БИ-5
Глава 7
Защитный отряд и Площадь Гриммо, 12
Защитный отряд и Площадь Гриммо, 12
Итак, после разговора с Фаджем (а затем и с Петуньей, если угрожающий Громовещатель подходит под определение слова «разговор»), не очень вежливого в начале, но весьма продуктивного в конце, Директор задумывает таки перевезти Гарри на площадь Гриммо. За что ему большое спасибо, а то Гарри и так уж было чуть не свихнулся от одиночества и целого роя вопросов, порождаемых именно тем, что мальчику нечего было делать, и весьма непривычных для его юного мозга.
Сгорая попеременно то от ярости на весь мир, то от всеохватывающей апатии, чувств, весьма характерных для любого нормального подростка, вынужденного пережить ненормальное, послушный мальчик проводит четыре дня, не выползая из дома. О том, чтобы Гарри не умер у себя в комнате, заботится Петунья, исправно подсовывающая ему еду трижды в день.
Почему никто не хочет хоть как-то успокоить мальчика даже теперь?
Ну, давайте будем честными: хоть Гарри поначалу долго не может в это въехать (а вместе с ним – и некоторые окружающие парня дамы), но его роль в несколько изменилась. Разумеется, он еще не взрослый – однако уже далеко не маленький, и носиться с ним никто не собирается.
Кроме того, не думаю, что Дамблдор, прекрасно знающий, что наружка отошедшего от шока Фаджа сейчас лютует особенно сильно, так просто взял и не запретил своим писать Гарри письма, полные сочувствия, понимания и уверений в скором освобождении.
Гермиона, вон, еще 31 июля написала же в открытке ко дню рождения друга: «Я думаю, мы увидимся очень скоро», – и не надо меня уверять, что нападение дементоров на Гарри двумя днями позже с намеком в открытке никак не связано.
Амбридж, которая в течение года будет прекрасно демонстрировать свой талант чтения чужих писем и потрошения посылок, в тот день наверняка сразу смекнула, что, раз Директор собирается в скором времени забрать Гарри в некое убежище (ну вдруг Гермиона это не просто так ляпнула, а действительно что-то знает – поди, думает Амбридж, разберись), дементорскую провокацию необходимо делать прямо немедленно – иначе потом до Гарри будет не добраться. Подождала день, пока пост около Гарри вновь займет бизнесмен Наземникус – и вуаля! ЧП вселенского масштаба.
Нет уж, Орден будет действовать тихо, быстро и без всяких предупреждений.
Для начала вечером 6 августа из дома убираются Дурсли – Тонкс, надо полагать, с утра топает на магловскую почту и отправляет письмо на имя Вернона с информацией, что он якобы выиграл конкурс газонов пригорода (разумеется, конкурс всебританского масштаба – не меньше) и ему необходимо явиться на вручение приза.
Сразу возникает вопрос: к чему такие сложности? Очевидно, что Вернон настолько сильно жаждет, чтобы Гарри убрался из его дома, что готов самолично упаковать чемодан племянника и даже, вероятно, помахать ручкой на прощанье. Петунья тоже совершенно не станет возражать против отъезда Гарри.
Можно, конечно, предположить, что, поскольку Дурсли сильно не любят магов, Директор просто щадит их чувства – но подобное предположение рассыпается в пепел мельчайшего помола, если вспомнить нюансы возвращения Гарри в волшебный мир летом 1992 года, а также летом 1994 года. Я уж молчу о появлении Хагрида летом 1991 года. Да что уж там, сам Дамблдор заявится в дом к Вернону всего через год, абсолютно не собираясь щадить нежные чувства сих душевнотонкоорганизованных личностей (оно же – дутолей).
Хотя, признаюсь, сперва я думала именно так – мол, Директор не хотел, чтобы встреча Дурслей с волшебниками кончилась примерно так же, как она завершилась усилиями близнецов летом прошлого года (разнесенной гостиной, Дадли с языком китовых размеров и взорванным камином… упс, пардон, камин – это шутка самого Директора).
Но, с другой стороны, – рассуждала я, – зачем Директору так остро понадобилось отсутствие всех забавных конфликтов? Тем более, я сильно сомневаюсь, что Вернон рискнул бы открывать рот в присутствии Грозного Глаза – он и при виде мистера Уизли-то, сколь помнится, отчаянно заикался.
Но потом мне, как всегда, удалось сочинить велосипед в Америке, и мое безумное правое полушарие воспомянуло о наличии за дверями дома Дурслей разнокалиберных наблюдателей – и наблюдателей за наблюдателями.
И подумало после этого мое не менее безумное левое полушарие: «Ага. Если я чего-то не вижу, это не значит, что этого нет. И, если я что-то не беру в расчет, это не значит, что оно ускользает от внимания Директора», – и полушария радостно заработали совместно.
Если за домом Дурслей следят, а по всему выходит, что именно так, значит, операцию по спасению несчастного Гарри из магловского заточения необходимо проводить так, чтобы наблюдатели ничего не заподозрили ни когда Дурсли покинут дом, ни когда туда прибудут члены Ордена, чтобы увезти Гарри. Мальчика необходимо вывести из дома быстро и тихо – а Дурсли, существовал риск, могли этому помешать. Особенно в том пункте, где про «тихо».
Однако тут же созерцаем картину, умилившую меня прям до слез: не успевают Дурсли отъехать, в дом вваливается девять человек, видимо, предварительно трансгрессировав неподалеку (ибо это – их единственный способ добраться до Тисовой, поскольку, как позже уточнит Люпин, за каминной сетью следят, незарегистрированный Портал создавать опасно, а использовать метлы на пути к Гарри – долго, холодно и нерационально), открывают входную дверь с помощью магии, Тонкс разбивает чашку, что тут же вызывает бурные обсуждения… позже они еще и свет повключают.
Либо я чего-то сильно не понимаю в пункте «Маскировка И Слежка» мракоборческой работы, либо… либо пять-десять минут спустя после отъезда Дурслей наблюдатели уже сняты.
Я имею ввиду, сняты довольно быстро, легко, качественно и абсолютно без лишнего шума – ибо Гарри, лежа в своей комнате под открытым окном, услышал бы, если бы снаружи происходило что-то подозрительное.
Кстати, о девяти людях.
За Гарри, возглавляемые попеременно то Грюмом, то Люпиным, приходят: Тонкс, Кингсли, Элфиас Дож, Дингл, Эммелина Вэнс, Стерджис Подмор и Гестия Джонс. Три мракоборца плюс старая боевка Ордена, которые:
· глядя на Гарри, поначалу всерьез опасаются, не законспирировавшийся ли он Пожиратель Смерти;
·
· отмечают, что в доме Дурслей обсуждать дела Ордена слишком рискованно;
·
· Грюм говорит, что нуждается в полном обзоре во время полета, а, пока они находятся в доме, его глаз непрерывно вращается – и я ставлю все на то, что он оглядывает явно не интерьер дома Дурслей со всей утварью их кухни;
·
· Грюм же перед вылетом бросает замечательно оптимистичную фразу: «Если кого-нибудь из нас убьют, продолжайте лететь, не останавливайтесь, не ломайте ряды. Если они снимут всех нас…».
·
Ну, положим, Грюм – это Грюм, и я бы даже списала все на его легкую паранойю, если бы столь же откровенно не нервничал Люпин.
Итак, по всему видно, что после услуги Амбридж, столь любезно оказанной Фаджу, ситуация осложнилась. И дело не только в том, что лютует Министерство. Дело в постоянно торчащих под домом Пожирателях, которым Том, надо полагать, еще с начала каникул отдал приказ на всякий случай выжидать наиболее удобного момента и, при возможности, тихонько схватить Директорского щенка.
Орден готов увозить Гарри буквально с боем – весь путь от дома Дурслей до Гриммо они ведут себя так, будто сейчас начнется кровавая пятница, и единственную причину того, что она не началась, я усматриваю в том, что наблюдателей и наблюдателей за наблюдателями сняли.
О том, что в пространстве рядом с Гарри находится вторая, скрытая группа членов Ордена, говорят Люпин и Грюм, хотя и без того это чувствуется слишком уж откровенно: «Почти сразу, – отвечает Люпин на вопрос Гарри о том, как скоро они отправляются. – Мы только ждем сигнала, что все чисто… у нас есть около пятнадцати минут».
«Если они снимут всех нас, а ты выживешь, Гарри, – на полном серьезе заявляет Грюм, – запасной отряд готов заменить нас; продолжай лететь на восток, и они присоединятся к тебе».
Наконец, высоко в небе мелькают сначала красные, а затем и зеленые искры – и Гарри в сопровождении Ордена отстартовывает в сторону Лондона.
Кто входит в этот запасной отряд, я, конечно, не знаю, но у меня есть некоторые догадки относительно его членов, которые я пока приберегу. Явно не божьи одуванчики – раз сумели справиться с людьми Министерства и Реддла минут за десять, да еще и убедиться, что никто из них не успел подать сигнал тревоги, и никакое подкрепление ниоткуда не спешит.
Все это, конечно, замечательно, и было бы совсем элементарно для понимания, если бы не еще два вопроса.
Во-первых, вопрос, пожалуй, главный: для чего нужно было ждать целых четыре дня, чтобы начать операцию по перевозке Гарри на Гриммо?
У меня была версия, что Орден дожидался, пока наблюдатели снаружи дома сменятся на более удобных, тех, кого легче всего отвлечь или провести. Ну, например, пока вместо какого-нибудь головореза типа Эйвери, которого Реддл, насколько понимаю, некогда тоже обучал едва ли не лично, посты заняли идиоты вроде Крэбба и Гойла.
В принципе, версия очень даже годная, но не очень полная. Ответ на первый вопрос мне подсказала разгадка вопроса второго: какого рыжего дьявола члены Ордена используют магию в доме Дурслей и на территории рядом с ним?
Нет, ну серьезно:
· они открывают входную дверь;
·
· стоя на нижнем этаже, они отпирают закрытую Верноном на ключ дверь в комнату Гарри;
·
· Тонкс со словами: «Почему мы все стоим в темноте?» – зажигает свет Люмосом;
·
· Тонкс помогает Гарри упаковать вещи с помощью заклинания;
·
· затем Тонкс пытается на удачу взмахнуть палочкой по особому маминому методу, чтобы аккуратно сложить носки Гарри – один носок слабо трепыхается;
·
· после этого Тонкс чистит клетку Букли заклинанием Скорджифай (пара перьев исчезает);
·
· затем она же левитирует чемодан Гарри вниз;
·
· Грюм применяет к Гарри чары Дезиллюминации;
·
· после этого он закрывает заднюю дверь дома с помощью заклинания;
·
· наконец, в небо вырываются два сигнальных огня от кого-то неподалеку, сообщая, что все чисто.
·
Минимум 11 заклинаний за 15-20 минут было сотворено в местности, где, по данным Министерства, не проживает ни один волшебник, кроме Гарри.
Ладно, хорошо, не станем даже считать те два заклинания, с помощью которых некто невидимый давал понять, что путь свободен. В конце концов, мало ли какому волшебнику когда-либо взбредет в голову прогуляться по Литтл-Уингингу – не станет же Министерство приписывать Гарри любое заклинание, произнесенное в городке и окрестностях (нет, ну, сейчас-то, может, и станет – но четыре года подряд оно так не вредничало).
Это, мимоходом отмечу, косвенно еще раз доказывает, что 2 августа Министерство засекло Патронус Гарри, сделав поразительно быстрый вывод, что он принадлежит именно Гарри, именно потому, что знало, куда смотреть и что сечь.
Поэтому, учитывая крайнюю предвзятость Министерства нынче, не станем полагаться на его выводы по этому случаю – посмотрим лучше на поведение Министерства летом 1992, когда все еще было полюбовно и хорошо – Гарри приходит предупреждение после того, как Добби использовал магию в доме.
Таким образом, поскольку мы не знаем, засекается ли магия на улицах города всегда или только по особым случаям, зато точно знаем, что Министерство следит за случаями использования магии в доме несовершеннолетнего волшебника, можем смело начинать возмущаться по поводу того, что Министерство выслало предупреждение после несчастной Вингардиум Левиоса Добби, но почему-то молчит, когда в доме Гарри, четыре дня спустя после того, как он использовал заклинание Патронуса, фиксируется по меньшей мере 9 случаев колдовства за 15 минут!
Вполне логичный вопрос, отсюда неизменно вытекающий: какого черта?
Я понимаю, воскресенье, но разве ситуация не «на особом контроле»?
И вот где-то на этом пункте оба моих полушария снова начали работать в единстве, складывая две части пазла.
Обрядовое заклинания Надзора, или Следа, накладывается на место, где проживают несовершеннолетние волшебники, и отслеживает особые магические действия, вне зависимости от того, кто эти действия произвел. Судя по всему, оно работает, как Сигнальное заклинание – и передает сообщения о нарушении запрета на колдовство несовершеннолетних в соответствующий Отдел Министерства.
Надзор автоматически снимается, когда волшебнику исполняется 17. Его можно обмануть, как всякое Сигнальное заклинание или устройство. Полагаю, его действие также может заглушить, или приостановить, или расстроить каким-нибудь Конфундусом какой-нибудь Очень Сильный Маг. И, разумеется, что самое простое, переданное Надзором сообщение о правонарушении могут не замечать в Министерстве. То есть сигналы как бы будут идти – но на них как бы никто не станет реагировать. Посмотрим.
Действие Надзора по разумному ограничению магии несовершеннолетних контролирует в Министерстве Отдел магического правопорядка, в котором из наших знакомых, помимо Амбридж и мадам Хмелкирк, близка к Сектору борьбы с неправомерным использованием магии еще и… Амелия Боунз!
Я имею ввиду, та самая Амелия Боунз, брат которой, Эдгар, был членом первого Ордена Феникса, а также был убит вместе со своей семьей лично Реддлом. Ну вот и скажите мне теперь, что Амелия Боунз, имеющая к Реддлу более чем личные вопросы, не согласится, если какой-нибудь мистер Уизли, работающий в другом Секторе того же Отдела, объяснит, почему это важно – помочь спасти мальчика, убравшего Реддла из мира сего на 13 спокойных лет, от возможных нападений активизировавшихся Пожирателей.
В принципе, сложить одно с другим не сложно – Орден ждет четыре дня после нападения дементоров, потому что, во-первых, видимо, реддлов караул меняется в это воскресенье на менее умный и кровожадный, а во-вторых, очевидно, мадам Боунз, которой до зуда срочно захотелось поработать в это же воскресенье, любезно соглашается скоротать вечерок в слежке за домом Гарри вместо того, кто этим обычно занимается, предоставив ему возможность уйти домой пораньше.
Красиво – да что уж там, почти блестяще – учитывая, какой процент доверия наблюдается у простых смертных по отношению к одной из самых выдающихся волшебниц нашего времени, зарекомендовавшей себя, как строгую, принципиальную и справедливую ведьму.
Правда, готова поспорить, что эта строгая, принципиальная ведьма, наблюдая, сколько раз за вечер Надзор передает сигнал о нарушении, проклинает Директора вместе с его Орденом и Поттером раз сто подряд – но, увы, внезапная слепота, столь характерная для всех, кто близок к Дамблдору, ее так и не покидает.
Уверена, именно данный внезапно появляющийся и так же внезапно исчезающий недуг мадам Боунз позволяет Ордену вывезти Гарри – и снять всю наружку возле дома Дурслей. А также, вероятно, не допустить, чтобы к информации о том, что творится в этом доме и рядом с ним, был допущен, ну, например, какой-нибудь Люциус.
А то вот забавно было бы – пока мадам Хмелкирк вместе с Амбридж и Фаджем строчит письма Гарри, отмечая использование «им» минимум 9 заклинаний за вечер, Люциус, точно понимая, что к чему, телеграфирует Реддлу, что пора пускать в ход тяжелую артиллерию… Но все проходит быстро, гладко и тихо.
Из интересного в доме Дурслей перед отлетом: когда Гарри, наконец поверив, что его пришли не убивать, а спасать, спускается вниз, чтобы приветствовать прибывших, он на ходу запихивает палочку в задний карман джинсов, но –
- Не суй туда свою палочку, мальчик! – ревет Грюм. – Что, если она воспламенится? Волшебники получше тебя теряли так свои ягодицы!
- Откуда вы знаете, кто потерял ягодицу? – заинтересовывается Тонкс.
- Неважно, – обрубает Грюм еще громче, – просто держи свою палочку подальше от заднего кармана! Элементарная безопасность, никто больше не задумывается над этим…
Ах, как чудесно Дамблдор, переживший незабываемо прелестные минуты, в течение которых его борода и волосы стали еще седее, едва он услышал прошлым летом, что Гарри, сунувший свою палочку в задний карман на Чемпионате, потерял ее, умеет давать затрещины за подобные оплошности! До Гарри, разумеется, как оно обычно бывает, дойдет не сразу – но дойдет.
Затем еще Люпин, наша ходячая вежливость, надумывает представить Гарри Грозного Глаза – будто Гарри не знает Грозного Глаза. Нет, я понимаю, что Люпин частично делает вид, что совершенно, абсолютно и тотально не в курсе событий прошлого года, но почему-то мне кажется, что без его Мародерских вежливых шуточек здесь не обходится.
Далее тот же забавник Люпин, мимоходом и, как всегда, без тени лести похвалив действия Тонкс («Великолепно»), сообщает Гарри, что оставил Дурслям письмо с просьбой не беспокоиться –
- Они и не будут, – вставляет Гарри.
- …что ты в безопасности –
- Это их только расстроит.
- …и увидишь их следующим летом.
- А это обязательно?
Люпин улыбается мальчику, но молчит. Обожаю этот диалог Мародера и сына Мародера, но в нем, помимо прочего, нам важен еще и четко видный кончик Директорской бороды.
Знает ли Люпин, что Гарри необходимо возвращаться в дом Дурслей каждое лето? Полагаю, он безусловно в курсе. А также прекрасно понимает, что причину мальчику называть пока не следует.
Вообще, очень интересно, как много на данный момент знают про все эти тонкости защиты Гарри люди, наиболее близкие к Директору – например, Снейп, Люпин и Грюм. Но об этом я порассуждаю немного позже.
К числу веселостей в ходе операции также можно отнести то, что, когда летящий сзади Гарри Грюм кричит:
- Берите юго-восточнее и продолжайте подниматься, там низкое облако впереди, мы можем спрятаться в нем! – единственной, кто возражает ему, оказывается всего год назад окончившая школу мракоборцев Тонкс:
- Мы не полетим через облака! Мы вымокнем, Грозный Глаз!
Еще позже в ответ на предложение Грюма («Нам надо немного запутать следы, просто чтобы убедиться, что за нами не следуют!») Тонкс в ужасе и раздражении кричит:
- Ты с ума сошел, Грозный Глаз? Мы все уже к метлам примерзли! Если мы так и будем сбиваться с курса, мы туда не доберемся до конца недели! И вообще, мы почти на месте!
И это – именно та причина, по которой Тонкс летела впереди, а не Грюм. Ну, и еще – пожалуй, та причина, по которой Тонкс его любимица…
Наконец, Гарри доставлен на Гриммо. Грюм пользуется Деллюминатором Директора, якобы для того, чтобы маглы, буде им вздумается посмотреть в окно, ничего не увидели, однако я думаю, что Грюм, минуту назад порывавшийся сделать кружок в небе, дабы проверить, нет ли хвоста, озабочен не столько наличием маглов поблизости.
Гарри читает записку Дамблдора, в которой Директор сообщает, где находится штаб-квартира Ордена Феникса, и вся компания вваливается в свежепоявившийся перед очами Гарри дом номер 12 – Грюм, стоя на верхней ступеньке лестницы, ведущей в дом, где уже действует Фиделиус, выпускает свет из Деллюминатора обратно в уличные фонари.
Внутреннее убранство дома на площади Гриммо производит однозначно отталкивающее впечатление. В свете дальнейших событий я нахожу весьма символичным первое и очень верное чувство, посетившее Гарри, едва он переступает порог: странное ощущение грозящей беды, как будто мальчик оказывается в доме умирающего человека.
Отбросив шутки и кривляния в сторону, отмечу, что Сириус, который является единственным оставшимся хозяином дома Блэков, о чем Гарри забывают сразу сообщить, действительно весь год только и занимается тем, что медленно угасает в родовом гнезде.
Прибывших встречает осунувшаяся за несколько недель постоянных тревог миссис Уизли и после короткого приветствия Гарри сообщает остальным, что в дом только что прибыл Дамблдор, и «собрание началось». Члены Ордена в волнении и радости спускаются на кухню, а миссис Уизли, без сомнения, по просьбе Директора, проводит Гарри в его спальню, где «Рон и Гермиона всё объяснят». Очевидно, Рону и Гермионе заблаговременно объяснили, какое именно «всё» надо Гарри объяснить. Вернее даже, позаботились, чтобы в оное «всё» не вошло то, что объяснять не надо.
Однако остановимся на секунду на том, что в дом прибыл Дамблдор, который не может отпустить миссис Уизли с собрания даже для того, чтобы накормить несчастного Гарри. Кроме того, судя по возгласам радости сопровождавших Гарри, они не подозревали, что Директор прибудет – либо что он прибудет сейчас.
Позже Гермиона и Рон отметят, что Директор «очень занят» и бывал на Гриммо лишь дважды (по крайней мере, два раза они его видели) – видимо, собрания в штабе проводятся довольно редко. Раз так, то по исключительно важным поводам. Дисциплина внутри Ордена такова, что на собраниях подобного масштаба должны присутствовать все, включая Молли – и это важно настолько, что допустимо, чтобы детишки некоторое время оставались голодными.
Ясно, что Директор в первую очередь справится о том, как прошла операция по доставке Гарри в дом и как вообще себя чувствует мальчик – но для одних лишь подобных вопросов ему вряд ли понадобилось бы собирать весь (или большую его часть) Орден. Так что же обсуждается на этом крайне важном и суперсекретном собрании – и почему оно так замечательно и абсолютно случайно совпадает с прибытием Гарри на Гриммо?
Наконец, крайне интересен вопрос: если все Орденовцы, кроме тех, кто сопровождал Гарри, на момент прибытия Гарри в дом уже на собрании, кто тогда находился в составе запасного отряда, прикрывавшего отлет Гарри из дома Дурслей?
Ладно, пока оставим, твердо уверенные в том, что, раз есть хороший вопрос, значит, на него найдется и приличный ответ.
Гермиона бросается обнимать Гарри, едва тот входит в комнату, и начинает верещать не хуже Сыча:
- Гарри! Рон, он здесь, Гарри здесь! Мы не слышали, когда ты прибыл! О, как ты? Ты в порядке? Ты был зол на нас? Уверена, был, я знаю, наши письма были бесполезными, но мы не могли сказать тебе ничего – Дамблдор заставил нас пообещать, что не будем, о – дементоры! Когда мы услышали --, – и далее о том, что Министерство не может исключить парня, потому что Гермиона вполне по-гермионски просмотрела все документы по делу и пришла к выводу, что состава преступления нет.
Итак, по всему видно, что Рон и Гермиона находятся вместе, ожидая Гарри («…мы не слышали, когда ты прибыл…»). Более того, очень видно то, что Гермиона крайне взволнована – и, я уверена, не только потому, что знает, что Гарри сейчас обрушится на друзей, все лето строчивших ему бесполезные письма. Полагаю, ребёнки, один из которых ныне не просто так болтается по дому, а несет гордое звание Члена Команды Директора, отлично понимают, с какой опасностью была сопряжена переправа Гарри на Гриммо.
Кроме того, Гермиона в волнении произносит: «…когда мы услышали [о дементорах]…», – чем частично подтверждает мои догадки о том, что мистер Уизли огорошил собравшихся в кухне только после того, как ситуация была решена: «…и это Министерское слушание…».
Наконец, Дамблдор заставил пообещать…
Разговор не клеится изначально – Рон показывает укушенный Буклей, требующей ответов для хозяина, палец, который храбро не отдал на лечение взрослым и совершеннолетним, а затем роняет фразу: «…Гермиона сходила с ума, все время говорила, что ты сделаешь что-нибудь глупое, если будешь торчать в одиночестве без новостей». Все это, между прочим, Гарри очень обидно. «Как?! Это я-то – глупое?!» – должно быть, думает подросток, и улыбка Гермионы, прекрасно умеющей читать его настроения, увядает.
Дальнейшая часть беседы умиляет меня до слез, я просто обожаю разбирать диалоги, в которых после фразы: «О, нам так много надо тебе рассказать», – следует длинный ряд слов, совершенно ничего не проясняющих в ситуации.
- Он, кажется, думал, так будет лучше. Дамблдор, я имею ввиду, – шепотом произносит Гермиона.
Отмечу сразу это до боли знакомое «кажется» («seemed to») – каждый раз, когда оно появляется в речи кого-то из Игроков, надо быть особенно внимательным. Впрочем, я лишь отмечаю, что Гермиона уже заразилась синдромом «seemed to» членов команды Дамблдора, ибо в этот раз все довольно легко – ей действительно кажется – то есть она не уверена в том, что правильно поняла мысли и действия Директора (к слову, эта проблема будет преследовать ее всю дорогу, а Дамблдор будет откровенно умиляться, глядя на то, как девушка пытается с ней справиться).
- Я думаю, он думал, что тебе будет безопаснее всего с маглами, – говорит Рон.
Какая высокая проницательность! Безусловно, соглашусь, это – и есть одна из причин того, что сделал Дамблдор, однако вряд ли до нее дополз Рон. Скорее уж, поднаторевшая в диалогах с Очень Злым Гарри и прекрасно знающая, что он будет злиться сейчас, Гермиона заранее поговорила с Роном на предмет того, что и как сообщать другу.
- Да? – Гарри поднимает бровь. – На кого-то из вас нападали дементоры этим летом?
Очень, очень хороший вопрос.
- Ну, нет – но поэтому он поставил людей из Ордена Феникса следить за тобой все время --, – молвит Рон, и, я думаю, если бы мальчики Гермиону не видели, она бы закатила глаза.
Гарри приходит в еще большую злость от того, что все знали, что за ним следят, а он – нет, а я пока задамся еще более хорошим вопросом: что, неужели ни Гермиона, ни та же сообразительная Джинни ни разу за месяц не поинтересовались, зачем держать охрану Гарри возле дома маглов, если Директору, кажется, казалось, что Гарри там будет в наибольшей безопасности?
Серьезно? Вот ни разочка не залюбопытились? И даже после того, как узнали, что дом на Гриммо охраняют чары Ориона и заклинания Дамблдора – я уж молчу про Фиделиус, чьим хранителем был сам Дамблдор? И даже после того, как на Гарри напали дементоры?
Сгорая попеременно то от ярости на весь мир, то от всеохватывающей апатии, чувств, весьма характерных для любого нормального подростка, вынужденного пережить ненормальное, послушный мальчик проводит четыре дня, не выползая из дома. О том, чтобы Гарри не умер у себя в комнате, заботится Петунья, исправно подсовывающая ему еду трижды в день.
Почему никто не хочет хоть как-то успокоить мальчика даже теперь?
Ну, давайте будем честными: хоть Гарри поначалу долго не может в это въехать (а вместе с ним – и некоторые окружающие парня дамы), но его роль в несколько изменилась. Разумеется, он еще не взрослый – однако уже далеко не маленький, и носиться с ним никто не собирается.
Кроме того, не думаю, что Дамблдор, прекрасно знающий, что наружка отошедшего от шока Фаджа сейчас лютует особенно сильно, так просто взял и не запретил своим писать Гарри письма, полные сочувствия, понимания и уверений в скором освобождении.
Гермиона, вон, еще 31 июля написала же в открытке ко дню рождения друга: «Я думаю, мы увидимся очень скоро», – и не надо меня уверять, что нападение дементоров на Гарри двумя днями позже с намеком в открытке никак не связано.
Амбридж, которая в течение года будет прекрасно демонстрировать свой талант чтения чужих писем и потрошения посылок, в тот день наверняка сразу смекнула, что, раз Директор собирается в скором времени забрать Гарри в некое убежище (ну вдруг Гермиона это не просто так ляпнула, а действительно что-то знает – поди, думает Амбридж, разберись), дементорскую провокацию необходимо делать прямо немедленно – иначе потом до Гарри будет не добраться. Подождала день, пока пост около Гарри вновь займет бизнесмен Наземникус – и вуаля! ЧП вселенского масштаба.
Нет уж, Орден будет действовать тихо, быстро и без всяких предупреждений.
Для начала вечером 6 августа из дома убираются Дурсли – Тонкс, надо полагать, с утра топает на магловскую почту и отправляет письмо на имя Вернона с информацией, что он якобы выиграл конкурс газонов пригорода (разумеется, конкурс всебританского масштаба – не меньше) и ему необходимо явиться на вручение приза.
Сразу возникает вопрос: к чему такие сложности? Очевидно, что Вернон настолько сильно жаждет, чтобы Гарри убрался из его дома, что готов самолично упаковать чемодан племянника и даже, вероятно, помахать ручкой на прощанье. Петунья тоже совершенно не станет возражать против отъезда Гарри.
Можно, конечно, предположить, что, поскольку Дурсли сильно не любят магов, Директор просто щадит их чувства – но подобное предположение рассыпается в пепел мельчайшего помола, если вспомнить нюансы возвращения Гарри в волшебный мир летом 1992 года, а также летом 1994 года. Я уж молчу о появлении Хагрида летом 1991 года. Да что уж там, сам Дамблдор заявится в дом к Вернону всего через год, абсолютно не собираясь щадить нежные чувства сих душевнотонкоорганизованных личностей (оно же – дутолей).
Хотя, признаюсь, сперва я думала именно так – мол, Директор не хотел, чтобы встреча Дурслей с волшебниками кончилась примерно так же, как она завершилась усилиями близнецов летом прошлого года (разнесенной гостиной, Дадли с языком китовых размеров и взорванным камином… упс, пардон, камин – это шутка самого Директора).
Но, с другой стороны, – рассуждала я, – зачем Директору так остро понадобилось отсутствие всех забавных конфликтов? Тем более, я сильно сомневаюсь, что Вернон рискнул бы открывать рот в присутствии Грозного Глаза – он и при виде мистера Уизли-то, сколь помнится, отчаянно заикался.
Но потом мне, как всегда, удалось сочинить велосипед в Америке, и мое безумное правое полушарие воспомянуло о наличии за дверями дома Дурслей разнокалиберных наблюдателей – и наблюдателей за наблюдателями.
И подумало после этого мое не менее безумное левое полушарие: «Ага. Если я чего-то не вижу, это не значит, что этого нет. И, если я что-то не беру в расчет, это не значит, что оно ускользает от внимания Директора», – и полушария радостно заработали совместно.
Если за домом Дурслей следят, а по всему выходит, что именно так, значит, операцию по спасению несчастного Гарри из магловского заточения необходимо проводить так, чтобы наблюдатели ничего не заподозрили ни когда Дурсли покинут дом, ни когда туда прибудут члены Ордена, чтобы увезти Гарри. Мальчика необходимо вывести из дома быстро и тихо – а Дурсли, существовал риск, могли этому помешать. Особенно в том пункте, где про «тихо».
Однако тут же созерцаем картину, умилившую меня прям до слез: не успевают Дурсли отъехать, в дом вваливается девять человек, видимо, предварительно трансгрессировав неподалеку (ибо это – их единственный способ добраться до Тисовой, поскольку, как позже уточнит Люпин, за каминной сетью следят, незарегистрированный Портал создавать опасно, а использовать метлы на пути к Гарри – долго, холодно и нерационально), открывают входную дверь с помощью магии, Тонкс разбивает чашку, что тут же вызывает бурные обсуждения… позже они еще и свет повключают.
Либо я чего-то сильно не понимаю в пункте «Маскировка И Слежка» мракоборческой работы, либо… либо пять-десять минут спустя после отъезда Дурслей наблюдатели уже сняты.
Я имею ввиду, сняты довольно быстро, легко, качественно и абсолютно без лишнего шума – ибо Гарри, лежа в своей комнате под открытым окном, услышал бы, если бы снаружи происходило что-то подозрительное.
Кстати, о девяти людях.
За Гарри, возглавляемые попеременно то Грюмом, то Люпиным, приходят: Тонкс, Кингсли, Элфиас Дож, Дингл, Эммелина Вэнс, Стерджис Подмор и Гестия Джонс. Три мракоборца плюс старая боевка Ордена, которые:
· глядя на Гарри, поначалу всерьез опасаются, не законспирировавшийся ли он Пожиратель Смерти;
·
· отмечают, что в доме Дурслей обсуждать дела Ордена слишком рискованно;
·
· Грюм говорит, что нуждается в полном обзоре во время полета, а, пока они находятся в доме, его глаз непрерывно вращается – и я ставлю все на то, что он оглядывает явно не интерьер дома Дурслей со всей утварью их кухни;
·
· Грюм же перед вылетом бросает замечательно оптимистичную фразу: «Если кого-нибудь из нас убьют, продолжайте лететь, не останавливайтесь, не ломайте ряды. Если они снимут всех нас…».
·
Ну, положим, Грюм – это Грюм, и я бы даже списала все на его легкую паранойю, если бы столь же откровенно не нервничал Люпин.
Итак, по всему видно, что после услуги Амбридж, столь любезно оказанной Фаджу, ситуация осложнилась. И дело не только в том, что лютует Министерство. Дело в постоянно торчащих под домом Пожирателях, которым Том, надо полагать, еще с начала каникул отдал приказ на всякий случай выжидать наиболее удобного момента и, при возможности, тихонько схватить Директорского щенка.
Орден готов увозить Гарри буквально с боем – весь путь от дома Дурслей до Гриммо они ведут себя так, будто сейчас начнется кровавая пятница, и единственную причину того, что она не началась, я усматриваю в том, что наблюдателей и наблюдателей за наблюдателями сняли.
О том, что в пространстве рядом с Гарри находится вторая, скрытая группа членов Ордена, говорят Люпин и Грюм, хотя и без того это чувствуется слишком уж откровенно: «Почти сразу, – отвечает Люпин на вопрос Гарри о том, как скоро они отправляются. – Мы только ждем сигнала, что все чисто… у нас есть около пятнадцати минут».
«Если они снимут всех нас, а ты выживешь, Гарри, – на полном серьезе заявляет Грюм, – запасной отряд готов заменить нас; продолжай лететь на восток, и они присоединятся к тебе».
Наконец, высоко в небе мелькают сначала красные, а затем и зеленые искры – и Гарри в сопровождении Ордена отстартовывает в сторону Лондона.
Кто входит в этот запасной отряд, я, конечно, не знаю, но у меня есть некоторые догадки относительно его членов, которые я пока приберегу. Явно не божьи одуванчики – раз сумели справиться с людьми Министерства и Реддла минут за десять, да еще и убедиться, что никто из них не успел подать сигнал тревоги, и никакое подкрепление ниоткуда не спешит.
Все это, конечно, замечательно, и было бы совсем элементарно для понимания, если бы не еще два вопроса.
Во-первых, вопрос, пожалуй, главный: для чего нужно было ждать целых четыре дня, чтобы начать операцию по перевозке Гарри на Гриммо?
У меня была версия, что Орден дожидался, пока наблюдатели снаружи дома сменятся на более удобных, тех, кого легче всего отвлечь или провести. Ну, например, пока вместо какого-нибудь головореза типа Эйвери, которого Реддл, насколько понимаю, некогда тоже обучал едва ли не лично, посты заняли идиоты вроде Крэбба и Гойла.
В принципе, версия очень даже годная, но не очень полная. Ответ на первый вопрос мне подсказала разгадка вопроса второго: какого рыжего дьявола члены Ордена используют магию в доме Дурслей и на территории рядом с ним?
Нет, ну серьезно:
· они открывают входную дверь;
·
· стоя на нижнем этаже, они отпирают закрытую Верноном на ключ дверь в комнату Гарри;
·
· Тонкс со словами: «Почему мы все стоим в темноте?» – зажигает свет Люмосом;
·
· Тонкс помогает Гарри упаковать вещи с помощью заклинания;
·
· затем Тонкс пытается на удачу взмахнуть палочкой по особому маминому методу, чтобы аккуратно сложить носки Гарри – один носок слабо трепыхается;
·
· после этого Тонкс чистит клетку Букли заклинанием Скорджифай (пара перьев исчезает);
·
· затем она же левитирует чемодан Гарри вниз;
·
· Грюм применяет к Гарри чары Дезиллюминации;
·
· после этого он закрывает заднюю дверь дома с помощью заклинания;
·
· наконец, в небо вырываются два сигнальных огня от кого-то неподалеку, сообщая, что все чисто.
·
Минимум 11 заклинаний за 15-20 минут было сотворено в местности, где, по данным Министерства, не проживает ни один волшебник, кроме Гарри.
Ладно, хорошо, не станем даже считать те два заклинания, с помощью которых некто невидимый давал понять, что путь свободен. В конце концов, мало ли какому волшебнику когда-либо взбредет в голову прогуляться по Литтл-Уингингу – не станет же Министерство приписывать Гарри любое заклинание, произнесенное в городке и окрестностях (нет, ну, сейчас-то, может, и станет – но четыре года подряд оно так не вредничало).
Это, мимоходом отмечу, косвенно еще раз доказывает, что 2 августа Министерство засекло Патронус Гарри, сделав поразительно быстрый вывод, что он принадлежит именно Гарри, именно потому, что знало, куда смотреть и что сечь.
Поэтому, учитывая крайнюю предвзятость Министерства нынче, не станем полагаться на его выводы по этому случаю – посмотрим лучше на поведение Министерства летом 1992, когда все еще было полюбовно и хорошо – Гарри приходит предупреждение после того, как Добби использовал магию в доме.
Таким образом, поскольку мы не знаем, засекается ли магия на улицах города всегда или только по особым случаям, зато точно знаем, что Министерство следит за случаями использования магии в доме несовершеннолетнего волшебника, можем смело начинать возмущаться по поводу того, что Министерство выслало предупреждение после несчастной Вингардиум Левиоса Добби, но почему-то молчит, когда в доме Гарри, четыре дня спустя после того, как он использовал заклинание Патронуса, фиксируется по меньшей мере 9 случаев колдовства за 15 минут!
Вполне логичный вопрос, отсюда неизменно вытекающий: какого черта?
Я понимаю, воскресенье, но разве ситуация не «на особом контроле»?
И вот где-то на этом пункте оба моих полушария снова начали работать в единстве, складывая две части пазла.
Обрядовое заклинания Надзора, или Следа, накладывается на место, где проживают несовершеннолетние волшебники, и отслеживает особые магические действия, вне зависимости от того, кто эти действия произвел. Судя по всему, оно работает, как Сигнальное заклинание – и передает сообщения о нарушении запрета на колдовство несовершеннолетних в соответствующий Отдел Министерства.
Надзор автоматически снимается, когда волшебнику исполняется 17. Его можно обмануть, как всякое Сигнальное заклинание или устройство. Полагаю, его действие также может заглушить, или приостановить, или расстроить каким-нибудь Конфундусом какой-нибудь Очень Сильный Маг. И, разумеется, что самое простое, переданное Надзором сообщение о правонарушении могут не замечать в Министерстве. То есть сигналы как бы будут идти – но на них как бы никто не станет реагировать. Посмотрим.
Действие Надзора по разумному ограничению магии несовершеннолетних контролирует в Министерстве Отдел магического правопорядка, в котором из наших знакомых, помимо Амбридж и мадам Хмелкирк, близка к Сектору борьбы с неправомерным использованием магии еще и… Амелия Боунз!
Я имею ввиду, та самая Амелия Боунз, брат которой, Эдгар, был членом первого Ордена Феникса, а также был убит вместе со своей семьей лично Реддлом. Ну вот и скажите мне теперь, что Амелия Боунз, имеющая к Реддлу более чем личные вопросы, не согласится, если какой-нибудь мистер Уизли, работающий в другом Секторе того же Отдела, объяснит, почему это важно – помочь спасти мальчика, убравшего Реддла из мира сего на 13 спокойных лет, от возможных нападений активизировавшихся Пожирателей.
В принципе, сложить одно с другим не сложно – Орден ждет четыре дня после нападения дементоров, потому что, во-первых, видимо, реддлов караул меняется в это воскресенье на менее умный и кровожадный, а во-вторых, очевидно, мадам Боунз, которой до зуда срочно захотелось поработать в это же воскресенье, любезно соглашается скоротать вечерок в слежке за домом Гарри вместо того, кто этим обычно занимается, предоставив ему возможность уйти домой пораньше.
Красиво – да что уж там, почти блестяще – учитывая, какой процент доверия наблюдается у простых смертных по отношению к одной из самых выдающихся волшебниц нашего времени, зарекомендовавшей себя, как строгую, принципиальную и справедливую ведьму.
Правда, готова поспорить, что эта строгая, принципиальная ведьма, наблюдая, сколько раз за вечер Надзор передает сигнал о нарушении, проклинает Директора вместе с его Орденом и Поттером раз сто подряд – но, увы, внезапная слепота, столь характерная для всех, кто близок к Дамблдору, ее так и не покидает.
Уверена, именно данный внезапно появляющийся и так же внезапно исчезающий недуг мадам Боунз позволяет Ордену вывезти Гарри – и снять всю наружку возле дома Дурслей. А также, вероятно, не допустить, чтобы к информации о том, что творится в этом доме и рядом с ним, был допущен, ну, например, какой-нибудь Люциус.
А то вот забавно было бы – пока мадам Хмелкирк вместе с Амбридж и Фаджем строчит письма Гарри, отмечая использование «им» минимум 9 заклинаний за вечер, Люциус, точно понимая, что к чему, телеграфирует Реддлу, что пора пускать в ход тяжелую артиллерию… Но все проходит быстро, гладко и тихо.
Из интересного в доме Дурслей перед отлетом: когда Гарри, наконец поверив, что его пришли не убивать, а спасать, спускается вниз, чтобы приветствовать прибывших, он на ходу запихивает палочку в задний карман джинсов, но –
- Не суй туда свою палочку, мальчик! – ревет Грюм. – Что, если она воспламенится? Волшебники получше тебя теряли так свои ягодицы!
- Откуда вы знаете, кто потерял ягодицу? – заинтересовывается Тонкс.
- Неважно, – обрубает Грюм еще громче, – просто держи свою палочку подальше от заднего кармана! Элементарная безопасность, никто больше не задумывается над этим…
Ах, как чудесно Дамблдор, переживший незабываемо прелестные минуты, в течение которых его борода и волосы стали еще седее, едва он услышал прошлым летом, что Гарри, сунувший свою палочку в задний карман на Чемпионате, потерял ее, умеет давать затрещины за подобные оплошности! До Гарри, разумеется, как оно обычно бывает, дойдет не сразу – но дойдет.
Затем еще Люпин, наша ходячая вежливость, надумывает представить Гарри Грозного Глаза – будто Гарри не знает Грозного Глаза. Нет, я понимаю, что Люпин частично делает вид, что совершенно, абсолютно и тотально не в курсе событий прошлого года, но почему-то мне кажется, что без его Мародерских вежливых шуточек здесь не обходится.
Далее тот же забавник Люпин, мимоходом и, как всегда, без тени лести похвалив действия Тонкс («Великолепно»), сообщает Гарри, что оставил Дурслям письмо с просьбой не беспокоиться –
- Они и не будут, – вставляет Гарри.
- …что ты в безопасности –
- Это их только расстроит.
- …и увидишь их следующим летом.
- А это обязательно?
Люпин улыбается мальчику, но молчит. Обожаю этот диалог Мародера и сына Мародера, но в нем, помимо прочего, нам важен еще и четко видный кончик Директорской бороды.
Знает ли Люпин, что Гарри необходимо возвращаться в дом Дурслей каждое лето? Полагаю, он безусловно в курсе. А также прекрасно понимает, что причину мальчику называть пока не следует.
Вообще, очень интересно, как много на данный момент знают про все эти тонкости защиты Гарри люди, наиболее близкие к Директору – например, Снейп, Люпин и Грюм. Но об этом я порассуждаю немного позже.
К числу веселостей в ходе операции также можно отнести то, что, когда летящий сзади Гарри Грюм кричит:
- Берите юго-восточнее и продолжайте подниматься, там низкое облако впереди, мы можем спрятаться в нем! – единственной, кто возражает ему, оказывается всего год назад окончившая школу мракоборцев Тонкс:
- Мы не полетим через облака! Мы вымокнем, Грозный Глаз!
Еще позже в ответ на предложение Грюма («Нам надо немного запутать следы, просто чтобы убедиться, что за нами не следуют!») Тонкс в ужасе и раздражении кричит:
- Ты с ума сошел, Грозный Глаз? Мы все уже к метлам примерзли! Если мы так и будем сбиваться с курса, мы туда не доберемся до конца недели! И вообще, мы почти на месте!
И это – именно та причина, по которой Тонкс летела впереди, а не Грюм. Ну, и еще – пожалуй, та причина, по которой Тонкс его любимица…
Наконец, Гарри доставлен на Гриммо. Грюм пользуется Деллюминатором Директора, якобы для того, чтобы маглы, буде им вздумается посмотреть в окно, ничего не увидели, однако я думаю, что Грюм, минуту назад порывавшийся сделать кружок в небе, дабы проверить, нет ли хвоста, озабочен не столько наличием маглов поблизости.
Гарри читает записку Дамблдора, в которой Директор сообщает, где находится штаб-квартира Ордена Феникса, и вся компания вваливается в свежепоявившийся перед очами Гарри дом номер 12 – Грюм, стоя на верхней ступеньке лестницы, ведущей в дом, где уже действует Фиделиус, выпускает свет из Деллюминатора обратно в уличные фонари.
Внутреннее убранство дома на площади Гриммо производит однозначно отталкивающее впечатление. В свете дальнейших событий я нахожу весьма символичным первое и очень верное чувство, посетившее Гарри, едва он переступает порог: странное ощущение грозящей беды, как будто мальчик оказывается в доме умирающего человека.
Отбросив шутки и кривляния в сторону, отмечу, что Сириус, который является единственным оставшимся хозяином дома Блэков, о чем Гарри забывают сразу сообщить, действительно весь год только и занимается тем, что медленно угасает в родовом гнезде.
Прибывших встречает осунувшаяся за несколько недель постоянных тревог миссис Уизли и после короткого приветствия Гарри сообщает остальным, что в дом только что прибыл Дамблдор, и «собрание началось». Члены Ордена в волнении и радости спускаются на кухню, а миссис Уизли, без сомнения, по просьбе Директора, проводит Гарри в его спальню, где «Рон и Гермиона всё объяснят». Очевидно, Рону и Гермионе заблаговременно объяснили, какое именно «всё» надо Гарри объяснить. Вернее даже, позаботились, чтобы в оное «всё» не вошло то, что объяснять не надо.
Однако остановимся на секунду на том, что в дом прибыл Дамблдор, который не может отпустить миссис Уизли с собрания даже для того, чтобы накормить несчастного Гарри. Кроме того, судя по возгласам радости сопровождавших Гарри, они не подозревали, что Директор прибудет – либо что он прибудет сейчас.
Позже Гермиона и Рон отметят, что Директор «очень занят» и бывал на Гриммо лишь дважды (по крайней мере, два раза они его видели) – видимо, собрания в штабе проводятся довольно редко. Раз так, то по исключительно важным поводам. Дисциплина внутри Ордена такова, что на собраниях подобного масштаба должны присутствовать все, включая Молли – и это важно настолько, что допустимо, чтобы детишки некоторое время оставались голодными.
Ясно, что Директор в первую очередь справится о том, как прошла операция по доставке Гарри в дом и как вообще себя чувствует мальчик – но для одних лишь подобных вопросов ему вряд ли понадобилось бы собирать весь (или большую его часть) Орден. Так что же обсуждается на этом крайне важном и суперсекретном собрании – и почему оно так замечательно и абсолютно случайно совпадает с прибытием Гарри на Гриммо?
Наконец, крайне интересен вопрос: если все Орденовцы, кроме тех, кто сопровождал Гарри, на момент прибытия Гарри в дом уже на собрании, кто тогда находился в составе запасного отряда, прикрывавшего отлет Гарри из дома Дурслей?
Ладно, пока оставим, твердо уверенные в том, что, раз есть хороший вопрос, значит, на него найдется и приличный ответ.
Гермиона бросается обнимать Гарри, едва тот входит в комнату, и начинает верещать не хуже Сыча:
- Гарри! Рон, он здесь, Гарри здесь! Мы не слышали, когда ты прибыл! О, как ты? Ты в порядке? Ты был зол на нас? Уверена, был, я знаю, наши письма были бесполезными, но мы не могли сказать тебе ничего – Дамблдор заставил нас пообещать, что не будем, о – дементоры! Когда мы услышали --, – и далее о том, что Министерство не может исключить парня, потому что Гермиона вполне по-гермионски просмотрела все документы по делу и пришла к выводу, что состава преступления нет.
Итак, по всему видно, что Рон и Гермиона находятся вместе, ожидая Гарри («…мы не слышали, когда ты прибыл…»). Более того, очень видно то, что Гермиона крайне взволнована – и, я уверена, не только потому, что знает, что Гарри сейчас обрушится на друзей, все лето строчивших ему бесполезные письма. Полагаю, ребёнки, один из которых ныне не просто так болтается по дому, а несет гордое звание Члена Команды Директора, отлично понимают, с какой опасностью была сопряжена переправа Гарри на Гриммо.
Кроме того, Гермиона в волнении произносит: «…когда мы услышали [о дементорах]…», – чем частично подтверждает мои догадки о том, что мистер Уизли огорошил собравшихся в кухне только после того, как ситуация была решена: «…и это Министерское слушание…».
Наконец, Дамблдор заставил пообещать…
Разговор не клеится изначально – Рон показывает укушенный Буклей, требующей ответов для хозяина, палец, который храбро не отдал на лечение взрослым и совершеннолетним, а затем роняет фразу: «…Гермиона сходила с ума, все время говорила, что ты сделаешь что-нибудь глупое, если будешь торчать в одиночестве без новостей». Все это, между прочим, Гарри очень обидно. «Как?! Это я-то – глупое?!» – должно быть, думает подросток, и улыбка Гермионы, прекрасно умеющей читать его настроения, увядает.
Дальнейшая часть беседы умиляет меня до слез, я просто обожаю разбирать диалоги, в которых после фразы: «О, нам так много надо тебе рассказать», – следует длинный ряд слов, совершенно ничего не проясняющих в ситуации.
- Он, кажется, думал, так будет лучше. Дамблдор, я имею ввиду, – шепотом произносит Гермиона.
Отмечу сразу это до боли знакомое «кажется» («seemed to») – каждый раз, когда оно появляется в речи кого-то из Игроков, надо быть особенно внимательным. Впрочем, я лишь отмечаю, что Гермиона уже заразилась синдромом «seemed to» членов команды Дамблдора, ибо в этот раз все довольно легко – ей действительно кажется – то есть она не уверена в том, что правильно поняла мысли и действия Директора (к слову, эта проблема будет преследовать ее всю дорогу, а Дамблдор будет откровенно умиляться, глядя на то, как девушка пытается с ней справиться).
- Я думаю, он думал, что тебе будет безопаснее всего с маглами, – говорит Рон.
Какая высокая проницательность! Безусловно, соглашусь, это – и есть одна из причин того, что сделал Дамблдор, однако вряд ли до нее дополз Рон. Скорее уж, поднаторевшая в диалогах с Очень Злым Гарри и прекрасно знающая, что он будет злиться сейчас, Гермиона заранее поговорила с Роном на предмет того, что и как сообщать другу.
- Да? – Гарри поднимает бровь. – На кого-то из вас нападали дементоры этим летом?
Очень, очень хороший вопрос.
- Ну, нет – но поэтому он поставил людей из Ордена Феникса следить за тобой все время --, – молвит Рон, и, я думаю, если бы мальчики Гермиону не видели, она бы закатила глаза.
Гарри приходит в еще большую злость от того, что все знали, что за ним следят, а он – нет, а я пока задамся еще более хорошим вопросом: что, неужели ни Гермиона, ни та же сообразительная Джинни ни разу за месяц не поинтересовались, зачем держать охрану Гарри возле дома маглов, если Директору, кажется, казалось, что Гарри там будет в наибольшей безопасности?
Серьезно? Вот ни разочка не залюбопытились? И даже после того, как узнали, что дом на Гриммо охраняют чары Ориона и заклинания Дамблдора – я уж молчу про Фиделиус, чьим хранителем был сам Дамблдор? И даже после того, как на Гарри напали дементоры?
Нет, ну тут-то уж мыслительный их должен был забиться в конвульсиях – но, поскольку детки не знают и половины тонкостей Игры, Гермиона вынуждена ограничиться в размышлениях скромным аналогом «ну, Дамблдор так сказал, и мы подумали, что ему виднее»: Он, Кажется, Думал, Что Так Будет Лучше.
Лучше для кого? – хочется тихонько уточнить мне, но пока оставим эту тему, как попыталась сделать Гермиона, переведя разговор чуть-чуть в другую плоскость:
- Он был так зол. Дамблдор. Мы видели его. Когда он узнал, что Наземникус ушел до того, как его пост закончился. Он был страшен.
- А я рад, что он ушел, – холодно говорит Гарри, продолжая думать в совершенно правильном направлении. – Если бы он не ушел, мне бы не пришлось колдовать, и Дамблдор бы, наверное, оставил меня на Тисовой на все лето.
- А ты не… – спотыкается Гермиона, видимо, совершенно позабыв, что 6 дней назад лично писала Гарри, что думает, что они увидятся совсем скоро. – Ты не волнуешься о слушании в Министерстве Магии?
- Нет, – храбро врет Гарри, что вынуждает Финеаса Найджелуса, чей портрет совершенно случайно находится в спальне мальчика, а еще в кабинете Директора в замке, громко хихикнуть, не удержавшись.
Маневр Гермионы не удается, и Гарри возвращается к прежней теме, делая совершенно правильный вывод:
- Так почему Дамблдор так стремился держать меня в неведении? Вы – эм – вообще озаботились спросить у него?
Ребята мрачно переглядываются, и Рон пытается уйти от прямого ответа совершенно в духе членов команды Директора:
- Мы сказали Дамблдору, что хотим рассказать тебе, что происходит. Правда, друг. Но он очень занят сейчас, мы всего два раза видели его с тех пор, как переехали сюда, и у него было не много времени, – абсолютно не причина и уж тем более не ответ на вопрос Гарри, – он просто заставил нас поклясться, что мы не будем писать тебе о важных вещах, он сказал, могут перехватить сов, – тотально не причина и все еще не ответ на вопрос Гарри.
Забавно, между прочим, что, хотя детей и не пускают на собрания, Директор все равно заставляет их поклясться не писать ничего важного – видимо, понимает, что этих детей отстранение от собраний (ну, разумеется, только потому, что им еще мало лет) не остановит. Напротив.
Итак, ребята видели Дамблдора дважды – очевидно, в первый раз, когда он заставил их поклясться, а во второй – в ночь нападения дементоров. 6 августа случается третий. Первые два раза были довольно важными. Следовательно, можем подозревать и третий в том же. Так что ж такое обсуждается сейчас на собрании?
Наконец, чем таким занят Директор, что у него постоянно очень мало времени? Школу чистит к 1 сентября? В Министерстве он не мелькает, на международных площадках, спасибо Фаджу, уже тоже, за великанами не бегает… могу допустить, что устанавливает личные контакты с полезными людьми, но разве можно их устанавливать целыми днями? Остаются крестражи – и намеренная попытка избежать расспросов некоторых особо ушлых деток.
А ведь расспросы непременно были, причем, в форме, которую менее всего любит Дамблдор – прямые, задаваемые теми, кто изначально почти уверен в ответе.
Вот, например, когда Гарри (научили на свою голову) резонно замечает:
- Он все равно мог держать меня в курсе, если бы захотел. Вы же не хотите сказать мне, что он не знает способов отправлять сообщения без сов? –
Гермиона, опасаясь, что Рон в попытке вывернуться ляпнет что-нибудь глупое или обидное, признается Гарри сама:
- Я тоже так подумала. Но он хотел, чтобы ты ничего не знал.
Не очень удачно, но когда-нибудь бы Гарри все равно это услышал и все равно бы начал орать. Раньше начнет – раньше закончит, – резонно заключает Гермиона, покосившись на Рона перед тем, как начать рубить правду-матку.
Между тем, я полагаю, это не просто вывод Гермионы (в таком бы случае она обязательно добавила бы свое «кажется») – это прямое заявление Директора. Думаю, в тот раз, когда он заставил детишек пообещать не говорить Гарри ничего важного (кстати, каких детишек? неужели всех?), Гермионе удалось поговорить с Дамблдором наедине.
Вероятно, Директор отчасти оттого и приходил, чтобы разъяснить новому Игроку, Гермионе, каковы ее позиции – и настырной девушке-таки удалось прижать Гроссмейстера своими вопросами так, что тот вынужден был признаться, что, мол, ему не хочется, чтобы Гарри в принципе что-либо знал, а почему – не скажу, и вообще, товарищ новобранец, мне пора бежать, я очень-очень-очень занят.
И Директор спешно смылся из прочных тисков не в меру догадливой Гермионы, попутно радуясь, какой ценный, прозорливый и замечательный Игрок попал в его команду.
«Ну, раз такая умная, пусть и догадывается обо всем самостоятельно, – решает Дамблдор, – ничего не подскажу, пока сама не помучается должным образом».
В общем, догадливость Гермионы девушке еще аукнется.
Пока же и она, и Рон стоят и забавно хлопают ртами, пока Гарри орет так, что его слышит весь дом. Не думаю, впрочем, что его слышит Дамблдор, ибо, пока Гарри орет наверху, внизу, скорее всего, орет Сириус, но у Директора есть прекрасные уши в виде Найджелуса, который обязательно и в красках передаст ему все оттенки настроений Гарри.
А оттенки, мягко говоря, пугающе опасные: «…и я справился с большим, чем вам двоим когда-либо удавалось, и Дамблдор знает это – кто спас Философский Камень? Кто избавился от Реддла? Кто спас ваши шкуры от дементоров?..» – и так далее по тексту.
Понятно, переходный возраст, столько всего парень вынес, депрессия, боль, обида, страх и ярость смешиваются, Гарри сам этого стыдится – но крен мысли нехороший. Не хватало Директору еще, чтобы Гарри, следуя тому, что о нем пишут, съехал с катушек и, возомнив из себя нечто великолепное, действительно начал требовать, чтобы с ним носились, сдувая пылинки. Это уже что-то от Тома, прошу прощения.
Гермиона, тончайший личный психолог Гарри, останавливает его мгновенно:
- Гарри, нам правда очень жаль! Ты абсолютно прав, Гарри – я была бы в ярости, если бы со мной так!
Узрев слезы дамы, распсиховавшийся было рыцарь переходит на более спокойный, но все еще командорский тон:
- Что это за место вообще?
Беседа выворачивает в более рациональное русло и быстро налаживается. Гарри пытается поскорее въехать в ситуацию. Между прочим, стоит восхититься: вопросы конкретны, кратки, требуют прямых быстрых ответов – что за Орден, в чем его цель, кто в нем состоит, где Волан-де-Морт, что он делает, что делаем мы, чтобы его остановить? Это просто потрясающе, на самом деле, как быстро повзрослел парень за это время – и совершенно не стесняется спрашивать, когда чего-то не понимает. Правильно, ибо стыдно не не знать, а не хотеть знать.
Гарри получает ту часть информации о деятельности Ордена, о которой известно деткам, и о которой я уже писала (слежка за известными Пожирателями, вербовка сторонников, охрана Гарри и двери в Отдел Тайн – про сам Отдел дети, разумеется, не упоминают).
Затем обстановку окончательно разряжают Фред и Джордж и появившаяся минутой позже Джинни (которая не обращает на Гарри почти никакого внимания) с сообщением, что миссис Уизли наложила на дверь в кухню чары Недосягаемости, чтобы Удлинители Ушей близнецов не сумели услышать ничего лишнего.
А слышать, видимо, было, что, ибо Фред сообщает, что собрание не просто крупное, а «очень серьезное» – то есть подобных, судя по всему, раньше не бывало. Да еще и «Снейп отчитывается. Очень секретно». Становится все интереснее и интереснее.
И – да, миссис Уизли, конечно, весьма предусмотрительно накладывает на дверь заклинание в этот вечер, чего, разумеется, ни разу не додумалась сделать до того, как обнаружила Удлинители Ушей. И никто ей, несчастной, не подсказал-то, и мистер Уизли Ушей не видел-то, а Дамблдор с Грюмом ранее – и подавно…
Это очень забавно, между прочим. Вся мужская часть Ордена, включая, конечно, Люпина с Сириусом, видимо, всю дорогу не считает нужным мешать ни Молли, ни близнецам в их войне за право обладать информацией, наверное, с молчаливого согласия Артура дружно порешив, что если детки сумеют что-нибудь разузнать в обход мер миссис Уизли, то молодцы, а если нет – сами виноваты, что попались.
Неплохая такая тренировка на будущее в домашних условиях. А в случае, если, как сейчас, нужно сделать все действительно секретным, никто из собравшихся не забудет про чары Недосягаемости, можно быть уверенными.
Правда, среди Орденовцев завелся шпион –Тонкс самолично сливает Джинни информацию о том, как распознать чары Недосягаемости. Может, она еще втихаря и рассказывает ей, как их снять?..
Стоит отметить, при упоминании о Снейпе Гарри резко вспыхивает возобновившимся с новой силой любопытством. Фред и Рон дают ему исчерпывающую характеристику («Мерзавец»), Джинни заявляет, что Билл тоже его не любит (что для детей Уизли решает вопрос окончательно), а вот Гермиона осуждающе отмечает:
- Он теперь на нашей стороне!
Не сильно, не пылко, но девочка уже начинает его защищать – и это после памятного «я-не-вижу-разницы» прошлой осенью! Да, для нее, Игрока Дамблдора, факт того, что Снейп не просто «на нашей стороне», а имеет допуск к Игре на очень высоком уровне, является неоспоримым доказательством лояльности Снейпа.
Следующий за этим обменом мнениями диалог ребят в общем и целом не несет для нас ничего нового: Билл и Чарли тоже состоят в Ордене; Перси рассорился с семьей; «Пророк» пишет гадости про Гарри и Дамблдора, но, ах, да, по какой-то причине в нем нет ни словечка о том, что Гарри нарушил Статут о секретности.
По всей видимости, Директор в разговоре с Фаджем вечером 2 августа предельно доходчиво объяснил Министру, что об этом следует молчать – ведь тогда придется рассказать и о причинах. Я так понимаю, причины особо в разговоре не мелькали, однако уверена, что Амбридж, прекрасно уловившая намек Директора, газетчиков заткнула вместе с Фаджем – только подумать, что началось бы, выплыви в прессу история о дементорах. А ведь она бы обязательно выплыла, захоти журналисты покопать. Или попадись им – совершенно случайно, разумеется – под руку какой-нибудь Наземникус, который совершенно точно в теме.
И тогда получилось бы, что либо Министерство само наслало на Гарри дементоров, либо дементоры, существа, которых по меньшей мере половина волшебного мира боится до ужаса, не слушаются приказов Министерства. Вот сенсация-то была бы: «Диктатура или безволие Министерства?» Здорово. Бедный Министр, совершенно не понимающий, кто же оказал ему столь неоднозначную услугу. А все Амбридж – сняла решительно, а он не попросил…
Не спорю, наверное, Гермиона права, и «Пророк» вместе с Фаджем ждут окончания слушания, на котором Министр намеревается раскатать Гарри в тонкую пельмешку, чтобы затем ударить огромной статьей сразу по всем больным местам Директора – ну так они просто не знают, что Директор готовит им.
Наконец, собравшиеся поговорить о том, как они будут говорить насчет того, что они собираются говорить, когда вновь соберутся поговорить, заканчивают свое собрание, и миссис Уизли поднимается в комнату Гарри и Рона, чтобы сообщить им, что пора спускаться к ужину.
Близнецы и их Уши исчезают, чтобы подслушать выходящих из кухни, Джинни отправляется мыть руки, Гарри, Рон и Гермиона окончательно мирятся и выходят на лестничную площадку, где их ожидает картина, достойная пера Караваджо: почти все члены Ордена Феникса, за исключением уже упорхнувшего Директора и еще пары человек, воодушевленно перешептываются друг с другом, стоя в холле, а в самом центре этой дружной толпы стоит неприступный Снейп. Секунду спустя все вываливаются из дома. Идиллия. Сириус, мистер Уизли, Билл и Наземникус, правда, остаются на кухне, ну да ладно – все равно идиллия.
- Снейп никогда здесь не ест, – сообщает Рон Гарри. – Слава богу.
Чуть ранее тот же Рон отмечал: «Все равно мерзавец. Как он смотрит на нас, когда встречает…».
Из фразы парня про то, что Снейп на них, видите ли, смотрит при встрече, следует, что Снейп бывал на Гриммо не единожды. В принципе, это никак не противоречит тому, что Снейп, как и Дамблдор (вместе с Дамблдором?), захаживал в дом лишь раза три, включая тот, когда прибыл Гарри, но вот после фразы про «никогда здесь не ест» создается интуитивное ощущение, что он бывал в доме достаточно часто, чтобы уже наконец хоть что-то поесть за компанию.
Конечно, особой роли то, как часто Снейпа заносит на Гриммо, не играет – но ведь интересно же. А главное, зачем? Составлять отчеты для Директора? Так есть Хогвартс… В общем, этот вопрос, вероятно, пойдет в корзину тех, что без ответа – зато я точно знаю, на какой вопрос ответить могу: что значит эта загадочная картина в холле после собрания.
Признаюсь, поначалу я долго не обращала на нее внимание. Затем предположила, что Снейп оказался в центре случайно – ну, скажем, Люпин предложил сводить вокруг него хоровод, чтобы ему не было так грустно и одиноко.
А затем я поняла, что меня смущало: Снейпу не свойственно быть в центре чего бы то ни было, для него гораздо естественнее находиться в тени либо вообще уйти сразу вслед за Дамблдором. Можно допустить, конечно, что Директор упорхнул резвым фениксом молниеносно и внезапно, но странности ситуации это не убавляет.
Тем более странной кажется картина, если приглядеться к ней и понять, что люди, столпившиеся вокруг Снейпа, радостно шепчутся насчет чего-то, связанного с ним.
Пятью минутами позже из кухни, где проводилось собрание, вылетит бешеный Сириус и сорвет злость на портрете матушки, а еще через пять минут станет жаловаться Гарри, что «слушать отчеты Снейпа, мириться с тем, что надо глотать его ехидные намеки, что он там рискует своей жизнью, пока я сижу ровно здесь, наслаждаюсь приятным, комфортным времяпрепровождением… спрашивает меня, как идет уборка –», – все это Звезде невыносимо.
То есть я клоню к тому, что по крайней мере в одном пункте того, что происходило на собрании, мы можем быть уверены – Снейп, как оно обычно у него бывает, когда рядом оказывается Сириус, начал больно тыкать палкой в самые мягкие места Его Дутольства – и я не думаю, что весь Орден в их перепалке был настолько за Снейпа, что после собрания восторженным шепотом рассуждал о том, как Снейп Звезду уделал.
Значит, заслуга отчитывавшегося на собрании Снейпа должна быть настолько велика и прекрасна, что в глазах собравшихся затмила даже то, что он обижает несчастного Сириуса. Или этих заслуг должно быть несколько, равно прекрасных. Хорошо и много подумав, я вообще прихожу к выводу, что Снейп блистал едва ли не все собрание. Так чем же, чем же он может так блеснуть?
Отталкиваясь от размышлений о том, что это нечто как-то связано с работой Снейпа для Ордена в качестве шпиона у Реддла, я прихожу к выводу, что интересы Ордена и Реддла данным конкретным вечером пересекаются лишь на двух пунктах – Гарри и Отделе Тайн. Начнем с Гарри.
Мальчика необходимо доставить на Гриммо и сделать это так, чтобы ни Министерские, ни реддловские наблюдатели не помешали. В принципе, если вычленить главное, все укладывается в единую и довольно простую цепочку: 2 августа Сириус пишет, чтобы Гарри ни за что не покидал дом, ясно давая понять, что вне дома опасно, 4 дня спустя кто-то посылает в небо сигналы, что вокруг дома все чисто, а позже Снейп секретно отчитывается за что-то на общем собрании Ордена и окружен восторженной толпой.
По-моему, все очевидно: похоже, кое-кто снимал наружку в Литтл-Уингинге, матерясь сквозь зубы, что Поттер снова нашел способ изгадить ему все лето.
Потому-то, между прочим, Грюм всю дорого подвержен жесточайшей паранойе – если операция по снятию наружки лежит на Снейпе, а он Снейпу категорически не доверяет, то его пугающие фразы типа «если нас убьют» вполне объяснимы. Люпин тоже крайне неспокоен, и его можно понять. Не думаю, что он всецело не доверяет Снейпу, но… кто ж знает все-таки…
Я напомню, что у этих двоих давняя и крайне сложная история взаимоотношений, и Люпин прекрасно помнит, по каким причинам Снейп в свое время пошел в Пожиратели – и разве может Люпин теперь быть до конца уверенным, что в Снейпе не разгорится застарелое желание отомстить и Люпину за финал Игры-3, и тому же Грюму… в общем, вопрос крайне сложный. Особенно в начале совместной работы, когда Снейп еще ни капли своей лояльности (Дамблдору или Реддлу) не доказал. В случае Люпина – вопрос даже не доверия, а веры в.
Нет, разумеется, я не думаю, что Снейп, аки Рембо, снимал людей Реддла и Министерства, засевших в многочисленных кустах Литтл-Уингинга, в гордом одиночестве. В конце концов, и Грюм отмечает, что Гарри на востоке ждет запасной отряд – вряд ли он состоит из одного Снейпа. Увидь Гарри такой отряд, мальчик бы еще, чего доброго, развернулся и полетел обратно к Пожирателям. Но Снейп однозначно отвечает за операцию – либо физическое вырубание наблюдателей с дальнейшей модификацией памяти, либо их отвлечение. И вот тут мне вспоминается Отдел Тайн и факт того, что 6 августа – это воскресенье.
Моя красивая и абсолютно недоказуемая версия состоит в том, что люди Реддла (вероятно, не все, но по крайней мере самые умелые) были сняты с постов на Тисовой для того, чтобы попытаться пробраться в Отдел, потому что Снейп пустил дезу, согласно которой Орден, занимающийся в эту ночь чем-то очень важным и секретным, будет слишком занят, чтобы охранять дверь в Отдел в вечер воскресенья.
Сунувшиеся к двери люди Реддла, разумеется, тут же обнаруживают, что охрана на месте, и уматывают, не рискуя затеять драчку, но это дает Ордену время, чтобы благополучно взмыть в небо над Тисовой и не менее благополучно в этом небе затеряться.
Очевидная прореха этой версии в том, что у Гарри в течение всего вечера не наблюдается боли в шраме, которая наверняка бы указывала на ярость Реддла по поводу провала операции. Однако, с другой стороны, в этот вечер мозг Гарри был настолько загружен событиями, что допустимо предположить, что Реддл к нему просто не пробивался.
Кроме того, в подобном контексте весьма подозрительной кажется вспышка ярости мальчика в адрес его друзей – я понимаю, подростковый период и сильный стресс, но по отношению к друзьям Гарри раньше так себя не вел. В его характере скорее пассивно агрессировать в их адрес.
Наконец, если конкретно этот случай еще и можно отнести к проявлениям личности самого Гарри, который всего лишь по-здоровому взрослеет, то вот то, что у мальчика что-то нехорошо поворачивается внутри при слове «Дамблдор», и он начинает снова злиться, я вижу прямым указанием на ожившую личину Тома в нем.
Как бы то ни было, с вплетением Отдела Тайн в операцию по отвлечению или без, Снейп и его команда, успешно сняв наблюдателей, следуют восточнее от группы Гарри весь путь до Гриммо, куда прибывают, я полагаю, на пару минут раньше Гарри и скрываются на верхней ступеньке дома, где начинается действие защитных заклинаний.
Миссис Уизли говорит, что Дамблдор «только что прибыл», а близнецы, чьи Уши не могут услышать ничего из того, что творится за дверью кухни, тем не менее, откуда-то знают, что Снейп в доме и отчитывается. Таким образом, я думаю, Снейп прибыл на Гриммо практически одновременно с Дамблдором, что успели узреть Фред и Джордж, и все это произошло «только что» по отношению ко времени прибытия в дом Гарри.
После окончания собрания стараниями Тонкс Гарри имеет счастье познакомиться с Вальбургой, а также с первых секунд въехать во все тонкости взаимоотношений матери и сына:
- Заткнись, ты, старая ужасная карга, заткнись! – мило щебечет вылетевший из кухни Сириус.
- Ты! – воет Вальбурга, захлебываясь от материнской нежности. – Предатель крови, мерзость, позор моей плоти!
- Я сказал, заткнись! – с любовью рычит Сириус в ответ, при помощи Люпина задергивая шторы портрета и наконец заставляя его умолкнуть.
Сириус тут же обрушивает всю свою не менее пламенную любовь на Гарри, в первую же секунду встречи успев пожаловаться крестнику, что то, что он предложил дом родителей Дамблдору в качестве штаба – едва ли не единственная полезная вещь, которую он, Сириус, нынче в состоянии сделать. Да, видимо, Снейп здорово проехался Звезде по болевой, несмотря на все возражения Дамблдора…
Однако Гарри не успевает в полной мере приуныть от такого холодного приветствия, ибо входит в святая святых кухню. Она же – место для собраний.
Картина того, что творится на кухне, умиляет меня до слез. Особенно – пустые бутылки (ну надо же, в конце концов, дружно бахнуть за минимум две удачные операции за вечер), мистер Уизли и Билл, склонившиеся над планами Отдела Тайн, и куча некоего тряпья за столом, которая впоследствии окажется Наземникусом.
Далее следует замечательная сцена внезапного возвращения мистера Уизли к реальности, в которой надо поприветствовать Гарри. Сцена, как водится, мне что-то остро напоминает (например, первую встречу Гарри и Артура летом 1992). Дополняют ее долгие танцы Билла вокруг листков пергамента с планами зданий, которые Тонкс умудряется поджечь, бросившись помогать их убрать. Гарри в свете вспыхнувшего огня видит на бумаге какой-то план.
Я долго не могла понять, есть ли в этом Игра, нацеленная специально на то, чтобы дать подсказку Гарри по поводу… чего-нибудь – аж пока не пошла от противного: если бы это была Игра, что бы дал Гарри случайно подсмотренный план здания, который он даже не успел нормально изучить благодаря бдительной миссис Уизли, чья работа, складывается такое ощущение, как раз и состоит в том, чтобы готовить на тьму мужиков и следить за тем, чтобы дети не лезли, куда не просят? Да ничего бы не дал.
Нет здесь Игры – зато вся соль состоит в том, что знаменитая интуиция Гарри, знакомая с подобными многоходовками Директора (зацепить, заинтересовать, увлечь, дать спасти/ решить проблему), всю дорогу думает, что Игра здесь есть. И, толкаемый любопытством, Гарри долго и настойчиво лезет, куда не надо, аж пока не долезает…
Впрочем, в том, что мистер Уизли и Билл остались после собрания, я думаю, кроется подсказка к тому, что было на собрании: судя по всему, эти трое, отказавшись восторженно шептаться, стоя в кругу возле Снейпа, решают обсудить некоторые детали того, что дальше планировалось делать с Отделом. Очень маленький и очень косвенный аргумент для моего предположения о том, что Отдел тем вечером был местом крайне популярным – благодаря Снейпу.
Сириус представляет Гарри Флетчера. Восставший из сна Наземникус, закончив быть кучей тряпья, сонно бормочет:
- Кто-то звал меня? Я согласен с Сириусом… – и поднимает руку так, словно голосует.
Затем он долго извиняется перед Гарри, чувствуя себя до ужаса перед ним виноватым (точнее, прижатым; еще точнее – прижатым Директором), раскуривает трубку явно с чем-то веселым, если судить по зеленоватому дымку и жуткому запаху, интересуется фамильным столовым серебром Блэков и жутко раздражает миссис Уизли своим присутствием.
Единственное, что меня волнует в происходящем в этот вечер с Наземникусом – какого черта он заснул?
Прошу заметить, он заснул не где-нибудь, а на жутко важном собрании Дамблдора. Я имею ввиду, того самого Дамблдора, любимого ребенка которого он 4 дня назад бросил самостоятельно разбираться с дементорами. Назем в присутствии Директора после такого вообще должен стоять навытяжку и не дышать.
Единственный вывод, который я делаю: так надо было, чтобы Назем заснул.
Что ж, будем откровенны, не слишком надежному Флетчеру действительно лучше спать, чем слушать про Особо Большие Планы – так всем спокойнее.
А Особо Большие Планы, несомненно, обсуждались – взять хотя бы мистера Уизли и Билла, которые никак не в силах закончить их обсуждать и после собрания.
Кроме того, Назем дает подсказку, что на собрании проводилось некое голосование. За что голосовали, я, пожалуй, пока умолчу.
Таким образом, мы высчитали почти все темы собрания: отчет Снейпа об операции, подведение итогов по операции («Запомните это, бойцы, сей опыт вам еще пригодится!» – вполне мог бы сказать далеко глядящий Дамблдор), план действий у Отдела Тайн, вероятно, еще и что-нибудь, связанное с противодействием прессу Министерства, наконец, некое загадочное голосование (Сириус: «Предлагаю утопить Снейпа! Кто «за»?» Люпин, сдержанно: «Бродяга, сядь и успокойся, пожалуйста, на, выпей». Снейп: едва заметно довольно ухмыляется, думая про себя: «Учится, волчара…»). На данный момент – вполне неплохой урожай.
Сириус еще некоторое время жалуется подростку на свою неяркую жизнь в месячном заточении в доме матушки и на злого Директора, миссис Уизли успевает наорать на близнецов, помянуть к ночи Перси и с трудом доготовить ужин (явно и сильно не в духе, не правда ли?), метнув еще пару возмущенных взглядов в сторону Назема и Сири, который даже не делает вид, что хочет помочь ей с готовкой на своей же кухне (тоже как-то не расположен к даме, верно?).
С грехом пополам, наконец, все усаживаются за поздний ужин.
Лучше для кого? – хочется тихонько уточнить мне, но пока оставим эту тему, как попыталась сделать Гермиона, переведя разговор чуть-чуть в другую плоскость:
- Он был так зол. Дамблдор. Мы видели его. Когда он узнал, что Наземникус ушел до того, как его пост закончился. Он был страшен.
- А я рад, что он ушел, – холодно говорит Гарри, продолжая думать в совершенно правильном направлении. – Если бы он не ушел, мне бы не пришлось колдовать, и Дамблдор бы, наверное, оставил меня на Тисовой на все лето.
- А ты не… – спотыкается Гермиона, видимо, совершенно позабыв, что 6 дней назад лично писала Гарри, что думает, что они увидятся совсем скоро. – Ты не волнуешься о слушании в Министерстве Магии?
- Нет, – храбро врет Гарри, что вынуждает Финеаса Найджелуса, чей портрет совершенно случайно находится в спальне мальчика, а еще в кабинете Директора в замке, громко хихикнуть, не удержавшись.
Маневр Гермионы не удается, и Гарри возвращается к прежней теме, делая совершенно правильный вывод:
- Так почему Дамблдор так стремился держать меня в неведении? Вы – эм – вообще озаботились спросить у него?
Ребята мрачно переглядываются, и Рон пытается уйти от прямого ответа совершенно в духе членов команды Директора:
- Мы сказали Дамблдору, что хотим рассказать тебе, что происходит. Правда, друг. Но он очень занят сейчас, мы всего два раза видели его с тех пор, как переехали сюда, и у него было не много времени, – абсолютно не причина и уж тем более не ответ на вопрос Гарри, – он просто заставил нас поклясться, что мы не будем писать тебе о важных вещах, он сказал, могут перехватить сов, – тотально не причина и все еще не ответ на вопрос Гарри.
Забавно, между прочим, что, хотя детей и не пускают на собрания, Директор все равно заставляет их поклясться не писать ничего важного – видимо, понимает, что этих детей отстранение от собраний (ну, разумеется, только потому, что им еще мало лет) не остановит. Напротив.
Итак, ребята видели Дамблдора дважды – очевидно, в первый раз, когда он заставил их поклясться, а во второй – в ночь нападения дементоров. 6 августа случается третий. Первые два раза были довольно важными. Следовательно, можем подозревать и третий в том же. Так что ж такое обсуждается сейчас на собрании?
Наконец, чем таким занят Директор, что у него постоянно очень мало времени? Школу чистит к 1 сентября? В Министерстве он не мелькает, на международных площадках, спасибо Фаджу, уже тоже, за великанами не бегает… могу допустить, что устанавливает личные контакты с полезными людьми, но разве можно их устанавливать целыми днями? Остаются крестражи – и намеренная попытка избежать расспросов некоторых особо ушлых деток.
А ведь расспросы непременно были, причем, в форме, которую менее всего любит Дамблдор – прямые, задаваемые теми, кто изначально почти уверен в ответе.
Вот, например, когда Гарри (научили на свою голову) резонно замечает:
- Он все равно мог держать меня в курсе, если бы захотел. Вы же не хотите сказать мне, что он не знает способов отправлять сообщения без сов? –
Гермиона, опасаясь, что Рон в попытке вывернуться ляпнет что-нибудь глупое или обидное, признается Гарри сама:
- Я тоже так подумала. Но он хотел, чтобы ты ничего не знал.
Не очень удачно, но когда-нибудь бы Гарри все равно это услышал и все равно бы начал орать. Раньше начнет – раньше закончит, – резонно заключает Гермиона, покосившись на Рона перед тем, как начать рубить правду-матку.
Между тем, я полагаю, это не просто вывод Гермионы (в таком бы случае она обязательно добавила бы свое «кажется») – это прямое заявление Директора. Думаю, в тот раз, когда он заставил детишек пообещать не говорить Гарри ничего важного (кстати, каких детишек? неужели всех?), Гермионе удалось поговорить с Дамблдором наедине.
Вероятно, Директор отчасти оттого и приходил, чтобы разъяснить новому Игроку, Гермионе, каковы ее позиции – и настырной девушке-таки удалось прижать Гроссмейстера своими вопросами так, что тот вынужден был признаться, что, мол, ему не хочется, чтобы Гарри в принципе что-либо знал, а почему – не скажу, и вообще, товарищ новобранец, мне пора бежать, я очень-очень-очень занят.
И Директор спешно смылся из прочных тисков не в меру догадливой Гермионы, попутно радуясь, какой ценный, прозорливый и замечательный Игрок попал в его команду.
«Ну, раз такая умная, пусть и догадывается обо всем самостоятельно, – решает Дамблдор, – ничего не подскажу, пока сама не помучается должным образом».
В общем, догадливость Гермионы девушке еще аукнется.
Пока же и она, и Рон стоят и забавно хлопают ртами, пока Гарри орет так, что его слышит весь дом. Не думаю, впрочем, что его слышит Дамблдор, ибо, пока Гарри орет наверху, внизу, скорее всего, орет Сириус, но у Директора есть прекрасные уши в виде Найджелуса, который обязательно и в красках передаст ему все оттенки настроений Гарри.
А оттенки, мягко говоря, пугающе опасные: «…и я справился с большим, чем вам двоим когда-либо удавалось, и Дамблдор знает это – кто спас Философский Камень? Кто избавился от Реддла? Кто спас ваши шкуры от дементоров?..» – и так далее по тексту.
Понятно, переходный возраст, столько всего парень вынес, депрессия, боль, обида, страх и ярость смешиваются, Гарри сам этого стыдится – но крен мысли нехороший. Не хватало Директору еще, чтобы Гарри, следуя тому, что о нем пишут, съехал с катушек и, возомнив из себя нечто великолепное, действительно начал требовать, чтобы с ним носились, сдувая пылинки. Это уже что-то от Тома, прошу прощения.
Гермиона, тончайший личный психолог Гарри, останавливает его мгновенно:
- Гарри, нам правда очень жаль! Ты абсолютно прав, Гарри – я была бы в ярости, если бы со мной так!
Узрев слезы дамы, распсиховавшийся было рыцарь переходит на более спокойный, но все еще командорский тон:
- Что это за место вообще?
Беседа выворачивает в более рациональное русло и быстро налаживается. Гарри пытается поскорее въехать в ситуацию. Между прочим, стоит восхититься: вопросы конкретны, кратки, требуют прямых быстрых ответов – что за Орден, в чем его цель, кто в нем состоит, где Волан-де-Морт, что он делает, что делаем мы, чтобы его остановить? Это просто потрясающе, на самом деле, как быстро повзрослел парень за это время – и совершенно не стесняется спрашивать, когда чего-то не понимает. Правильно, ибо стыдно не не знать, а не хотеть знать.
Гарри получает ту часть информации о деятельности Ордена, о которой известно деткам, и о которой я уже писала (слежка за известными Пожирателями, вербовка сторонников, охрана Гарри и двери в Отдел Тайн – про сам Отдел дети, разумеется, не упоминают).
Затем обстановку окончательно разряжают Фред и Джордж и появившаяся минутой позже Джинни (которая не обращает на Гарри почти никакого внимания) с сообщением, что миссис Уизли наложила на дверь в кухню чары Недосягаемости, чтобы Удлинители Ушей близнецов не сумели услышать ничего лишнего.
А слышать, видимо, было, что, ибо Фред сообщает, что собрание не просто крупное, а «очень серьезное» – то есть подобных, судя по всему, раньше не бывало. Да еще и «Снейп отчитывается. Очень секретно». Становится все интереснее и интереснее.
И – да, миссис Уизли, конечно, весьма предусмотрительно накладывает на дверь заклинание в этот вечер, чего, разумеется, ни разу не додумалась сделать до того, как обнаружила Удлинители Ушей. И никто ей, несчастной, не подсказал-то, и мистер Уизли Ушей не видел-то, а Дамблдор с Грюмом ранее – и подавно…
Это очень забавно, между прочим. Вся мужская часть Ордена, включая, конечно, Люпина с Сириусом, видимо, всю дорогу не считает нужным мешать ни Молли, ни близнецам в их войне за право обладать информацией, наверное, с молчаливого согласия Артура дружно порешив, что если детки сумеют что-нибудь разузнать в обход мер миссис Уизли, то молодцы, а если нет – сами виноваты, что попались.
Неплохая такая тренировка на будущее в домашних условиях. А в случае, если, как сейчас, нужно сделать все действительно секретным, никто из собравшихся не забудет про чары Недосягаемости, можно быть уверенными.
Правда, среди Орденовцев завелся шпион –Тонкс самолично сливает Джинни информацию о том, как распознать чары Недосягаемости. Может, она еще втихаря и рассказывает ей, как их снять?..
Стоит отметить, при упоминании о Снейпе Гарри резко вспыхивает возобновившимся с новой силой любопытством. Фред и Рон дают ему исчерпывающую характеристику («Мерзавец»), Джинни заявляет, что Билл тоже его не любит (что для детей Уизли решает вопрос окончательно), а вот Гермиона осуждающе отмечает:
- Он теперь на нашей стороне!
Не сильно, не пылко, но девочка уже начинает его защищать – и это после памятного «я-не-вижу-разницы» прошлой осенью! Да, для нее, Игрока Дамблдора, факт того, что Снейп не просто «на нашей стороне», а имеет допуск к Игре на очень высоком уровне, является неоспоримым доказательством лояльности Снейпа.
Следующий за этим обменом мнениями диалог ребят в общем и целом не несет для нас ничего нового: Билл и Чарли тоже состоят в Ордене; Перси рассорился с семьей; «Пророк» пишет гадости про Гарри и Дамблдора, но, ах, да, по какой-то причине в нем нет ни словечка о том, что Гарри нарушил Статут о секретности.
По всей видимости, Директор в разговоре с Фаджем вечером 2 августа предельно доходчиво объяснил Министру, что об этом следует молчать – ведь тогда придется рассказать и о причинах. Я так понимаю, причины особо в разговоре не мелькали, однако уверена, что Амбридж, прекрасно уловившая намек Директора, газетчиков заткнула вместе с Фаджем – только подумать, что началось бы, выплыви в прессу история о дементорах. А ведь она бы обязательно выплыла, захоти журналисты покопать. Или попадись им – совершенно случайно, разумеется – под руку какой-нибудь Наземникус, который совершенно точно в теме.
И тогда получилось бы, что либо Министерство само наслало на Гарри дементоров, либо дементоры, существа, которых по меньшей мере половина волшебного мира боится до ужаса, не слушаются приказов Министерства. Вот сенсация-то была бы: «Диктатура или безволие Министерства?» Здорово. Бедный Министр, совершенно не понимающий, кто же оказал ему столь неоднозначную услугу. А все Амбридж – сняла решительно, а он не попросил…
Не спорю, наверное, Гермиона права, и «Пророк» вместе с Фаджем ждут окончания слушания, на котором Министр намеревается раскатать Гарри в тонкую пельмешку, чтобы затем ударить огромной статьей сразу по всем больным местам Директора – ну так они просто не знают, что Директор готовит им.
Наконец, собравшиеся поговорить о том, как они будут говорить насчет того, что они собираются говорить, когда вновь соберутся поговорить, заканчивают свое собрание, и миссис Уизли поднимается в комнату Гарри и Рона, чтобы сообщить им, что пора спускаться к ужину.
Близнецы и их Уши исчезают, чтобы подслушать выходящих из кухни, Джинни отправляется мыть руки, Гарри, Рон и Гермиона окончательно мирятся и выходят на лестничную площадку, где их ожидает картина, достойная пера Караваджо: почти все члены Ордена Феникса, за исключением уже упорхнувшего Директора и еще пары человек, воодушевленно перешептываются друг с другом, стоя в холле, а в самом центре этой дружной толпы стоит неприступный Снейп. Секунду спустя все вываливаются из дома. Идиллия. Сириус, мистер Уизли, Билл и Наземникус, правда, остаются на кухне, ну да ладно – все равно идиллия.
- Снейп никогда здесь не ест, – сообщает Рон Гарри. – Слава богу.
Чуть ранее тот же Рон отмечал: «Все равно мерзавец. Как он смотрит на нас, когда встречает…».
Из фразы парня про то, что Снейп на них, видите ли, смотрит при встрече, следует, что Снейп бывал на Гриммо не единожды. В принципе, это никак не противоречит тому, что Снейп, как и Дамблдор (вместе с Дамблдором?), захаживал в дом лишь раза три, включая тот, когда прибыл Гарри, но вот после фразы про «никогда здесь не ест» создается интуитивное ощущение, что он бывал в доме достаточно часто, чтобы уже наконец хоть что-то поесть за компанию.
Конечно, особой роли то, как часто Снейпа заносит на Гриммо, не играет – но ведь интересно же. А главное, зачем? Составлять отчеты для Директора? Так есть Хогвартс… В общем, этот вопрос, вероятно, пойдет в корзину тех, что без ответа – зато я точно знаю, на какой вопрос ответить могу: что значит эта загадочная картина в холле после собрания.
Признаюсь, поначалу я долго не обращала на нее внимание. Затем предположила, что Снейп оказался в центре случайно – ну, скажем, Люпин предложил сводить вокруг него хоровод, чтобы ему не было так грустно и одиноко.
А затем я поняла, что меня смущало: Снейпу не свойственно быть в центре чего бы то ни было, для него гораздо естественнее находиться в тени либо вообще уйти сразу вслед за Дамблдором. Можно допустить, конечно, что Директор упорхнул резвым фениксом молниеносно и внезапно, но странности ситуации это не убавляет.
Тем более странной кажется картина, если приглядеться к ней и понять, что люди, столпившиеся вокруг Снейпа, радостно шепчутся насчет чего-то, связанного с ним.
Пятью минутами позже из кухни, где проводилось собрание, вылетит бешеный Сириус и сорвет злость на портрете матушки, а еще через пять минут станет жаловаться Гарри, что «слушать отчеты Снейпа, мириться с тем, что надо глотать его ехидные намеки, что он там рискует своей жизнью, пока я сижу ровно здесь, наслаждаюсь приятным, комфортным времяпрепровождением… спрашивает меня, как идет уборка –», – все это Звезде невыносимо.
То есть я клоню к тому, что по крайней мере в одном пункте того, что происходило на собрании, мы можем быть уверены – Снейп, как оно обычно у него бывает, когда рядом оказывается Сириус, начал больно тыкать палкой в самые мягкие места Его Дутольства – и я не думаю, что весь Орден в их перепалке был настолько за Снейпа, что после собрания восторженным шепотом рассуждал о том, как Снейп Звезду уделал.
Значит, заслуга отчитывавшегося на собрании Снейпа должна быть настолько велика и прекрасна, что в глазах собравшихся затмила даже то, что он обижает несчастного Сириуса. Или этих заслуг должно быть несколько, равно прекрасных. Хорошо и много подумав, я вообще прихожу к выводу, что Снейп блистал едва ли не все собрание. Так чем же, чем же он может так блеснуть?
Отталкиваясь от размышлений о том, что это нечто как-то связано с работой Снейпа для Ордена в качестве шпиона у Реддла, я прихожу к выводу, что интересы Ордена и Реддла данным конкретным вечером пересекаются лишь на двух пунктах – Гарри и Отделе Тайн. Начнем с Гарри.
Мальчика необходимо доставить на Гриммо и сделать это так, чтобы ни Министерские, ни реддловские наблюдатели не помешали. В принципе, если вычленить главное, все укладывается в единую и довольно простую цепочку: 2 августа Сириус пишет, чтобы Гарри ни за что не покидал дом, ясно давая понять, что вне дома опасно, 4 дня спустя кто-то посылает в небо сигналы, что вокруг дома все чисто, а позже Снейп секретно отчитывается за что-то на общем собрании Ордена и окружен восторженной толпой.
По-моему, все очевидно: похоже, кое-кто снимал наружку в Литтл-Уингинге, матерясь сквозь зубы, что Поттер снова нашел способ изгадить ему все лето.
Потому-то, между прочим, Грюм всю дорого подвержен жесточайшей паранойе – если операция по снятию наружки лежит на Снейпе, а он Снейпу категорически не доверяет, то его пугающие фразы типа «если нас убьют» вполне объяснимы. Люпин тоже крайне неспокоен, и его можно понять. Не думаю, что он всецело не доверяет Снейпу, но… кто ж знает все-таки…
Я напомню, что у этих двоих давняя и крайне сложная история взаимоотношений, и Люпин прекрасно помнит, по каким причинам Снейп в свое время пошел в Пожиратели – и разве может Люпин теперь быть до конца уверенным, что в Снейпе не разгорится застарелое желание отомстить и Люпину за финал Игры-3, и тому же Грюму… в общем, вопрос крайне сложный. Особенно в начале совместной работы, когда Снейп еще ни капли своей лояльности (Дамблдору или Реддлу) не доказал. В случае Люпина – вопрос даже не доверия, а веры в.
Нет, разумеется, я не думаю, что Снейп, аки Рембо, снимал людей Реддла и Министерства, засевших в многочисленных кустах Литтл-Уингинга, в гордом одиночестве. В конце концов, и Грюм отмечает, что Гарри на востоке ждет запасной отряд – вряд ли он состоит из одного Снейпа. Увидь Гарри такой отряд, мальчик бы еще, чего доброго, развернулся и полетел обратно к Пожирателям. Но Снейп однозначно отвечает за операцию – либо физическое вырубание наблюдателей с дальнейшей модификацией памяти, либо их отвлечение. И вот тут мне вспоминается Отдел Тайн и факт того, что 6 августа – это воскресенье.
Моя красивая и абсолютно недоказуемая версия состоит в том, что люди Реддла (вероятно, не все, но по крайней мере самые умелые) были сняты с постов на Тисовой для того, чтобы попытаться пробраться в Отдел, потому что Снейп пустил дезу, согласно которой Орден, занимающийся в эту ночь чем-то очень важным и секретным, будет слишком занят, чтобы охранять дверь в Отдел в вечер воскресенья.
Сунувшиеся к двери люди Реддла, разумеется, тут же обнаруживают, что охрана на месте, и уматывают, не рискуя затеять драчку, но это дает Ордену время, чтобы благополучно взмыть в небо над Тисовой и не менее благополучно в этом небе затеряться.
Очевидная прореха этой версии в том, что у Гарри в течение всего вечера не наблюдается боли в шраме, которая наверняка бы указывала на ярость Реддла по поводу провала операции. Однако, с другой стороны, в этот вечер мозг Гарри был настолько загружен событиями, что допустимо предположить, что Реддл к нему просто не пробивался.
Кроме того, в подобном контексте весьма подозрительной кажется вспышка ярости мальчика в адрес его друзей – я понимаю, подростковый период и сильный стресс, но по отношению к друзьям Гарри раньше так себя не вел. В его характере скорее пассивно агрессировать в их адрес.
Наконец, если конкретно этот случай еще и можно отнести к проявлениям личности самого Гарри, который всего лишь по-здоровому взрослеет, то вот то, что у мальчика что-то нехорошо поворачивается внутри при слове «Дамблдор», и он начинает снова злиться, я вижу прямым указанием на ожившую личину Тома в нем.
Как бы то ни было, с вплетением Отдела Тайн в операцию по отвлечению или без, Снейп и его команда, успешно сняв наблюдателей, следуют восточнее от группы Гарри весь путь до Гриммо, куда прибывают, я полагаю, на пару минут раньше Гарри и скрываются на верхней ступеньке дома, где начинается действие защитных заклинаний.
Миссис Уизли говорит, что Дамблдор «только что прибыл», а близнецы, чьи Уши не могут услышать ничего из того, что творится за дверью кухни, тем не менее, откуда-то знают, что Снейп в доме и отчитывается. Таким образом, я думаю, Снейп прибыл на Гриммо практически одновременно с Дамблдором, что успели узреть Фред и Джордж, и все это произошло «только что» по отношению ко времени прибытия в дом Гарри.
После окончания собрания стараниями Тонкс Гарри имеет счастье познакомиться с Вальбургой, а также с первых секунд въехать во все тонкости взаимоотношений матери и сына:
- Заткнись, ты, старая ужасная карга, заткнись! – мило щебечет вылетевший из кухни Сириус.
- Ты! – воет Вальбурга, захлебываясь от материнской нежности. – Предатель крови, мерзость, позор моей плоти!
- Я сказал, заткнись! – с любовью рычит Сириус в ответ, при помощи Люпина задергивая шторы портрета и наконец заставляя его умолкнуть.
Сириус тут же обрушивает всю свою не менее пламенную любовь на Гарри, в первую же секунду встречи успев пожаловаться крестнику, что то, что он предложил дом родителей Дамблдору в качестве штаба – едва ли не единственная полезная вещь, которую он, Сириус, нынче в состоянии сделать. Да, видимо, Снейп здорово проехался Звезде по болевой, несмотря на все возражения Дамблдора…
Однако Гарри не успевает в полной мере приуныть от такого холодного приветствия, ибо входит в святая святых кухню. Она же – место для собраний.
Картина того, что творится на кухне, умиляет меня до слез. Особенно – пустые бутылки (ну надо же, в конце концов, дружно бахнуть за минимум две удачные операции за вечер), мистер Уизли и Билл, склонившиеся над планами Отдела Тайн, и куча некоего тряпья за столом, которая впоследствии окажется Наземникусом.
Далее следует замечательная сцена внезапного возвращения мистера Уизли к реальности, в которой надо поприветствовать Гарри. Сцена, как водится, мне что-то остро напоминает (например, первую встречу Гарри и Артура летом 1992). Дополняют ее долгие танцы Билла вокруг листков пергамента с планами зданий, которые Тонкс умудряется поджечь, бросившись помогать их убрать. Гарри в свете вспыхнувшего огня видит на бумаге какой-то план.
Я долго не могла понять, есть ли в этом Игра, нацеленная специально на то, чтобы дать подсказку Гарри по поводу… чего-нибудь – аж пока не пошла от противного: если бы это была Игра, что бы дал Гарри случайно подсмотренный план здания, который он даже не успел нормально изучить благодаря бдительной миссис Уизли, чья работа, складывается такое ощущение, как раз и состоит в том, чтобы готовить на тьму мужиков и следить за тем, чтобы дети не лезли, куда не просят? Да ничего бы не дал.
Нет здесь Игры – зато вся соль состоит в том, что знаменитая интуиция Гарри, знакомая с подобными многоходовками Директора (зацепить, заинтересовать, увлечь, дать спасти/ решить проблему), всю дорогу думает, что Игра здесь есть. И, толкаемый любопытством, Гарри долго и настойчиво лезет, куда не надо, аж пока не долезает…
Впрочем, в том, что мистер Уизли и Билл остались после собрания, я думаю, кроется подсказка к тому, что было на собрании: судя по всему, эти трое, отказавшись восторженно шептаться, стоя в кругу возле Снейпа, решают обсудить некоторые детали того, что дальше планировалось делать с Отделом. Очень маленький и очень косвенный аргумент для моего предположения о том, что Отдел тем вечером был местом крайне популярным – благодаря Снейпу.
Сириус представляет Гарри Флетчера. Восставший из сна Наземникус, закончив быть кучей тряпья, сонно бормочет:
- Кто-то звал меня? Я согласен с Сириусом… – и поднимает руку так, словно голосует.
Затем он долго извиняется перед Гарри, чувствуя себя до ужаса перед ним виноватым (точнее, прижатым; еще точнее – прижатым Директором), раскуривает трубку явно с чем-то веселым, если судить по зеленоватому дымку и жуткому запаху, интересуется фамильным столовым серебром Блэков и жутко раздражает миссис Уизли своим присутствием.
Единственное, что меня волнует в происходящем в этот вечер с Наземникусом – какого черта он заснул?
Прошу заметить, он заснул не где-нибудь, а на жутко важном собрании Дамблдора. Я имею ввиду, того самого Дамблдора, любимого ребенка которого он 4 дня назад бросил самостоятельно разбираться с дементорами. Назем в присутствии Директора после такого вообще должен стоять навытяжку и не дышать.
Единственный вывод, который я делаю: так надо было, чтобы Назем заснул.
Что ж, будем откровенны, не слишком надежному Флетчеру действительно лучше спать, чем слушать про Особо Большие Планы – так всем спокойнее.
А Особо Большие Планы, несомненно, обсуждались – взять хотя бы мистера Уизли и Билла, которые никак не в силах закончить их обсуждать и после собрания.
Кроме того, Назем дает подсказку, что на собрании проводилось некое голосование. За что голосовали, я, пожалуй, пока умолчу.
Таким образом, мы высчитали почти все темы собрания: отчет Снейпа об операции, подведение итогов по операции («Запомните это, бойцы, сей опыт вам еще пригодится!» – вполне мог бы сказать далеко глядящий Дамблдор), план действий у Отдела Тайн, вероятно, еще и что-нибудь, связанное с противодействием прессу Министерства, наконец, некое загадочное голосование (Сириус: «Предлагаю утопить Снейпа! Кто «за»?» Люпин, сдержанно: «Бродяга, сядь и успокойся, пожалуйста, на, выпей». Снейп: едва заметно довольно ухмыляется, думая про себя: «Учится, волчара…»). На данный момент – вполне неплохой урожай.
Сириус еще некоторое время жалуется подростку на свою неяркую жизнь в месячном заточении в доме матушки и на злого Директора, миссис Уизли успевает наорать на близнецов, помянуть к ночи Перси и с трудом доготовить ужин (явно и сильно не в духе, не правда ли?), метнув еще пару возмущенных взглядов в сторону Назема и Сири, который даже не делает вид, что хочет помочь ей с готовкой на своей же кухне (тоже как-то не расположен к даме, верно?).
С грехом пополам, наконец, все усаживаются за поздний ужин.
