В общем, отряхнув от крошек и себя, и Снейпа, Дамблдор, подозрительно блестя глазами, отправляет любимого сотрудника открывать новый захватывающий этап Игры.

Следует заметить: разговор с кротким послушным сотрудником длился не пять минут, и возвращалась к нему парочка вовсе не один раз – рождественские каникулы длятся три недели, а Снейп приходит лишь 6 января, в последний день относительного блаженства Гарри перед очередным убийственным семестром.

Резонно хочется спросить: почему так поздно, если Директор впал в серьезное беспокойство о Гарри прямо в ночь нападения на мистера Уизли? Почему, учитывая то, что Реддл теперь знает о связи, и беспокоясь, как он это знание применит, Дамблдор не организовал занятия еще на каникулах, чтобы не терять время?

Ну, начнем с того, что, заявись с этой радостной вестью Снейп на Гриммо, скажем, в тот день, когда Гарри решил, что Реддл им овладел, и чуть не драпанул в самостоятельное плавание, встреча, кажется мне, окончилась бы двойным убийством – ибо более-менее адекватно разговаривать со Снейпом на предмет столь скользкий Гарри тогда был и близко не готов.

Кроме того, не имея возможности вручить парню более вещественный подарок на Рождество, Дамблдор решает подарком сделать само Рождество – последнее почти спокойное и почти ничем не омраченное. Ведь мысль о том, что Гарри придется заниматься Окклюменцией не с кем-нибудь, а со Снейпом, постоянные попытки понять, зачем вообще ему, Гарри, этим заниматься, изгадили бы каникулы парня до самого крайнего уровня, а – и об этом, оценивая поступки Директора, следует помнить в самую первую очередь – что бы кто ни думал, первоочередной задачей Дамблдора с Игры-1 по Игру-5 всегда было одно: как можно дольше сохранять детство Гарри.

Оно всегда было относительно счастливым, но – даже после смерти Седрика – Директор пытался сделать все, чтобы оно – было. Даже сейчас, когда Том узнал о связи, и, казалось бы, тянуть уже некуда, Директор выторговывает Гарри еще три недели. В контексте происходящего и близящихся событий это – очень много.

Ну и, наконец, три недели – это как раз то время, в течение которого кроткий любимый сотрудник Дамблдора окончательно осип от ора, немного подумал и все-таки согласился с необходимостью учить Гарри Окклюменции. И то – только после того, как получил письменно заверенную гарантию от Дамблдора, что его, кроткого любимого сотрудника, посещение Гриммо будет лишено необходимости что-то долго объяснять и кое-кого конкретного наблюдать.

- Что ж, Северус, раз мы договорились, предлагаю вам посетить Гриммо шестого –

- Что?!? – Снейп ломает тортик, который держал в руке.

- А как, вы думали, Гарри узнает о нововведениях в его учебной программе? Предлагаете делегировать Финеаса? – Дамблдор поднимает брови, Финеас картинно всхрапывает.

- Почему нет?! – яростно вопрошает Снейп.

Финеас всхрапывает громче, с возмущением.

- Но ведь вы не хуже моего знакомы с уровнем присущего ему такта, – Дамблдор разводит руками. Финеас во сне оскорбленно приподнимает бровь. – Боюсь, Гарри не оценит –

- Вышлите ему письмо с объяснениями, – рычит Снейп, круша второй тортик и собственную зубную эмаль.

- Северус, вы всерьез полагаете, что это можно объяснить в письме? – Дамблдор нежно улыбается мелькнувшему мимолетному воспоминанию.

- А вы всерьез полагаете, Дамблдор, – шипит Снейп, оскорбившись его улыбкой, – что у нас с Поттером получится поговорить? Нет, не получится! Потому что он наглый, заносчивый, высокомерный --, – начинает кипятиться Снейп, заприметив, что улыбка Дамблдора становится еще шире.

- Ну-ну, Северус. Я полностью верю в ваши способности. В конце концов, вы, помнится, обещали, что постараетесь научиться мягким, педагогически выверенным методам общения со своими студентами. Полагаю, настало время это проверить, – улыбка Директора становится, если это возможно, еще шире.

- Благодарю, что напомнили, – кивает Снейп, сжимая кулаки. – Чтобы никаких оборотней, шизофреников и собак в доме! Я не потерплю –

- То есть вы согласны? – глаза Дамблдора блестят.

- Я сказал –

- Да-да, никаких оборотней и так далее, – поспешно соглашается Директор. – Не сомневайтесь, в доме во время вашего посещения их не будет.

Снейп подозрительно щурится:

- Да? А куда вы денете пса, Альбус?!

- Я напишу Сириусу письмо, в котором постараюсь все объяснить – зачем необходима Окклюменция и все в таком духе. Попрошу его не присутствовать при вашей встрече с мальчиком. Молли в доме, она проследит. Годится?

Снейп, с сомнением:

- Ну… раз уж без встречи никак…

- Совершенно никак, Северус, – сочувственно кивает Дамблдор.

- Ну, ладно тогда уж… – Снейп, несчастно вздохнув, принимается за новый тортик.

Дамблдор прячет в бороде триумфальную улыбку.

Следующие дни Снейп периодически просыпается от страшных кошмаров, вызванных предстоящей встречей и уроками, с криками: «Твою мать! Почему всегда я?!» – после чего Дамблдор, чтобы как-то разрядить обстановку, садится с ним за написание письма Сири, где часть про «зачем необходима Окклюменция» пишет самостоятельно, а часть про «никаких собак в доме» – под диктовку Снейпа.

Получается что-то вроде: «Дорогой Сириус! Уроки Окклюменции очень важны, сам я их вести не могу, а Северус – лучший в этом деле, и я ему полностью доверяю. Он сейчас будет разговаривать с твоим крестником, поэтому ты уберись-ка с глаз долой, пока это не кончилось святым Мунго. С любовью, Альбус».

Причем идея с письмом Ярчайшему (которое автоматически попадет в руки или лапы всех остальных) нравится не только Снейпу – Дамблдор таким образом лишает Сири малейшей возможности устроить лично ему, Дамблдору, которому сейчас подобное развлечение совершенно не кстати, скандал, а если Сири все-таки захочет поскандалить… что ж, Северус, никто не обещал вам легкой жизни, я обещал лишь написать письмо и постараться объяснить личностям, особенно вам неприятным, чтобы они не вмешивались в ваш разговор с Гарри.

С Гриммо не только выталкивают горячо и взаимно любимого Снейпом Люпина (полнолуние давно прошло – где он шляется?), но еще и не пускают в дом Грюма – а то вот тут бы дело точно закончилось Мунго.

Чуть-чуть расслабившись и прослушав еще один курс психо-тортико-терапии от Дамблдора, Снейп, согласно Плану, выплывает на Гриммо, скажем, спустя какой-нибудь час после того, как Сири получает письмо. Покрепче схватившись за палочку и искренне надеясь, что все пройдет спокойно, Снейп негромко стучит в дверь, ему открывает миссис Уизли, которая более-менее в курсе всего и уже даже лично выгнала Сири в комнату Клювокрыла-Вальбурги, и указывает Снейпу на кухню, а сама спешит за Гарри. Снейп топает на кухню…

А на кухне сюрприз. Ибо если кто-то надеялся, что Сири, прочитав письмо и услышав от Молли настойчивое: «Посиди пока с Клювом», – сделает, как ему было велено, то это явно Снейп и миссис Уизли – но никак не Дамблдор. Нет, Сири – и Снейп тут совершенно прав – хочет чувствовать себя причастным. А еще ему нравится якобы защищать Гарри. А еще ему скучно, и скандал со Снейпом – это как раз то, что нужно.

Снейп тоже любит чувствовать себя причастным, ему нравится опекать Гарри (хотя он это усиленно скрывает ото всех вокруг, включая самого себя), и ему совершенно не скучно. И еще, садясь напротив Сири и, видимо, успев даже перекинуться с ним парой оскорблений, Снейп начинает подозревать, что Дамблдор подозревал, что именно так все и обернется. Будучи очень умным и прекрасно понимающим Директора, Снейп также не может не сообразить, что Директор не просто подозревал, но хотел, чтобы именно так все и обернулось – и вот от этой-то убийственной смеси воздух на кухне и наэлектризовывается до не могу, когда входит Гарри.

Снейп прав, между прочим: встречу бывших однокашников Дамблдор не просто предусмотрел, но и очень ее ждал. Ибо Окклюменция – это предлог помирить Снейпа с Гарри, но это также возможность помирить Снейпа и Сири. Ну… правда, совсем крошечная… но все же. Поскольку эти двое являются безусловными врагами уже шесть тысяч лет и стали к этому времени в какой-то степени друзьями, существует шанс, что они наконец это осознают. 

Отмечу: об этом сейчас не знают ни Дамблдор, ни Гарри, ни вечные враги Снейп и Сири, ни кто-либо иной, но этот шанс, выпавший им 6 января 1996 года, у Снейпа и Сириуса последний.

Дамблдор, понимая, что два очень похожих человека, которые друг друга сильно недолюбливают, могут замириться, лишь выпив водки и обнаружив, как они похожи, всю дорогу усиленно их к этому подталкивает – то прямым текстом объясняя своим любимым упертым рогатым, что они на одной стороне и цели у них общие, и вот от этого можно отталкиваться на пути к примирению, то, как сейчас, сталкивая и едва ли не закрывая на ключ вместе в комнате в ситуации форс-мажорной и экстренной – причем экстренной по отношению не к кому-нибудь, а к Гарри.

Я думаю, примерно в этот момент до людей взрослых и мудрых наконец дошло бы, что их объединяют по меньшей мере искреннее и неподдельное беспокойство за мальчишку и желание сделать так, чтобы у этого ребенка все было хорошо – а это явилось бы очень существенным поводом если не зарыть топор войны, то хотя бы опустить руку, его держащую – и тогда бы уже можно было как-то двигаться дальше в сторону совместного распития водки и примирения окончательного…

Однако, увы. Как с горечью отметит Дамблдор в Финале, «некоторые раны лежат слишком глубоко, чтобы их исцелить». Снейп и Сириус так и не смогут преодолеть ненависть друг к другу – даже ради Гарри.

Хотя стоит отметить, что Снейп, в отличие от Сири, где-то глубоко-глубоко внутри периодически все же догадывается, что ему идет ажно четвертый десяток лет, поэтому поначалу даже пытается если не полностью следовать скрытому плану Дамблдора, то хотя бы просто вести себя как взрослый и соблюдать в общении со старым верным врагом хоть какие-то рамки приличий (в своем понимании). Тем более – при ребенке, который, вроде как, крестник Сири и его любит и у которого, вроде как, последнее мирное Рождество.

Так и представляю эту сцену после того, как план посещения Гриммо был составлен:

Снейп, вновь вскинувшись:

- Только я быстро-быстро, Дамблдор, ладно? Самое основное скажу и пойду оттуда. У меня дела!

Дамблдор, улыбаясь:

- Как скажете, Северус, самое основное.

Снейп: удовлетворенно берется за следующий тортик.

Дамблдор:

- Кстати!

Снейп: замирает, подозрительно прищурившись, так и не донеся тортик до рта.

Дамблдор, миролюбиво:

- Я тут прошлым вечером заглядывал в «Кабанью Голову» прикупить себе парочку бутылок превосходной медовухи. Может быть – просто на всякий случай, разумеется – возьмете одну с собой? Мало ли, вдруг захотите распить ее с кем-нибудь в честь Рождества?

Снейп, смяв тортик и проглатывая слова, которые джентльмены обычно вслух не употребляют:

- Нет, благодарю вас, Дамблдор. Вы мне уже столько подарков на это Рождество надарили, что я склонен отказаться – мало ли…

Дамблдор, укоризненно качая головой:

- Северус, ну что вы, разве я могу --? – однако Директор осекается под чрезвычайно скептичным взглядом Снейпа и виновато тупит взор…

Да, я, конечно, затянула с воображаемыми сценками до неприличия, но что поделать, если примерно так все оно и было – и вообще, люблю я тонкие мужские души. И не только на завтрак.

Душа Снейпа, завоевавшего и подтвердившего любовь человека такой величины, как Дамблдор, есть и будет драгоценнейшим воспоминанием жизни – именно вот такие моменты с ним, полные психологии и тайных смыслов. Ибо личность сделала свою жизнь в полноте ее. Включая смешные подростковые взбрыки, сладкое и грешное упоение собственным драгоценным «Я», упорное (и слегка упоротое) построение себя в предсмертии и стальную решимость быть рядом с Дамблдором. Таким надо выписывать не Орден Мерлина, а медали «За веру и верность». Таким, как он и как Сири, которого я тоже очень люблю.

Который, кстати, приходит Гарри на помощь сразу же, как только Гарри, похолодев от сообщения Снейпа, оборачивается к крестному, ища поддержки.

- Почему Дамблдор не может учить Гарри? – агрессивно спрашивает Сири. – Почему ты?

Что ж, очевидно, письмо таких подробностей не раскрывает. Правильно – ни к чему посвящать кого ни попадя в нюансы взаимоотношений двоих величайших магов современности (Дамблдора и обделенного его любовью Томми) – да и в прочие нюансы, вроде того, что это может спровоцировать Реддла на усиление связи и все в таком духе, тоже. Ибо если Сири раскричится, плюясь в Снейпа – а он непременно это сделает – существует риск, что Гарри услышит кучу интересных вещей. Нет уж. Пусть лучше Сири пока будет не в состоянии связать два и два – потом придет Люпин и все расшифрует.

- Полагаю, потому что это – привилегия Директора – поручать наименее приятные задания, – шелковым голосом отвечает Снейп.

Ах, как приятно уколоть начальство, когда оно, начальство, не слышит и не может ответить. И вообще: «Блэк… я всю жизнь считал, что ты идиот, но и предположить не мог, до какой степени. Ты действительно считаешь, что мы можем говорить об истинных причинах при мальчишке?»

- Уверяю тебя, я не умолял о работе, – Снейп поднимается на ноги. – Я буду ждать вас в шесть часов вечера в понедельник, Поттер. В моем кабинете. Если кто-либо спросит, вы изучаете коррекционное Зельеварение.

И, конечно, куда без прощальной стрелы:

- Никто из тех, кто видел вас на моих уроках, не сможет отрицать, что вам это необходимо.

Как же меня забавляют его выпады, право слово. Например, последним предложением Снейп не только выпускает игрушечную стрелу с липучкой на конце в Гарри, но и откровенно над парнем подтрунивает (человек здоровый и взрослый это бы понял), как над своим. Кроме того, он намекает на слизеринцев вообще и Малфоя с Амбридж в частности – ибо кто еще видел Гарри в классе Снейпа и кого следует особенно опасаться?

Наконец, прямо-таки представляю, как парочка гуся и гагарочки выбирала этот предлог – и не могу удержаться от смеха.

Снейп, задумчиво разглядывая вишенку на своем сороковом тортике:

- Вообще, конечно, идея безумная. Впрочем, как и большинство ваших.

Дамблдор, потянувшись и выудив вишенку из крема, с наслаждением бросив ее в рот, польщенно:

- Почему же?

Снейп, насмешливо фыркнув:

- Кроме того, что я вряд ли сумею чему-либо научить этого остолопа, поскольку тяжелобольное не лечится? Даже не знаю… может быть, потому, что мой кабинет находится недалеко от гостиной Слизерина, и мальчишка однажды может нос к носу столкнуться с Драко Малфоем? Вам напомнить, какой пост при Темном Лорде занимает его отец? Или потому, что эту жабу может сильно заинтересовать, по какой причине мальчишка так часто бегает ко мне? Честно слово, куда подевалась Рита Скитер? Замечательный ведь повод для очередной грязной статьи.

Дамблдор, выплюнув косточку:

- Резонно. Я как раз собирался подумать над предлогом. Как вы считаете, каким он может быть, Северус?

Снейп, сунув палец в крем:

- Отработки? Нет, даже для отработок раз в неделю – это слишком много и подозрительно… Дополнительная программа?

Дамблдор, потягивая чай и усмехаясь:

- Да куда ж ему дополнительная, Северус, если вы говорите, что он и с основной-то не справляется?

Снейп, вспыхнув:

- Совершенно не справляется! Абсолютно невнимательный, тотально расхлябанный, в нем нет тонкости –

Дамблдор, хмыкнув:

- Получается, коррекционная.

Снейп, обрадовавшись, мстительно слизнув с пальца крем:

- О да, никто не сможет отрицать, что мальчишке это необходимо…

Конечно, предлог придуман именно Дамблдором и является очень-очень хорошей шуткой. Ведь ложь недопустима, а слово «коррекционные» уж слишком хорошо подходит – корректируют данные занятия, исправляют… отношения двоих баранов, ага.

Снейп резко поворачивается уходить («Только я быстро-быстро! Самое основное скажу и пойду оттуда. У меня дела!»).

- Подожди, – Сириус выпрямляется.

Снейп оборачивается, на его лице застывает насмешливое выражение (ну, конечно – потом ведь всегда можно сказать, что, мол, я-то пытался уйти, но этот дурачок-собачка…):

- Я довольно спешу, Блэк. В отличие от тебя, у меня нет неограниченного свободного времени.

- Тогда я сразу к делу, – Сири поднимается на ноги, почти пропустив укол мимо ушей.

Снейп сжимает кулак в кармане дорожной мантии, явно взявшись за палочку.

Сири выше Снейпа – и на этом моменте мне вслед за Анной всегда почему-то думается об их школьных днях. Снейп, судя по всему, был значительно ниже всех Мародеров, кроме, пожалуй, Питера. И то, что он в сравнении с ними маленький – тоже очень-очень важно.

Маленький, быстрый, сдержанно-холерический, язвительный, горячий, мстительный, честолюбивый, ревнивый, мечтательный, преданный долгу и чести… женщинам любит показать, что они ничто и собой не хороши… дуэлянт, Штирлиц в стане Реддла, человек, любящий риск и – как бы это сказать поточнее – относящийся к нему с профессиональной холодностью и тайным азартом…

Очень важно, на самом деле, что Сириус высокого роста – и Джеймс, вероятно, был тоже (судя по тому, как вытянется Гарри к 6 курсу). Два здоровенных лба, срывавшихся на болезненном, вредном, ранимом, маленьком дохляке, с удивительным упорством тянущимся именно к ним, полным сил и избалованным своей крутостью и харизмой…

- Если я услышу, что ты используешь эти уроки Окклюменции, – говорит Сири, – чтобы устроить Гарри тяжелые времена, будешь отвечать мне.

Вот на этой фразе меня – без шуток – все время пробивает на слезу. Молодец Сири. Молодец, что ни говори. Ребенку, даже такому самостоятельному, как Гарри, чрезвычайно важно чувствовать абсолютную родительскую (ну, в широком смысле слова) защиту.

- Как трогательно, – усмехается Снейп, данной защиты с детства лишенный. – Но ты, разумеется, заметил, что Поттер очень похож на своего отца?

- Да, заметил, – гордо отвечает Сири.

Ах, пошли любимые темы – и первым в списке, конечно, Джеймс – незаживающая рана что для одного, что для другого. Только если один, которого жизнь заставила зажить настоящим, уже более-менее все это отпускает, то вот другой, которому в силу обстоятельств только и остается, что гулять разумом по прошлому, в этом особенно уязвим.

- Что ж, – произносит Снейп, – тогда тебе должно быть известно, что он настолько заносчив, что критика просто отскакивает от него.

О да, Снейп бьет сразу в самое больное место, видимо, решив, что предупреждений выдано достаточно, а Повод имеется огромный – Сириус ожидаемо заводится до крайности (замечу: реагируя именно на оскорбление Джеймса, а не Гарри), вытаскивает палочку и несется к Снейпу, который тоже готов к бою.

Лицо Сири находится едва ли в футе от лица Снейпа и выглядит очень злым. Глаза Снейпа мечутся от лица Сири к его палочке («Интересно, громко Дамблдор будет кричать, если узнает?.. Но я ведь его предупреждал убрать отсюда эту собаку, а он решил поиграть… и Блэк вообще Повод дал… да ведь ему и самому уже давным-давно хочется что-нибудь такое с этим Блэком сделать…»).

Гарри поднимается на ноги в беспокойстве и не дает людям еще немного поговорить.

- Сириус! – громко зовет парень, но Сири не реагирует.

- Я тебя предупредил, Нюниус, – рычит Сири. Пфф… нашелся, понимаете ли, предупреждатор-рационал… – Мне плевать, что Дамблдор думает, что ты исправился, я знаю лучше –

Ага, помнится, в прошлой Игре совершенно другое говорил, поедая куриные ножки в пещере… Как бы то ни было, а попытка уколоть в отношения с Дамблдором у Сири проваливается – Снейп подобного не допустит:

- О, но почему же ты так ему и не скажешь? – шепчет он. – Или боишься, что он не воспримет всерьез совет от человека, который прятался в доме матери шесть месяцев?

«А ну не тронь моего Директора!» – Снейп вновь бьет во вторую самую больную точку. Сири пытается защищаться, однако арсенал его стрел, увы, ограничен лишь школьными знаниями, поэтому он бьет туда, где Снейпу не больно в принципе:

- Скажи мне, как поживает Люциус Малфой в эти дни? Полагаю, он в восторге, что его комнатная собачка работает в Хогвартсе, не так ли?

Нет, отношения с Люциусом Малфоем и общий Большой План с Дамблдором – это штука непробиваемая, ибо Снейп знает, что прав – товарищ есть товарищ, а про Игру я вообще молчу. Поэтому Снейп даже не вздрагивает.

- Говоря о собаках, – мягко заходит он на ответный удар, – ты знал, что Люциус Малфой узнал тебя в последний раз, когда ты рискнул предпринять маленькую увеселительную прогулку?

Оп. Ясно, что сию информацию Снейпу передал явно не Дамблдор, который знал с самого сентября о том, что Сири прогулялся на платформу – зачем ему было лишний раз настраивать Снейпа против Сири, или заставлять первого беспокоиться, или давать ему же лишнюю стрелу, которую можно использовать против Звезды, или подвергать его же риску проколоться перед Люциусом?

Нет, это информация от Люциуса, причем, видимо, брошенная вскользь, мимолетной шуткой – слишком уж она незначительна. Однако брошена она недавно, ибо Снейп использует ее как новый способ ударить побольнее.

Это любопытный нюанс, ибо то, что Снейп узнает о прогулке Сири на вокзал аж спустя четыре месяца после прогулки, похоже, свидетельствует о том, что именно в конце декабря-начале января Снейпа приближают к делам и компании Реддла. Люциус разговаривает со старым другом не о чем-нибудь, а о Сири – во время, когда Реддл всячески планирует как-нибудь вытащить Гарри в Отдел – очевидно, Снейп прошел испытательный срок, и Реддл немного откручивает гайки. Люциус теперь более свободен в том, о чем болтает, и Снейп получает больше информации. Это важно, ибо стратегически.

Но почему – кроме очевидного желания отвесить верному врагу леща побольше – Снейп в принципе об этом говорит? Не затем ли, чтобы громко и доходчиво намекнуть Гарри и Сири, насколько все опасно теперь, когда планы Тома поменялись?

- Умная идея, Блэк, – продолжает Снейп, – позволить увидеть себя на безопасной платформе… дало тебе чугунный повод не покидать свое укрытие в будущем, не так ли?

Огромный такой, разожравшийся лещ. Снейп жесток, и глупо было бы это отрицать.

Сириус поднимает палочку («Ну же, кто-нибудь, остановите меня, я сейчас его ударю! Ну!»).

- Нет! – вопит Гарри. – Сириус, не надо!

Парень бежит вперед и становится между драчунами.

Драчунам на парня начихать.

- Ты называешь меня трусом? – кричит Сири.

- Что ж, да, я думаю, именно это я и делаю, – произносит Снейп, которому еще только предстоит узнать, как больно ранит это слово, приняв стойку, но больше ничего не предпринимая.

Эх, вот не только Люпину первым делом надо затыкать рот, а уж потом разоружать его всеми остальными способами, но и Снейпу тоже.

Сириус бросается на Снейпа, но Гарри его останавливает. Снейп продолжает стоять, с нескрываемым наслаждением наблюдая за попытками Сири отодвинуть Гарри в сторону («Ох, держите меня семеро, я твердо намереваюсь его убивать. Сильней держите, говорю! Вот так…»).

- Гарри – уйти – отсюда, – пыхтит Звезда, но Гарри не поддается.

…Снейп и Сириус. Такие глупые и такие одинокие – каждый из них. Что мешало им держаться вместе? Впрочем, я уже ответила на этот вопрос.

Может быть, стоило просто оставить их там, закрыв кухню на ключ, не вмешиваться, чтобы они как следует друг друга отлупили и разнесли все помещение, а потом сели и поговорили – им однозначно есть, о чем поговорить. Вон как они прямо скачут с темы на тему: Джеймс, конечно, во главе, Гарри, Дамблдор (это, собственно, все, что волнует Снейпа), действия Снейпа, его лояльность, Люциус Малфой, вопрос веры (это все разъедает Сири) – это должен был быть очень долгий разговор, и Дамблдор сильно на это надеялся – что эти двое просто выгонят Гарри в какой-то момент и таки смогут до чего-нибудь договориться.

Но, увы, разговор оказался прерван в самом начале. Это был их последний шанс, и им не удалось его использоваться, они упустили этот момент.

Дверь в кухню внезапно отворяется, и внутрь входят Уизли и Гермиона – мистер Уизли гордо вышагивает в самой середине группы, облаченный в полосатую пижаму и пальто.

- Исцелен! – радостно оповещает он всю кухню. – Полностью исцелен!

Он, Гермиона и остальные замирают на пороге, обозревая прерванную сцену: Снейп и Сири смотрят на них, направив палочки друг другу в лицо, Гарри стоит посередине, упершись руками в драчунов, пытаясь их развести.

- Мерлинова борода, – улыбка начинает сползать с лица мистера Уизли.

Снейп и Сири опускают палочки – ну, правильно, появление свидетелей их отрезвило – а Гарри, значит, считается уже настолько естественным дополнением жизни обоих, что те парня в качестве свидетеля и не рассматривают…

- Что здесь происходит?

Сириус срочно делает вид, что все в порядке. Снейп прячет палочку и решительным шагом несется к двери, не сказав Уизли ни единого слова.

Он оборачивается на пороге:

- Шесть часов вечера, понедельник, Поттер, – («…что бы там ни было между мной и твоим крестным») и скрывается на лестнице.

- Что случилось? – повторяет мистер Уизли.

- Ничего, Артур, – Сири тяжело дышит. – Просто милая маленькая беседа между двумя старыми школьными друзьями. Так… – Звезда делает героическое усилие и улыбается, – ты исцелен? Это хорошие новости, действительно хорошие.

- Да, не правда ли? – говорит миссис Уизли. – Целитель Сметвик сделал свое дело в конце концов, нашел антидот к тому, что было в клыках той змеи, а Артур выучил урок, как копошиться с магловской медициной, не так ли, дорогой?

- Да, Молли, дорогая, – смиренно соглашается мистер Уизли.

Диалог, как и все обстоятельства прибытия мистера Уизли, очень интересный.

Во-первых, мистер Уизли в пижаме. В больницу он поступил в одежде – и неужели, в конце концов, миссис Уизли не принесла ему одежду для выписки? Я имею ввиду, раз знала, что его выписывают. А раз знала, почему она ни словом не обмолвилась? Почему за полчаса до этого она спокойно зовет Гарри вниз к Снейпу («Профессору Снейпу, дорогой», – укоризненно исправляет она подростка)? Как по мне, очень все это смахивает на срочное убегание из больницы, воля ваша.

Причем дети абсолютно в курсе, что мистер Уизли возвращается – они приходят на кухню вместе с ним. Неужели миссис Уизли, получившая, скажем, срочное письмо из Мунго, едва Гарри спустился на кухню, упорхнула забирать мужа (прямо в пижаме), а затем вместе с ним успела совершить обход по спальням, собрав детей, и лишь после этого спустилась в кухню?

Логичнее было бы предположить, что она откуда-то знала заранее, что мужа вот-вот выпишут, сообщила об этом детям, едва отправила Гарри вниз к Снейпу – а потом зачем-то ломанулась в больницу в срочном порядке, выставив детей у входной двери встречать главу семейства.

Далее. Какого черта тащиться на кухню с исцеленным мистером Уизли, если Молли: а) знает, что там Снейп и Гарри – ведут важные конфиденциальные беседы; б) вроде как ответственна за то, чтобы на кухне не было Сири? Кому они все собрались сообщать о чудесном исцелении? Кикимеру?

И почему никто, подходя к двери, никак не реагирует на крики из кухни? Почему мистер Уизли успевает прокричать еще три – заготовленных заранее ради шутливо-эффектного появления – слова прежде, чем впадает в глубокий-глубокий шок от общения двоих рогатых, которые, судя по собраниям Ордена, только так общаться и умеют?

Наконец, как великолепен этот Сметвик, который сумел найти антидот к яду змеи, которую не знает! Причем антидот даже не конкретно к ее яду, а вообще к «какому-то» – к «whatever that snake’s got in its fangs», как выразилась миссис Уизли. То есть они так и не узнали, что за яд-то такой – но антидот нашли. Как?

Что ж, моя убежденность состоит в том, что в этом им помогли слезки кое-чьего феникса и кое-чье близкое общение со змеей (явно более близкое, чем имел возможность себе организовать целитель Сметвик). И Уизли – по крайней мере, старшие – об этом знают.

И, конечно, горят желанием отблагодарить реального целителя лично – по какой иной причине так быстро они покидают больницу и так стремительно топают прямо на кухню, если миссис Уизли (да и дети тоже) точно знает, что там Гарри со Снейпом, все такие секретные, и они еще никуда не уходили? И почему иначе Снейп мотает из кухни так быстро, ни слова ни говоря ни Молли, ни Артуру? Не хотел выслушивать ни намеки, ни прямые благодарности, ни – Мерлин упаси! – приглашение к столу. Люди его склада в подобных случаях именно так себя и ведут. Но старшие Уизли ни шпильки не бросают в адрес данной невежливости.

В этот вечер на празднике в честь выздоровления мистера Уизли Гарри с тревогой наблюдает за Сири, который в моменты, когда он не смеется над шутками близнецов или не подкладывает всем еды, становится мрачным и очень задумчивым.

Гарри, который уже успел дозреть до отношения и к Сири, как к психологически младшему (мальчик-то властный, любит вести), боится, что Сири всерьез накрыло обвинениями Снейпа в трусости, и теперь он готовится сделать что-то глупое, может, уже планирует какую-нибудь рискованную вылазку за пределы дома – однако у Гарри не находится ни возможности, ни, скорее даже, храбрости как-то успокоить крестного или просто с ним поговорить и выслушать его (а Сириус, из кожи вон вылезая в попытке сделать вид, что он крутой и веселится, лишает себя шанса поговорить и быть выслушанным кем угодно другим).

Вместо этого подросток рассказывает Гермионе и Рону, что от него хотел Снейп.

- Дамблдор хочет, чтобы ты перестал видеть эти сны о Волан-де-Морте, – сразу говорит Гермиона, в очередной раз подтверждая, что свое место в Игре занимает очень не зря.