Все это время, анализируя происходящее за кадром в период смены Игр, я не случайно ни слова не говорила о Министерстве, далеко не случайно.

Дело в том, что если в разборках Дамблдора и Тома в Игре-5 и присутствует третья сторона в виде активно мешающих и (или) активно способствующих и Тому, и Директору Фаджа, Амбридж и прочих Министерских, то вот в Игре-6 эта третья сторона практически отсутствует.

Нет, формально Министерство, конечно, существует – и даже пытается где-то как-то что-то сделать. Но на эти предсмертные потуги больше не обращают ни малейшего внимания ни Том, ни Дамблдор, ни даже (совсем позор) малолетний Гарри с компанией. Принципиально.

Однако в те две недели, что Гарри нет на поле, в Министерстве происходит рокировка, а поскольку она так или иначе важна для Игры, хоть Игра с Министерством в этом году почти не ведется, я должна осветить ее подобающим образом – да и в принципе хоть как-то Министерство учитывать, подобно Дамблдору.

Что происходит с Фаджем в течение этих двух недель, знаем из уст самого Фаджа. Все это он сообщает магловскому премьер-министру при встрече с ним 6 июля (либо умалчивает об этом, что тоже хлеб).

После известных событий в Министерстве кресло Фаджа, за которое он всю дорогу так трогательно боялся, не просто затрясло, а раскололо в щепки. Рейтинг его, конечно, не на нуле – не верю я, что не остается ни единого идиота человека, который бы его не поддерживал; вон, к примеру, той же Амбридж раньше очень нравилось, как Фадж Министрствует. Нет, вернее было бы сказать, что этот рейтинг болтается где-то в пределах жирности кефира.

В самом Министерстве собираются проводить серьезное расследование по поводу того, как так вышло, что шестеро подростков целую ночь убегали в нем, славном Министерстве, от дюжины Пожирателей – и помог им в итоге находившийся в то время в розыске Дамблдор. Думаю, обойти этот вопрос без привлечения к ответу самого Фаджа вряд ли получится, так что несчастного Корнелиуса еще поджидает серьезная встряска.

Но все бы и ничего, если бы не постминистерская истерика Тома, вылившаяся в то, что на улицы Британии вдруг вылезают целые толпы существ, которые, за недостатком присущей человеку способности думать, не ищут, кто виноват, а сразу ищут, кого бы убить, или раздавить, или сожрать, или поцеловать, или свести с ума. Таким образом Томми, во-первых, пытается компенсироваться, а во-вторых, смещает Фаджа с тепленького кресла Министра. «…он угрожал массовым убийством маглов, если я не отойду в сторону», – жутко потея, признается Фадж Джону Мейджору 6 июля.

Однако Фадж настолько врос в свое кресло, что выдрать его оттуда можно, только разодрав то, чем он в это кресло врос. Поэтому начавшийся примерно в последних числах июня шантаж Реддла быстро переходит в действие: Брукдейлский мост ломается ровно посередине, отправив дюжины машин в реку; в Сомерсете Пожиратели устраивают нечто вроде урагана – однако Фадж подозревает, что для пущего эффекта Том использовал великанов; дементоры начинают гулять по стране, как по Азкабану, атакуя людей направо и налево и активно размножаясь; Министерство откуда-то получает информацию, что Том вновь использует инферналов; как знаем от Директора, Том привлек к себе оборотней во главе с Фенриром Сивым; Реддл, судя по всему, лично убивает главу Отдела магического правопорядка Амелию Боунз, что и Фадж, и Дамблдор с удивительным единодушием считают тяжелейшей потерей.

По словам Фаджа, «каждый мракоборец в Министерстве пытался – и пытается – найти его [Тома] и повязать его сторонников», но, поскольку крупномасштабная реорганизация правоохранительной системы по-прежнему поражает лишь своим отсутствием (самое время бросить всех своих людей стирать память маглам и искать великанов в Сомерсете, больше же делать нечего!), люди продолжают умирать, пропадать и подвергаться насилию сами по себе – то есть без помощи правоохранителей.

Кроме такого грубого шантажа Фаджа с целью дать прирасти корнями к Министрскому креслу кому-то из своих, Том открывает настоящую охоту еще и за креслом премьер-министра маглов. Так, на одного из заместителей Мейджора накладывают Империус. Впрочем, что-то случается с проклятьем, и Герберт Чорли сильно повреждается в уме и начинает изображать из себя утку. Мейджор освобождает Чорли от обязанностей на время, решив, что ему будет лучше отлежаться дома, однако очень быстро к Чорли въезжает бригада целителей Мунго – к концу беседы Мейджора и Фаджа ночью 6 июля Чорли успевает попытаться задушить троих осматривавших его целителей, в результате чего его решают на время и вовсе удалить от общества маглов.

Более того, с начала июля совершается еще одно крупное убийство – Эммелину Вэнс, члена обоих Орденов Феникса, находят мертвой едва ли не на заднем дворе Даунинг-стрит, 10, официальной резиденции Министра маглов. И как-то мне слабо верится, что она оказалась там случайно. Похоже, Директор поставил ее туда для охраны Мейджора, и в какую-то из ночей она столкнулась с Пожирателями (сомневаюсь, впрочем, что она была одна), подбиравшимися к ничего не подозревающему Мейджору с известной целью.

В то время как Фадж стирает маглам память на западе страны и издает веселые буклетики по самозащите, глава Мракоборческого отдела Руфус Скримджер (при сильном одобрении, а то и с пинка Дамблдора) ставит в должность нового секретаря Мейджора своего лучшего мракоборца (и члена Ордена по совместительству) Кингсли Бруствера, очевидно, надежно перекрыв Тому вход в мейджоровские мозги, кабинет, дом или кресло премьер-министра. Всяко лучшее действие, чем те, что предпринимает Фадж, бегая по Сомерсету – ну, может, еще шмоная дома Пожирателей, которые попались (благодаря Дамблдору) летом.

В общем, не удивительно, что после провала Фаджа большая часть магического сообщества хором кричит о его отставке. В результате пост Министра 3 июля быстренько занимает Скримджер, оставив Фаджа при себе в унизительной и только что созданной должности консультанта (Фадж тоже сам себя за ручку к этой должности привел, между прочим). Говоря русским языком, Фаджу нынче полагается бегать с сообщениями к магловскому премьеру, ибо Скримджеру не до того – он и знакомиться-то с Мейджором приходит спустя три дня после своего назначения.

В довершение жизненной драмы из оперы «Министерская хвороба» следует особо отметить, что в течение этих двух последних недель своего существования в качестве Министра Магии всея Британии Фадж вместо очень понятных и однозначных действий, которые от него требовались, дважды в день написывает Дамблдору!

О, кажется у кого-то истерика почище, чем у Тома.

«Я писал Дамблдору дважды в день последние две недели, – несчастным голосом жалуется Фадж Мейджору, – но он не сдвинулся с места. – От скотина же, ну ты погляди! – Если бы он только был готов убедить мальчика, я мог бы все еще быть… что ж, может, у Скримджера получится лучше». Отличная работа, ничего не скажешь, высокие цели, высшие идеалы.

После Рождества Дамблдор отзовется об этом так: «В течение своих последних дней в должности, когда он отчаянно пытался за нее уцепиться, он добивался встречи с тобой, – Гарри, – надеясь, что ты его поддержишь <…>. Я говорил Корнелиусу, что на это нет шансов, но идея не умерла, когда он покинул свой пост».

Удивительно, до каких глубин может пасть человек ради какой-то своей должности. И ведь Фадж действительно считает, что после того, как он весь год морально запачкивал и Директора, и Гарри, Дамблдор согласится использовать свое влияние на Гарри, чтобы… чтобы что? Надавить, прижать, объяснить, что так надо… и все равно получить отказ? Да еще и потерять с таким трудом заработанное и возвращенное доверие парня, а заодно и самоуважение – ведь никто не забыл Амбридж.

Что думает по поводу фаджевых писем Дамблдор, никто, конечно, так и не узнает, потому что Дамблдор очень воспитанный – скорее всего он просто следует своему излюбленному методу: «Лучшая политика – просто игнорировать идиотов» («Отличная цитата, Дамблдор. А кто автор?» – «Представлять, что их не существует, Корнелиус». – «Так кто автор?» – «И продолжать жить, мой дорогой. Продолжать жить»). Ясно одно – это предсмертное действие Фаджа-политика не вызывает у Директора ну абсолютно никакого желания как-то его понять и простить. Фадж уже – материал отработанный, остается лишь дождаться, когда его сменят. И Директор дожидается, ибо Директор по терпеливости своей может конкурировать с могилой.

Фаджа сменяет Скримджер, который, конечно, Скримджер, но хорошо уже то, что в кресло Министра не успела усесться в том или ином виде задница Реддла. Уверена, Дамблдор каким-то боком этому поспособствовал.

Судя по сообщениям в «Пророке», впрочем, новый Министр и старый Директор любят друг друга сильно, но недолго: «…слухи о разрыве отношений между новым Министром и Альбусом Дамблдором, недавно восстановленным на посту Верховного Чародея Визенгамота, всплыли в течение нескольких часов после того, как Скримджер занял пост. Представители Скримджера подтвердили, что он встречался с Дамблдором сразу после принятия полномочий, но отказались давать комментарии относительно тем беседы».

После Рождества комментарий Гарри на тему даст сам Дамблдор: «…но идея не умерла, когда он [Фадж] покинул свой пост. Часы спустя после назначения Скримджера мы встретились, и он потребовал, чтобы я организовал встречу с тобой», – учитывая, что я примерно знаю, как мог потребовать Скримджер, ничего удивительного, что Дамблдору пришлось, судя по всему, отвесить пару праздничных лещей новоиспеченному Министру. Что-то вроде: «Мой дорогой Руфус, это касается гораздо больше вас, чем меня, как сказал находившийся за оградой в саду джентльмен человеку, на которого несся по улице бешеный бык».

Хочет Министерство использовать Гарри в качестве глашатая, как оно, Министерство, здорово работает? Отлично. Дамблдор помогать не станет, требовать от него ничего не удастся. Периодически даже будет мешать – ибо занавес для Гарри резко приоткрывается его письмом с просьбой о встрече в ближайшую пятницу, которое прилетает… ну, верно, 3 июля, аккурат в день назначения Скримджера на пост Министра.

«Что-что, Руфус? Сами пойдете к мальчику? Боюсь, никак не могу допустить. Сейчас его нельзя беспокоить – не после потери близкого Гарри человека в результате трагических событий в подведомственном в том числе и вам учреждении, развитие которых вы не захотели предотвратить, хотя у вас в распоряжении имелся целый год, чтобы меня выслушать, того самого человека, на которого вы, кстати, в прошлом году объявили охоту, хотя я вам говорил, что ищете вы не того. И потом, у нас с Гарри дела, прошу нас извинить…». Впрочем, к письму Дамблдора я еще вернусь.

Важно сейчас то, что мешать новому Министру Дамблдор будет не всегда и не во всем. Взять хотя бы те же слухи, что за эти две несчастные недели активно распространяются об «избранности» Гарри. «Пророк» пишет: «…растущее число членов магического сообщества верит, что Пожиратели Смерти <…> пытались совершить кражу пророчества. Содержание пророчества неизвестно, однако распространяются предположения, что оно относится к Гарри Поттеру <…> Некоторые заходят так далеко, что называют Поттера «Избранным», веря, что пророчество говорит о нем, как единственном, кто способен избавить нас от Того-Кого-Нельзя-Называть».

Удивительно, как информации о содержании пророчества удается с такой точностью просочиться в газету, учитывая, что, по словам той же газеты, Министерские отказываются даже признать, что такое место, как Зал Пророчеств, существует, и «Нам не разрешено говорить об этом, не спрашивайте меня ни о чем», – сказал один взволнованный Стиратель Памяти, который отказался называть свое имя».

Однако тут же читаем: «Тем не менее, высокопоставленные источники в Министерстве подтвердили, что беспорядки происходили в легендарном Зале Пророчеств». Так откуда идут все эти невероятно точные слухи – и что это за «высокопоставленные источники» такие?

Ответ у меня имеется один: это Фадж, а затем, возможно, и Скримджер, создают Гарри соответствующий имидж избранности, чтобы Гарри затем выказывал им всяческую поддержку, сверкая этим имиджем. Толку от этого, конечно, было бы никакого – зато, как говорит Снейп, какой жест!

Ибо не надо меня убеждать, что без давления сверху на газету здесь благополучно обошлось. Почему это Фадж должен перестать на нее давить? Он в прошлом году, помнится, успешно давление использовал.

И – извините, уж совсем явно: «…нам запретили об этом говорить» (кто-то сверху) – и тут же: «кое-кто сверху подтверждает…». Почти прямым текстом. Дамблдор в ночь на 7 июля намекнет на это Гарри, между прочим: «Слухи не просто просочились, – скажет он, – они поплыли».

И что Директор? А ничего. С его точки зрения, все складывается крайне удобно – слухи позволяют одновременно и морально закалить Гарри, подготовив к полному принятию неизбежного, и сильно побесить Тома, что само по себе приятно.

Слухи – вообще вещь полезная. Так, в обществе потихоньку ползут слухи об инферналах, источник которых – Министерская брошюра по обороне, последний шедевр Фаджа на посту Министра, которую он рассылает, как и обещал, всем магам Британии (даже Директору приходит одна). «По неподтвержденным данным, – значится в брошюре, – Пожиратели Смерти могут использовать инферналов».

Зачем плодить эту страшилку вокруг Гарри, активно и на все лады его про инферналов мало-помалу информируя, становится понятно, если обратиться к Финалу Игры-6 (единственному разу, когда кто-либо – то есть Гарри – в принципе увидит этих инферналов, несмотря на множество слухов, что они буквально повсюду). По всему видно, Директор высказал свои предположения, что Том может использовать собственную армию ходячих мертвецов, с определенной целью Фаджу – который, в отличие от того раза с Директорскими предположениями о великанах и дементорах в конце Игры-4, на сей раз быстренько и без лишних слов Директору верит.

Кстати, раз уж речь зашла о брошюре – она веселит меня всякий раз, когда я ее перечитываю. Бесподобная по своей бесполезности вещица. Особенно удался пункт седьмой: «…о любом обнаружении инфернала или столкновении с ним следует докладывать в Министерство незамедлительно». Тут только приписки «Если вы выживете» не хватает.

Так и представляю, как эта брошюра приходит на домашний адрес Нарциссы, и Том долго ржет, ее читая. И шутки Дамблдора со Снейпом по ее поводу тоже представляю…

Но я отвлеклась. Ссора Скримджера с Дамблдором, конечно, ссорой, но понятия «деловые отношения» и «дипломатия» еще никто не отменял. Уже 6 июля Скримджер пишет Директору некое письмо перед встречей с Мейджором и Фаджем в кабинете у первого («Он будет здесь через минуту, – сообщает Фаджу портрет в кабинете магловского Министра. – Он как раз заканчивает письмо Дамблдору»). Судя по всему, письмо является длинной вариацией на тему «Давайте мириться, начнем все заново», которая дается так нелегко, что Скримджер аж запаздывает на встречу с Мейджором («Меня послали сюда этой ночью, чтобы ввести вас в курс дела относительно последних событий, – говорит Фадж, – и представить вас моему преемнику. Я думал, он будет здесь к этому моменту, но, конечно, он очень занят…»).

Дамблдор мириться любит и умеет – особенно когда это необходимо для дела. В конце концов, надо ж кому-нибудь будет передавать Гарри его завещание, когда Директора не станет. Это как минимум. Так что Дамблдор и Скримджер, пусть со скрипом, но сотрудничают всю Игру-6 – и в плане этого завещания, и по вопросам охраны дома Дурслей, и по вопросам охраны самого Гарри, и Норы (и не только тогда, когда Гарри там гостит), и, что интересно, школы тоже.

В одной из заметок в «Пророке» в период с 3 по 6 июля, в частности, появляется следующее: «Новоназначенный Министр Магии Руфус Скримджер говорил сегодня о новых жестких мерах, принятых Министерством для обеспечения безопасности студентов <…>. «По понятным причинам Министерство не собирается вдаваться в детали относительно строгих планов безопасности», – сказал Министр».

И – снова – тут же: «…однако источник подтвердил, что эти меры включают в себя защитные заклинания и чары, сложный массив контрпроклятий и небольшую оперативную группу мракоборцев, в чьи задачи будет входить единственно защита школы Хогвартс».

В связи с чем у меня возникает ряд резонных вопросов.

Во-первых, зачем вообще это усиление защиты школы, которая, как Гарри втолковывают уже лет пять, является самым безопасным местом на планете и без всякой дополнительной защиты? Зачем, во-вторых, раскрывать детали этой защиты, если сие тактически крайне ошибочно? Наконец, а что такого полезного в принципе сделает эта защита за год?

У меня вообще всю дорогу возникает стойкое ощущение, что новые меры безопасности представляют собой такое невообразимое нечто, что куда эффективнее было бы просто спрятаться под одеялом, чем надеяться на то, что Министерская защита сработает. Особенный шедевр – мракоборцы: студентов мочат направо и налево, а вместо того, чтобы пытаться выследить преступников и информаторов вражеской стороны, Долиш пытается следить за Дамблдором по приказу Скримджера (к немалому веселью Директора).

Что ж, попробуем разобраться. На первый взгляд, все довольно просто: Скримджер, надеясь поднять свой рейтинг, навязывает Директору все эти дурацкие меры дополнительной защиты, а «Пророк» говорит о них подробно, чтобы родители не боялись отправлять детей учиться и пламенно любили нового Министра. Так оно и есть, но что получится, если мы пойдем еще глубже?

А получится классический третий курс, первая четверть – Игра-3 то есть. Только тогда по Хогсмиду без толку шатались не мракоборцы, а дементоры. Причем Директор вновь обставляет свое согласие так, чтобы Министр чувствовал себя обязанным, прекрасно зная, что ситуацию это не изменит (да и, в конце концов, на тысячу нет-я-не-дам-вам-связаться-с-Гарри-и-сам-не-стану-просить-его-вас-любить должно быть хотя бы одно да-хорошо-усиливайте-свою-охрану).

Том в школу не сунется, как и все остальные Пожиратели. Единственная заноза-не-скажу-где – это Драко, но о ней знают только Дамблдор, Снейп, Нарцисса с Беллатрисой да сам Том – и уж явно не Скримджер. Более того, Дамблдор прекрасно может с ней справиться самостоятельно. Но вот если предположить, что налицо классическая Игра Директора, то все становится на свои места: хорошо, Руфус, я согласен, можете усиливать защиту, чтобы никто не нападал на школу. Пусть кое-кто нападает из школы и на меня.

А Директор будет иметь прекрасную возможность, во-первых, сделать большие невинные глаза, когда Драко начнет активничать («Ума не приложу, как могло такое случиться! Но, уж если ваши мракоборцы проморгали злоумышленника, что, помилуйте, мог сделать старенький я? Ищите. Обыскивайте небеса, если уж на то пошло»), а во-вторых, крепко держать Малфоя за одно место, тянуть резину целый год, максимально перекрывая все его возможные ходы, кроме единственного дозволенного. Именно с целью заставить Драко думать наперед, лучше и хитрее, в «Пророк» аж в начале июля сливают информацию и во всех подробностях расписывают охрану, а также то, какими именно способами у потенциального злоумышленника не получится преуспеть.

На этом с тем, что происходит за кадром, все. Свою деятельность продолжает Орден Феникса, однако в этой Игре – не о боёвке и не о нем. Дамблдор лично выходит на поле Игры с Гарри. Ибо 1996\1997 учебный год буквально ею пронизан. Причем именно Большой Игрой.

Директору приходится учитывать и будущий год, то, что большое количество осведомленных Игроков ведет к слишком большим рискам, то, что Том, сейчас закрывший свое сознание от Гарри, когда-нибудь его таки откроет и станет смотреть в голове мальчика, что захочет – следовательно, Гарри по-прежнему нужно пичкать информацией аккуратно, постепенно и путанно.

Кроме того, парень растет и умнеет. Чтобы он ненароком не в то время не понял лишнего, Игра должна вестись максимально тонко – ее как бы вовсе не должно быть. Не стоит чинить то, что не сломано, необходимо сдерживать и Гарри, и всех остальных, чтобы что-нибудь не нарушилось – хотя бы тот же Обет Снейпа по какой-нибудь чистой, глупой и очень человеческой случайности.

С другой стороны, не дай Мерлин Гарри остаться вообще без действия, тем более – без контролируемого. Дамблдор, прекрасно это понимающий, планирует масштабный Бег-по-Кругу для своего любимого ребенка, устроить который необходимо и важно. Иначе Гарри устроит его себе сам.

И первый акт Бега, между прочим, начинается незамедлительно – все того же 6 июля.