Директор вел Большую Игру, без малого, долгие 17 лет. Я разбиралась в его Большой Игре, без малого, 17 лет. Том Рэддл умер для меня окончательно 22 февраля 2018 года – если сложить цифры в этой дате, получится… 17. Эти слова я пишу, когда на часах – пять вечера.

Мы всегда получаем то, на чем сосредоточены. То, что я испытываю сейчас, не сравнимо ни с чем, что я когда-либо испытывала в своей жизни. Полагаю, так же себя ощущал и Дамблдор, когда выиграл эту огромную партию, на своем примере доказав: в конечном итоге дорогу обязательно осилит идущий; а все начинается с первого шага.

Подобно Дамблдору, все то время, что я работала над Большой Ирой, я чувствовала помощь свыше. Во внешнем мире все складывалось так, чтобы я могла продолжать работу: дорога стелилась, окна возможностей открывались сами собой, и я не шла – меня несло вперед – даже в моменты, когда я скользила, падала, карабкалась и поднималась. Подобно Дамблдору, я не оставляла сил на обратный путь.

Получается… Директор вел Большую Игру, последнюю точку в которой поставлю… я?

«…Пировать на обломках замков, на собственных костях и следить, как затухают последние огоньки салютов. Все великие битвы подходят к концу так или иначе – и победы подходят к концу, и их радость…» – писала я когда-то давно, в другой жизни, до – задолго до – Грандиозного Финала Большой Игры, который казался недостижимым, по иному поводу – но чувства испытывая схожие.

Страшное опустошение. Это даже не сравнить ни с чем. Вот она, жизнь – была – ты начал, ты старался, ты сделал, ты закончил, ты отдал все. Ты должен быть счастлив. Но ты почти раздавлен. Ну как так? – поезд пошел дальше, а тебя выкинули из вагона – поломало все тело. Последний день – вещь тяжелая. Окончание этого мира – ужасающий момент.

Большая смелость нужна, чтобы начать заново переживать то, что всегда пугало. Но, чтобы закончить то, чем дышал все последние годы (почти 5 лет!), нужна смелость совершенно иного рода. Ведь так мешает это болезненное, это отчаянное: «А вот еще давайте напишем это!.. А вот еще вот это!.. И еще тут!.. Да, и это!..» – но все уже. Все.

Больше писать нечего. Все. Мир, который ты прощупал весь от начала и до самого последнего мига своими руками – кончился. И надо найти еще какие-то слова, но что делать, если действительно нужных слов уже не осталось? Все. Что дальше? А дальше – тишина…

Тысячи слов, сотни страниц и дней – и весь этот массив, весь огромный океан, каскад, водопад букв все эти годы двигался к одной единственной цели – поставить финальную точку. Да. Настоящее крушение. Самый долгий учебный год прошел, каникулы начались. Сон завершился, это утро. Долгая Игра окончена. Снитч пойман. Пора покидать поле. Я ставлю на стол последний перевернутый стул. Я тушу свет…

-- и оборачиваюсь. Взглянуть на Большой Зал Игры в последний раз.

Разрозненные осколки поднимаются в вихре и складываются в слово «вечность». Вопросов не остается – ответы не просто есть, они еще и отвечают на какие-то затекстовые вопросы о жизни вообще, обрушиваются на голову, и ты понимаешь: значит, все сделал правильно. Идеальная завершенность. Никаких троеточий и пропусков.

И я наконец-то решила задачу, которой заигрываю с вами Игры четыре подряд: самое сложное и главное в любом деле – не его начало и не его конец, но само дело. Первый шаг не может быть важнее, чем последний, и наоборот, поскольку оба они необходимы. Все в мире взаимосвязано. Даже если то, что мы делаем, кажется нам несущественным, мы все равно должны это сделать.

И ведь получилась очень хорошая история. Но вовсе не добрая сказка. Это была история о надежде и любви в тени смерти. История о вере и сомнениях, о понимании, что борьба с сомнениями – это часть веры. Возможно, большая ее часть.

История, которая началась, как чудо, и закончилась, как мраморный обелиск. История об огромной Игре, в которую очень тяжело Играть. Но, мне кажется, оно и правильно – тяжелейшие моменты в жизни служат нам гораздо лучше, чем любой успех. Трагедии меняют наши сердца больше, чем исполнение наших самых глубинных желаний.

Это история о том, как Большая Игра управляет людьми и как люди управляют Игрой. Случайно ли Лили закрыла Гарри собой? Случайно ли Снейп предал Тома? Случайно ли Дамблдор начал Большую Игру? Случайно ли Гарри вышел сражаться с Томом на кладбище в Литтл-Хэнглтоне? Случайно ли его друзья решили остаться с ним до самого конца? Случайно ли Макгонагалл приняла решение защищать замок? Случайно ли Гарри умер за его защитников? Были ли все эти – и многие другие – вещи Большой Игрой?

И да… и нет… Она началась с жертвы, ею продолжилась и ею же завершилась. Что из этого следует? Чем больше вы спрашиваете себя, что именно сказала я и о чем умолчала, тем больше обогащается Игра. Так что подумайте сами. Чем больше вы отсюда извлекаете, тем больше сюда влагаете. А моя работа, вообще-то, окончена. Я немного устала.

«Счастье придет», – говорила я себе снова и снова, впервые заканчивая чтение последней книги, но оно так и не пришло. Возможно, оно придет теперь, когда все по-настоящему кончено? Или не кончено?

Что я испытываю сейчас, приветствуя последнюю страницу своей жизни?

Прежде всего, потребность во времени, чтобы осознать вообще, что я сделала – что я сделала – прожонглировав горами, с улыбкой глядя на сломанные пальцы, выпалив из такой большой пушки, что задрожали небеса.

Потом – безусловную любовь (она же – боль). Еще – удовлетворение и гордость от хорошо и честно проделанной работы.

Далее – свободу и безмерную усталость. В эту топку многие годы шло все. Я выжата вся, у меня уже давно нет сил, борьба была слишком долгой, во мне многое поменялось, а танец на последней мине Грандиозного Финала выдался слишком длинным.

Это как карабкаться по скалам на бесконечно далекую вершину, как участвовать в лыжной эстафете на длинной дистанции – бесконечная погоня (за мыслью), изматывающая, жестокая, интересная, ломающая хребет, но такая пьянящая.

Я не жалуюсь, нет. Любое движение вперед возможно только через боль. Все, что мы не поливаем болью, перешагиванием через себя, не приносит плодов. Это правильно – и мне это нравится (иначе страдала бы я над Игрой так долго, ага). Только то дело имеет ценность перед вечностью, в которое было вложено много боли и любви. Все остальное – как правило, ситуативная тухлятина. Так что плевать на спину, глаза и пальцы – это все – во имя Большой Игры. Она гораздо больше, чем я сама.

Я начала эту Игру только для того, чтобы понять одного единственного человека и его прекрасную душу. Только для того, чтобы написать мою любовь к нему. Но время шло, и круги стали расширяться – и вот уже я писала о своей любви ко всем Игрокам и об их любви друг к другу. Я писала о Большой Игре.

Так Снейп вступил в нее лишь благодаря любви к Лили, а остался, потому что полюбил Дамблдора и расширил свои круги до любви ко всем остальным. Любовь к Лили и память о ней осталась, но прекратила являться той главной причиной, по которой он продолжал свою борьбу (что бы ни думали на этот счет разные читатели и наивный маленький Гарри). Эта борьба дала ему очень многое, невероятно важное и нужное – подобно тому, что Большая Игра дала мне.

И, должна признаться, оно того стоило – потраченного здоровья, времени, потерянных возможностей реализации себя в любом другом деле, которое кто-то счел бы более подходящим для того, чтобы бросить на него все силы… Большая Игра стала чем-то большим, чем эта жизнь, которая, похоже, в сути своей есть все-таки бесконечное развитие, познание и преображение, а значит – чудо. Это стоило всего на свете.

Я, которая никогда не знала, кем хочу стать, когда вырасту, но нашла себя в этом, в Большой Игре, я написала себя сама – и я никогда не стану прежней. Это делает меня той, кто я есть сейчас, увеличивает мою потребность быть здесь и сейчас, остро и последовательно жить настоящим и своими близкими, а также тем хорошим, что я могу привнести в этот мир. Я чувствую, что стала немного лучше, мудрее и выше, и молю лишь об одном: чтобы дальнейшая жизнь и испытания не стерли во мне всего этого – в том числе и моего триумфа, когда я поставлю последнюю точку.

Еще чувствую: надежду. Что все это – не конец. Не взаправду. Что по-настоящему все только начинается. Я думала, что умру, когда закончу. Но сейчас думаю: есть что-то непоправимо неправильное в том, чтобы так делать. В конце концов, просто закончить анализ Большой Игры – не удовлетворительный результат. Нужно дать ей жизнь, нужно пустить ее вперед, нужно научиться жить с тем, что она дала, и жить правильно, нужно это осмыслить и воплотить. Глупо начинать какую-то новую работу с нуля – стоит подчистить и выпустить в свет старую, ибо она – прекрасна.

Ведь сей процесс – работа над делом, которому истово служишь добрую (и, несомненно, лучшую) часть жизни – подобен карабканью по гладкой отвесной стене. Можно, конечно, остановиться где-нибудь на удобном уступочке, решив, что и здесь вполне комфортно, но волны времени обычно смывают тебя вместе с уступочком в подобных случаях, и не остается ничего. Важно развитие – упорное, беспрерывное и – в конце концов – мастерское. Вот Дамблдор бы меня понял.

Так что мне еще очень много всего нужно сделать – и еще больше предстоит. Ничего уже не будет просто так, ради веселья, никого не будет по ту сторону занавеса Большой Игры, ибо сама Большая Игра ушла на ту сторону – свободная от моего пытливого взора. Я победила, и теперь придется постараться, чтобы это хоть что-нибудь значило. А потом повторить. Не так все должно было закончиться. Ты выигрываешь – и уходишь. Так заканчивается любая игра… или нет?

Я затеяла все это только ради того, чтобы быть ближе к одному единственному человеку. Но со временем это стало больше, значительно больше, чем я была способна вообразить. Поэтому – нет, я не отпускаю Большую Игру. Потому что, хотя в ней есть и по-настоящему страшные вещи, вещи, которые не укладываются в голове, вещи, причиняющие невыносимую боль, есть в ней и невероятный свет, и потрясающая красота, и величие, и любовь, которой я полна сверху донизу, она горит во мне – Дамблдор столько дал мне своей Большой Игрой, что этого хватит на многие годы вперед.

Никто никуда не уйдет – не по-настоящему – пока не остановятся сигналы, намеки и подсказки, несовпадения, догадки, многозначительные паузы и микроскопические подмигивания. Игроки живут в них и вечно возвращаются домой. Пока существует Большая Игра – даже завершенная, даже если я никогда больше к ней не притронусь – они не умерли до конца.

…И почему-то сейчас вспоминаются сплошь изумительно смешные и трогательные моменты.

Как Дамблдор отправился кормить Снейпа тортиком после того, как тот отчитал Гарри и Рона за то, что прилетели в школу на фордике «Англия».

Как Снейп вышибал дух из Локонса в Дуэльном клубе.

Как Дамблдор спускался за горячим шоколадом.

Как Добби был освобожден.

Как Невилл и Люпин нарядили «Снейпа» в женское платье. Как Дамблдор подарил ему женскую шляпку.

Как Макгонагалл пошутила про человека с топором под дверью Большого Зала под Рождество.

Как Живоглот угрожал Коросте.

Как Дамблдор раскатывал Каркарова на Святочном балу (а анекдот нам, кстати, так и не рассказали).

Какие разборки были в Комнате Чемпионов сразу после избрания Гарри участником Турнира.

Как Добби крал жабросли у Снейпа с разрешения Снейпа.

Как зеленел Снейп, когда Дамблдор подстроил все так, чтобы Гарри вызвали фотографироваться с остальными Чемпионами прямо посреди урока Снейпа.

Как Сири запнул сову в камин.

Как изящно Дамблдор раскатывал Фаджа тонким слоем на слушании Гарри. А затем и в день, когда разогнали ОД и Директору пришлось подмигивать ковру. Как элегантно он спер у Фаджа единственную реальную улику против ОД, которую тот держал в руках.

Как Гарри и Джордж набили Малфою морду.

Как Макгонагалл предлагала Гарри печенье, разделывала Амбридж на ее инспекциях и подсказывала Пивзу, в какую сторону откручивать люстру.

Как маленький Гарри представлял, что сделает со Снейпом с помощью его котлов и ступки.

Как близнецы чуть не взорвали школу. Несколько раз.

Я уже молчу об истории с кентаврами и Амбридж.

Как Дамблдор и Слизнорт отвлекались на брачные игры.

Как Артур устраивал Молли брачные игры прямо под дверью Норы.

И про диалог об эпитафии я тоже молчу.

Как Дадли протянул Гарри руку.

Как танцевали мистер и миссис Уизли на свадьбе Билла и Флер.

Как шутили в «Поттер-дозоре».

Как Гриффиндор выигрывал матчи по квиддичу.

Все нежнейшие шутки Люпина, однажды залепившего жвачкой Пивзу в ноздрю… Все острейшие шутки Макгонагалл… все ядовитейшие шутки Снейпа… все коварноманипуляторские шутки Дамблдора…

Как однажды – очень-очень давно – Фред и Джордж заколдовали снежки так, чтобы они преследовали Квиррелла и били его по… кхм… затылку. А Джинни выбросила один любопытный дневник в унитаз… и как, должно быть, до слез хохотали над этим Дамблдор и Снейп…

Как неприкрыто рыдали Хагрид и Слизнорт, поминая Дамблдора, за несколько месяцев до смерти Директора…

Как Хагрид плакал, когда думал, что Гарри мертв, как кричала Макгонагалл, и как Рон и Гермиона были первыми, кто обнял Гарри, когда он победил…

Как струились слезы по щекам Директора, сияя в свете восходящего солнца Победы…

Все последние дни светило это солнце. У меня перед глазами стоял ярко-алый рассвет. Но сегодня, когда я выныривала из этих страниц и оглядывалась вокруг, я видела: шел снег, стоял густой и светлый туман, а потому все было поразительно, невероятно, нереально белым – словно там, в лимбе, на вокзале Кингз-Кросс.

Я выныриваю из истории, которая существует в моей голове, и возвращаюсь в определенно существующее снаружи настоящее. Но Большая Игра, как и всякая история, будет жить до тех пор, пока на Земле будет оставаться хотя бы один человек, который захочет о ней узнать. То, что мы любим больше всего, остается с нами навечно. Так что – не важно, как я к ней вернусь – уверена, Большая Игра будет здесь, чтобы приветствовать мое возвращение домой. И ваше.

25 февраля 2018 года, 20 часов, 38 минут по московскому времени. Сейчас нужно включить «My Way» в честь Дамблдора – и будь, что будет.

Большая Игра профессора Альбуса Дамблдора завершилась. Ее анализ – тоже закончен. Но подошла ли к концу Большая Игра Жизни? Совсем нет.

Поэтому, с помощью Большой Игры Директора или без нее вы пойдете дальше, я желаю – себе и вам – успехов и верю: все будет хорошо.

Pip-pip!