках конфет, так что Карта завалилась аж на дно. Эльфы – или один такой конкретный Добби, который, буде Гарри проснулся бы вдруг посреди ночи, всегда мог бы сделать вид, что вновь «пришел повидаться с Гарри Поттером, сэр!»

Решив, что не может позволить другу бегать по замку, клянясь Ромильде в вечной любви (или заслужит еще сотню ударов в ухо, если сможет), Гарри, в кои-то веки продуктивно поработав мозгами, ведет Рона к Слизнорту, что вообще-то тоже весьма предсказуемо. Не к Снейпу же бежать за антидотом.

Слизнорт, разумеется, не упускает возможности поприкалываться:

- Я бы подумал, ты бы смог сам приготовить ему антидот, Гарри, такой эксперт в Зельеварении, как ты?

Впрочем, Гарри вполне сносно выкручивается, и Слизнорт запускает парней внутрь своих покоев, где принимается за составление антидота. Удивительно совпадение: все, необходимое для составления антидота, оказывается при нем.

Когда Рон приходит в себя и с грустью валится в кресло, Слизнорт предлагает всем немного взбодриться, выпив… медовухи!

Тут, конечно, момент острый – медовуху мог бы отведать и Гарри. Однако Слизнорт, как оно у него бывает, затягивает длинный грузинский тост в честь дня рождения Рона, о котором Гарри успел ему шепнуть (ну, а если бы не успел, Слизнорт затянул бы тост про любовь, делов-то), а Гарри, как мальчик вежливый, покорно ждет окончания тоста, не прикасаясь к медовухе. С другой стороны, Рон находится в таком состоянии опустошения и печали, что прикладывается к бокалу, никого не дожидаясь…

Одна секунда – один удар сердца – проходит прежде, чем Гарри понимает, что что-то идет ужасно неправильно. Слизнорт же, кажется, ничего не замечает:

- …и пусть у вас будет еще больше –

- Рон! – вопит Гарри.

Рон роняет бокал. Дергается и падает сам. Из его рта идет пена, а глаза едва не вылезают из орбит.

- Профессор! – орет Гарри. – Сделайте что-нибудь!

Рон сипит, а Слизнорт, кажется, парализован шоком.

- Что – но --, – изрекает он.

Гарри перемахивает через маленький столик и бросается к набору для зелий, раскрытому на столе у Слизнорта, переворачивая все склянки, пока Рон задыхается за его спиной – и находит его. Камешек, который Слизнорт взял у Гарри на уроке… аж в январе?! И таскал с собой почти два месяца?!

Гарри бросается к Рону, с силой засовывает безоар ему в глотку. Рон жутко вздрагивает, выдыхает и замирает.

Примерно так же намертво, как Слизнорт. Что ж, если он не знал, к чему в учебнике Принца оказалась подсказка про безоар, который ему было настоятельно рекомендовано не вынимать из сумки, его шок понятен – он осознает, как Дамблдор обставил все дело. Если же он с самого начала был, что называется, более-менее в теме (а я, много подумав, прихожу к выводу, что все-таки был), то он просто Играет, предоставляя Гарри возможность изобразить из себя героя.

Складно, ладно и вообще красиво. Помнится, я долгое время отказывалась верить в присутствие Игры в этом эпизоде, ибо эпизод, прямо скажем, скользкий. Строго говоря, если бы я не нашла очень, очень весомых ответов на вопрос, зачем все это было нужно Директору, я была готова отказаться от продолжения анализа Игры. И, говоря еще строже, от самого Директора.

Но с радостью объявляю, что я таки нашла ответы, и они показались моей совести очень, очень весомыми.

Во-первых, Дамблдору было необходимо устроить Драко очередную встряску. На сей раз – управляемую. Беседа Снейпа с мальчиком под Рождество по сути своей стала последним шансом Снейпа взять ситуацию в свои руки. Но, раз не вышло у него (или недостаточно захотел), то и это должно пойти на пользу Игре (как все и всегда должно идти ей на пользу).

Вернувшись на вечеринку, Снейп подмигивает Слизнорту, который тут же может начать передавать Забини бесценную информацию о том, как он любит медовуху (которая, кстати, рекою льется на вечеринке) мадам Розмерты, как он любит делиться ею с Дамблдором, которому, кстати, никак не может решить, что подарить на Рождество.

В результате этого маленького перформанса с отравленной медовухой Драко, понявший, как далеко могут зайти последствия его поступков, впредь не рискнет пытаться грохнуть Директора чужими руками. Его решимость в принципе грохать Директора начинает быстро таять – он открывает в себе отвращение к убийству. Очень хороший урок.

Во-вторых, в результате убийственного перформанса привязанность Гарри к Принцу возрастает до невероятных размеров благодарности (откуда, как известно, и до любви недалеко). Более того, у Гарри появляется железный аргумент в спорах с Гермионой о Принце – и возможность спокойненько использовать книгу дальше. Ибо это очень хорошая причина – и неимоверно хороший трамплин для добрых чувств к Снейпу в будущем.

В-третьих, Гарри настраивает Слизнорта свуниться с него еще больше, что дает тому возможность, не вызывая подозрений, в итоге сравнительно легко поделиться с парнем своими воспоминаниями о крестражах и Томе.

В-главных, раскол в команде Гарри накануне начала квеста Игры-7 подходит Дамблдору не более гвоздя во лбу. И, поскольку дети упрямо не хотят мириться самостоятельно уже который месяц, Дамблдор решает им помочь.

Сколь помнится, в схожей ситуации три года назад примирить Рона с Гермионой сумела лишь угроза жизни гиппогрифа. Ну, а теперь, решив, что второй раз над той же птичкой так издеваться негуманно, Дамблдор решает соорудить угрозу жизни человека. Самого Рона (ну, не дамы же, верно?). Пусть спорщики поймут, наконец, как они нужны друг другу. А поймут они это только в том случае, если столкнутся с вероятностью непоправимо друг друга потерять.

Попутно, разумеется, Рону отвешивается парочка лещей за поведение, недостойное мужчины, коим он официально в сей день и становится. Жестко, да. Но Дамблдор и не мягкий, а Рон уже несколько часов как больше не ребенок.

Кроме того, ситуация приводит к тому, что Хагрид может совершенно естественным образом возникнуть и бросить в ребят парочкой своих невзначай, но об этом – чуть позже.

Отмечу напоследок лишь то, что только все эти причины в комплексе служат оправданием подарка Директора Рону на день рождения. Иначе – либо Дамблдор не имеет к перформансу ни малейшего отношения (что сильно вряд ли), либо я его, мягко говоря, не совсем понимаю.

Наконец, даже в жесткой оплеухе своей Директор, хвала небесам за то, что я могу его морально оправдать и даже с ним согласиться, детишек всячески страхует. Слизнорт хранит безоар в доступности под рукой. Кроме того, я уверена, у него где-нибудь в кармане имеется еще один – на тот случай, если Гарри не сообразит. Он старательно изображает шок, дотягивая до последнего момента, и – о, он знает, когда в точности этот момент настанет, ибо превосходный зельевар и в курсе, когда подействует яд.

Ибо что, кто-то сомневался, что яд подправили? В конце прошлого года, сколь помнится, Снейп популярно разъяснял Амбридж, что большинство ядов действует мгновенно, не оставляя жертве времени на признания – а Гарри успевает прокричать: «Профессор! Сделайте что-нибудь!», потом покопаться в сумке, потом разобраться с безоаром… И вообще – не малфоев это стиль – измываться над жертвой и при этом не видеть, как она мучается. В его бы стиле было бы организовать Директору быструю и верную смерть.

Я уверена, что яд сделали максимально безопасным – у Дамблдора для этого имеется целых два гениальнейших зельевара.

Полагаю, именно об этом жестком ходе в Игре изначально встретились побеседовать Дамблдор и Снейп, по словам Хагрида, за несколько дней до 1 марта.

Почему еще Снейп ни с того ни с сего вдруг резко интересуется о Гарри? А вот потому, что до этого обсуждалась близкая к Гарри тема, а также то, где Снейпу следует находиться и какие действия предпринимать после инцидента – подальше от Гарри, приглядывая за Драко, у которого, едва он узнает, что случилось, однозначно куда-нибудь сдвинется крыша.