Далее события развиваются очень быстро.

Малфой круто разворачивается и посылает проклятье, которое едва-едва не задевает Гарри. Гарри бросается в сторону, думает: «Левикорпус!» - однако Драко блокирует заклинание.

- Нет! Нет! Остановитесь! – начинает вопить Миртл. – Стойте! Стойте!

Не знаю, чего она хочет добиться – возможно, именно того, чтобы ее призывы к благоразумию распалили горячих мальчиков еще сильнее. Заклятье Малфоя взрывает мусорное ведро за спиной Гарри. Заклинание Гарри разбивает бачок под взвизгнувшей Миртл, и вода льется на пол. Гарри оскальзывается и падает. С искаженным лицом Малфой орет:

- Круци–

Но тут Гарри, видимо, мигом улавливает основную идею любой драки (нужно как можно быстрее сделать так, чтобы противник перестал тебя бить), широко поводит палочкой и громко вопит:

- Сектумсемпра!

Все немножечко задерживают дыхание. Снейп вообще в обморок где-то падает.

Из лица и груди Малфоя начинает хлестать крови, будто мальчика разрубили мечом. Он падает на залитый водою пол, выронив палочку из обмякшей груди.

- Нет, - Гарри в ужасе приближается к Драко, лицо которого залито алым. Белые руки мальчик скребут по груди, из которой продолжает брызгать кровь.

Мерлин, так ведь и умереть можно. Так очень даже можно умереть.

Гарри трясет едва ли не столь же сильно, как Малфоя, который дергается в конвульсиях в лужах собственной крови. Видимо, решив, что с Гарри (да и с Драко тоже) достаточно, Миртл оглушительно орет:

- Убийство! В туалете убийство! Убийство! – «Еще чуть-чуть, и так точно можно будет умереть!»

Дверь в туалет с грохотом распахивается. Гарри в ужасе оборачивается: с перекошенным лицом внутрь врывается Снейп.

Очень уж быстро.

Я понимаю, мы говорим о человеке, чьи реакции в высшей степени мгновенны, зрение – острейшее, а слух невероятно чуток – едва ли не столь же, как и нюх. Да и парни успели устроить в туалете жутко громкий грохот. Я уж молчу про вопли Миртл. Однако вряд ли бы Снейп все это услышал, даже есть брать в расчет его чуткий слух, если бы находился вместе со всеми на ужине в Большом Зале. Или в своем кабинете в подземельях. Или хотя бы в своем классе на третьем этаже. Скорее бы на шум прибежал Филч – но его-то как раз и нет. Зато есть Снейп. Который, как выходит, находился явно неподалеку. И очень точно понимает, что к чему.

Он склоняется над Драко, вытаскивает палочку и сразу принимается шептать заклинания. Кровь останавливается; раны начинают затягиваться. Миртл продолжает завывать. Гарри, окаменев, наблюдет за Снейпом. Тот в третий раз поводит палочкой над Малфоем и помогает подростку подняться на ноги.

- Вам нужно в больничное крыло. Возможно, останется некоторое количество шрамов, но, если вы немедленно примете белого ясенца, мы сможем избежать даже этого… пойдемте.

Поддерживая Драко, Снейп проводит его к двери и лишь на пороге оборачивается к Гарри.

- А вы, Поттер… - «*%%;(;№№;!!!» - Ждите меня здесь, - произносит он с холодной яростью в голосе, которая как бы намекает, что за нежелание работать головой и бездумное размахивание палочкой подростку сейчас сдерут три шкуры. Все-таки, как бы там ни было, а все Игроки, замешанные в деле, где-то немного надеялись, что до этого всего ситуация не дойдет.

Гарри даже в голову не приходит ослушаться. Очень медленно, на негнущихся ногах Гарри подходит к одной из кабинок и присаживается на крышку унитаза. Он тупо пялится на пятна крови, расползшиеся по мокрому полу так, что они напоминают большие красные цветы. У Гарри даже нет сил заткнуть продолжающую завывать Миртл, которая явно получает удовольствие от своих причитаний (к слову о серьезности положения на самом деле).

Впрочем, ее быстро затыкает вернувшийся спустя десять минут Снейп, плотно прикрыв за собой дверь:

- Иди, - бросает он привидению, и Миртл немедленно скрывается в унитазе («Хватит тут приковывать вниманье и создавать зловещую атмосферу. И ежу было ясно, что он никуда не уйдет»).

Гарри поспешно поднимается на ноги.

- Я не хотел, чтобы так вышло, - немедленно оправдывается он. – Я не знал, что делает это заклинание.

Снейп парня игнорирует. У него сейчас цель поважнее, чем посмеяться над ситуацией в стиле «Да ты что? Ну и ну. Как же так?»

- Очевидно, я вас недооценивал, Поттер, - тихо произносит он. – Кто мог бы сказать, что вам известна столь Темная магия? – «Очень Темная магия. Невероятно Темная магия, понял? Кто бы мог подумать, что ты действительно такой идиот и станешь бросаться непонятными проклятьями неизвестного происхождения и назначения, как и предсказывал Альбус? Я разочарован. Я проиграл ему десять галеонов». – Кто научил вас этому заклинанию?

- Я – я прочитал о нем где-то.

- Где?

- Это была – библиотечная книга, - пространно выдумывает подросток. – Не могу вспомнить, как она назы–

- Лжец.

Становится прямо очевидней некуда, что Снейп в курсе о книге Принца и называет Гарри лжецом не только потому, что, небось, в библиотеке нет книги с таким заклинанием. Но ему ведь надо найти какое-то обоснование своим широким познаниям в источниках Гарри – поэтому он использует Окклюменцию против парня, и учебник Принца сам собой, что называется, всплывает перед глазами. И вот теперь зайчик попался.

Самое время учинить жесточайший допрос, притащить за уши в гостиную Гриффиндора и вместе с Макгонагалл распотрошить учебник по Зельеварению, выясняя, откуда он у Гарри, и так далее, но – вместо этого Снейп лишь мягко произносит:

- Принесите мне вашу школьную сумку, Поттер. И все ваши учебники. Все. Принесите их мне сюда. Сейчас!

Пока Гарри бежит в гостиную, в его интересную голову приходят самые разнообразные мысли, наиболее веселая из которых: А Вдруг Снейп Скажет О Книге Принца Слизнорту, И Тот Поймет, Как И Почему Я Справлялся На Зельеварении?!

Нет, знаете, со времен пробежек из Хогсмида в Хогвартс по секретному проходу через «Сладкое королевство» совершенно ничего не изменилось. Гарри по-прежнему свято верит, что старый дедушка (то Дамблдор, то Слизнорт) ничего не понимает совершенно, а потому не надо и дальше его волновать по тому или иному поводу.

Поэтому Гарри, встретив Рона на лестнице в спальню, отбирает у него учебник по Зельям, хватает свою сумку и остальные учебники и, игнорируя всех сокурсников, вываливается из гостиной обратно в коридор, затормозив только перед голой стеной на седьмом этаже, рядом с гобеленом с танцующими троллями.

Когда в стене появляется дверь, а в двери – ручка, отвечая на запрос Гарри о месте, где можно было бы спрятать книгу Принца, Гарри ураганом врывается в Выручай-Комнату и замирает – целый город – стены, улицы, переулки – складывается из тысяч спрятанных, забытых, украденных, оставленных на хранение самых разных вещей.

Гарри бежит вперед, сворачивает направо, затем налево у (ахтунг!!) сломанного Исчезательного Шкафа и останавливается у огромного буфета. Парень сует учебник в буфет, спрятав за оккупировавшей его внутренности клеткой со скелетом существа с пятью ногами, и захлопывает дверцу. Чтобы хоть как-то обозначить место, где спрятана книга, подросток водружает бюст какого-то волшебника на буфет, надевает на него парик и нахлобучивает на парик… потускневшую тиару… ту самую, в которой через год и пару дней с ужасом и шоком узнает… диадему Когтеврана. Единственную известную реликвию Основательницы. Пятый крестраж Реддла.

Возможно, то, что Гарри обнаруживает крестраж именно в это время и при таких условиях – очень счастливое стечение обстоятельств. О да. О да.

Но, если рыть тоннель с двух концов, мигом становится ясно, что все случайности – вовсе не случайности, и все детали истории с Сектумсемпрой мгновенно укладываются в Игру.

Как, полагал Дамблдор, Гарри отыщет тиару в следующей Игре? Я имею ввиду, те подсказки, что он выдал Гарри на своем предпоследнем уроке, конечно, прекрасны, но к месту, в котором находится диадема, не ведут даже близко. Правильно, ибо было бы слишком откровенно. А вот если эту подсказку соединить с подсказками от раннего утра 22 апреля, то все они, хоть и дойдут до Гарри не скоро, будут продуктивно отлеживаться у парня в голове до нужного момента – пока Гарри не получит последнюю и самую главную.

Так не для этого ли – в том числе – Гарри должен был всю дорогу не иметь ни малейшего представления о том, что и для чего делает Малфой, чтобы не нарушить условия Обета Снейпа, но постоянно крутиться рядом с мальчиком? Не для этого ли Дамблдор не остановил эльфов, которых Гарри подослал следить за Драко, и Гарри, когда он торчал у Выручай-Комнаты? Может быть, этот коварный старый манипулятор как раз хотел, чтобы Драко… занервничал еще сильнее?

О да. Да, вот вам и столкновение, приведшее Гарри к пятому крестражу. Само собою, после стольких месяцев у Драко сдают нервы, и он лезет атаковать Гарри при первой же возможности – потому что с самого начала бесился, что он вертится рядом и ему что-то известно.

Как это похоже на Игру-3. Помнится, тогда Сири, как теперь Драко, тоже делал пять эффектных ходов: грим на Тисовой – Драко у Боргина; Сири в Хэллоуин – Драко и разбитый нос Гарри; Сири на матче, когда Гарри чуть не убился – Драко и Кэти; Сири в гостиной Гриффиндора и перепуганный Рон – Драко, медовуха и отравленный Рон; Сири в Финале – Драко в Финале.

Все, кроме Сири-на-Матче и Драко-и-Кэти (и нос, само собой) – происходило с дозволения и при поддержке Дамблдора. И вот если Кэти (и нос!) не входила в планы Директора, то как раз операцию «Сектумсемпра» очень даже можно посчитать его суровым ответом за Кэти (и нос!). Особенно, если до этого Снейп активно капал Драко, что Гарри у него на хвосте, доводя первого до паники и выводя на драчку со вторым.

Потому что я очень долго сомневалась, случайно ли случились ЧП с Кэти и Роном – пока не пришла к выводу, что база под необходимость нападения на Кэти со стороны Дамблдора не подводится никакая, если я еще пребываю в здравом уме, а я, смею надеяться, в нем все еще пребываю. А вот база под ЧП с медовухой подводится идеально – Директор в свойственном ему стиле умело использует ситуацию для убиения сразу нескольких зайцев. После чего, можно быть уверенным, подсознание Гарри будет мстить Малфою за Рона (и нос!!), записав Драко в стан «врагов».

Операция «Сектумсемпра» разыграется однозначно – не тем, так иным способом – так не лучше ли ее разыграть на своих условиях? Нет, Гарри будет дозволено отхлестать Малфоя только после предпоследнего урока с Директором, после подсказки о диадеме – и только Сектумсемпрой, которая «для врагов». И все это тоже будет использоваться для убиения сразу нескольких зайцев, главный из которых – диадема.

Ну а если бы так вышло, что Гарри не использовал бы Сектумсемпру (что сильно вряд ли – Дамблдор слишком хорошо знает своего ребенка), парню бы тиару показали каким-нибудь другим способом, само собою. Делов-то – с Директорскими мозгами и арсеналом средств исполнения задуманного.

Само собою, Снейп в курсе всех деталей операции и четко действует в рамках задуманного. Иначе почему он, прекрасно зная и так, и с помощью Окклюменции, что дело в книге Принца, приказывает Гарри принести все учебники? Нет, само собой, и над кроликом надо поиздеваться, раз уж Повод есть, но главное в том, что этим образом он дает себе возможность не спрашивать, почему Гарри бежит к нему из гостиной так долго. Как почему? Понятное дело – все свои книжки разыскивал!

Почему Снейп ожидает в туалете – почему было не продолжить разбирательство в кабинете или классе? Ну, во-первых, атмосферно, во-вторых, поближе будет к гостиной Гриффиндора, чем класс или кабинет. В-третьих, очень сильно Гарри расслабляет: глупый Снейп ждет в туалете и ничего не видит и не подозревает, я сейчас быстренько скину книгу – и он ничего не поймет.

Само собою, Снейп не только все понимает, он еще и хотел этого, а потому разбирательства не дойдут до конца, и Гарри, в общем и целом, будет доволен, что о книге никто не узнал. А Дамблдор будет доволен, что Гарри узнал о тиаре.

Отмечу: справедливо полагать, что тиару Гарри находит как-то слишком случайно. Ведь среди всего этого хлама парень мог свернуть не направо, а налево и оказаться вообще в другой от диадемы части Комнаты.

Но в том-то и дело, что диадема находится слишком случайно. Прямо как дневник Реддла в Игре-2. Нельзя исключать, что диадема, как и дневник, куском души Тома в себе тянется к куску души Тома в Гарри – и тянет этот кусок к себе («Возьми меня!»). Либо, как в случае с зеркалом Еиналеж, из древнего артефакта Дамблдор, поколдовав, делает своеобразный временный магнит. Или оба варианта, чтоб уж наверняка.

Выбежав из Комнаты, Гарри несется обратно в туалет и минуту спустя уже опять стоит перед Снейпом. Тот безмолвно протягивает руку за сумкой («Ну? Все спрятал, я надеюсь? Правильно спрятал?»). Один за одним Снейп извлекает учебники (надо ж ему подольше подержать Гарри в страхе и саму успокоиться – помнится, Дамблдор так же с отсеками сундука Грюма развлекался в свое время) и наконец останавливается на последнем – учебнике Рона по Зельям, который подвергает тщательнейшему осмотру. А потом начинает прикалываться.

- Это – ваша копия «Продвинутого Зельеварения», не так ли, Поттер?

- Да, - выдыхает Гарри, все еще не отдышавшись.

- Вы в этом точно уверены, верно, Поттер?

- Да.

- Это – копия «Продвинутого Зельеварения», которую вы купили во «Флориш и Блоттс»? – уточняет Снейп, буквально принуждая Гарри к прямому неоднократному вранью.

- Да, - твердо говорит Гарри, предоставляя Снейпу железный Повод дожать.

- Тогда почему на внутренней стороне обложки написано имя «Рунил Уозлиб»?

Сердце Гарри пропускает удар. Снейп окидывает подростка взглядом, в котором с легкостью угадывается: «Так… и что именно ты бессовестно соврешь первым делом?»

- Это моя кличка, - брякает Гарри.

Глупое, нелепое вранье. Впрочем, не из худших. Для начала, в него невозможно поверить. Если бы оно было правдой, Снейп бы знал.

- Ваша кличка, Поттер, - повторяет Снейп, позаботившись о том, чтобы слово «кличка» дребезжало от сарказма.

- Да… - говорит Гарри. – Это меня так друзья называют.

- Я понимаю, что означает слово «кличка», - прерывает Снейп. Его глаза вновь впиваются в глаза Гарри. Гарри пытается сопротивляться, но, как обычно, безуспешно.

Если Снейп смотрит, что случилось с книгой Принца, то почему он не продолжает разбирательство? А вот потому, что это не входит в его задачи и в принципе ни к чему не приведет. Нет, Снейпа интересует не учебник – тут все ясно – а диадема, и он понимает, что Гарри наткнулся на нее, а значит, задача выполнена, а значит, пора сворачиваться.

- Знаете, что я думаю, Поттер? – очень тихо произносит он. – Я думаю, что вы лжец и жулик и что вы заслуживаете наказаний со мной по субботам до конца семестра. Что вы думаете, Поттер?

Браво. Наконец-то Снейп не вмешивает в процесс сдирания кроличьей шкурки ничего особенно личного. И получается превосходно тонко.

- Я – я не согласен, сэр, - мямлит Гарри, не глядя на Снейпа.

- Что ж, посмотрим, что вы будете думать после наказаний. Суббота, десять утра, Поттер. Мой кабинет.

Вот тут кролик, долго державшийся из-за всех сил, улетает в нокаут.

- Но, сэр… - молит кролик в отчаянии. – Квиддич… последний матч се–

- Десять утра, - шепчет Снейп, невероятно довольный собой. – Бедный Гриффиндор… четвертое место в этом году, боюсь… - «Всю неделю подсчитывал очки и варианты для твоей команды, но в общем и целом, разумеется, мне совершенно все равно».

И он уходит, не сказав больше ни слова.

А что тут еще скажешь? Головомойка действительно удалась – и удалась на славу. В этот раз Снейп нигде и ни в чем не перебарщивает – вот совсем; даже не съехал в приевшееся всем на свете поминание Джеймса, что очень приятно. Люпин бы очень гордился.

Прикладывания всеми частями морды о все углы виртуального стола, конечно, не случилось, но в данном случае это и не нужно – Гарри и сам-то многое понимает, и загонять под пол его самооценку не следует – она и так к нему близка. Посему Снейп ограничивается лишь убийственно емкими характеристиками Гарри («лжец и жулик»), попутно давая понять, что все про книгу Принца знает (иначе к чему это «жулик»?), и отнимает у подростка едва ли не самое любимое и важное – квиддич.

Действия, в общем и целом, очень правильные, хоть слова и суровые – и Гарри понимает, что заслужил. Чуть позже в разговоре с друзьями он отметит это особо: «Я не оправдываю то, что сделал. Я бы хотел, чтобы я этого не делал – и не только потому, что получил около дюжины наказаний. Ты знаешь, я бы не стал использовать такое заклинание даже против Малфоя». Крыть Гарри нечем – Снейп прав – да еще и спаситель Драко (и Гарри заодно – от еще больших мук совести).

По своей сути же наказание Снейпа довольно слабенькое, хоть и надоедливое, и я отношу это все туда же – в Игру. Уверена, Дамблдор предупредил Снейпа о том, что наказание должно быть суровым не выше определенной отметки по шкале, ибо, кроме этого, Гарри и другие предстоят.

Поразительное, между прочим, дело – у меня вообще возникает стойкое ощущение, что не очень-то Снейп на Гарри и злится – а ярость в его лице и тоне в самом начале скорее просто скрывает страх, чем существует сама по себе. Как ни крути, а Малфой (перед самим Снейпом в частности) тоже много чего заслужил.

Я имею ввиду, разумеется, главной целью операции «Сектумсемпра», конечно, была цель показать Гарри диадему, но это вовсе не значит, что она исключала задачу в воспитательных целях воздать Малфою и за Кэти, и за Рона, и за Розмерту, и за Гарри, и за Снейпа, и лично за Дамблдора, одновременно раз и навсегда остановив его губительные для остальных попытки убить Директора.

Жестоко, но очень действенно – сделать мальчику что-то такое, чтобы лет через сорок в дождливые дни у него начинало сводить грудную клетку. Чтобы он помнил, во что он ввязался, о чем мечтал и что делал. Целее будет, право слово.

Головомойка, кстати, на реакции Снейпа отнюдь не заканчивается, ибо вскоре после ужина Гарри вызывает к себе Макгонагалл и устраивает парню очень неприятные пятнадцать минут, в течение которых Гарри узнает, что ему очень повезло, что он не вылетел из школы, а также что она, Макгонагалл, полностью солидарна с решением Снейпа назначить то наказание, какое он назначил.

Между прочим, это весьма любопытно. Гарри, конечно, думает, что Снейп пошел и рассказал о случившемся всем преподавателям, однако я в этом сильно сомневаюсь – впрочем, не сомневаюсь, что Макгонагалл была поставлена в известность незамедлительно. Возможно, даже еще тогда, когда Снейп отводил Драко в больничное крыло. И что?

И ничего. Вопреки всему, в том числе и здравому смыслу, Макгонагалл ждет до конца разбирательства Гарри по косточкам в исполнении Снейпа и лишь после этого устраивает собственное. И не она, как декан, назначает Гарри наказание, а Снейп. И к Директору подростка за столь серьезный проступок никто из преподавателей даже не думает вести. Верх маразма примерно в той же степени, в коей пребывает просьба Снейпа самостоятельно сбегать и принести учебники, обращенная к Гарри.

Знала ли Макгонагалл о готовящейся операции заранее? Почему-то мне кажется, что ее, как даму, решили не нервировать раньше времени – Дамблдор ведь о своих очень заботится.

Между прочим, а что Дамблдор? Миртл раззвонила о ЧП всей школе, не остается ни единого человека, кто бы не знал, что выкинул Гарри – но Дамблдор почему-то не дает ни единой реакции, которая докатилась бы до его любимого ребенка, за воспитанием которого он так тщательно следит. Почему?

Ну… знаете, как бывает… Высшее руководство наверняка не знало, но даже если бы вдруг нечаянно выяснило, то ничего не стало бы предпринимать – разве что старательно позабыло бы о том, что узнало. Да и вообще – бывают ситуации, когда лучше в скромном изумлении постоять в стороне. В случае Дамблдора – чем дальше, тем лучше. Желательно, за деревом. Особенно, когда делаешь вид, что ты тут ни при чем, совсем тут ни при чем. Особенно, когда на тебя с криком: «Это ты сделал?! Альбус, я тебя убью!!» - летит Макгонагалл, которая столь долгое время занимается дамблдороведением, что, когда предмет ее изучения начинает вести себя как несведущий идиот и делает невинные глаза на вежливо-недоуменном лице, мигом понимает, что он-то тут как раз очень даже при чем.

Так и представляю, как Макгонагалл врывается на лестницу, ведущую в кабинет Директора, пытаясь сбросить с ноги повисшего на ней Снейпа:

- Мне надо обсудить этот вопрос с ним наедине! – рявкает она, неистово тряся конечностью.

- Нет, вы будете ругаться, а моему Директору нельзя волноваться! – стучит зубами Снейп в такт конечности.

- Мы будем беседовать!! – угрожающе рычит Макгонагалл.

Впрочем, долго ругаться с Дамблдором, во-первых, невозможно, а во-вторых, травмоопасно, так что нечего за него переживать. То, что могло начаться со швыряния в Директора книгами, фениксом и осветительными проборами, спустя какое-то время (когда Директор устает прятаться и стараться не хихикать) переходит всего лишь в обычный разбор полетов:

- Скажите мне вот что: вы точно не отдавали мальчику никаких распоряжений, Альбус?

- Я понятия не имею, о чем вы говорите, Минерва, но если я правильно догадываюсь, то – нет, не отдавал.

Макгонагалл выдыхает уже более спокойно:

- Ну хорошо… но все равно это был некрасивый поступок, Альбус!

- Минерва, дорогая, - Дамблдор улыбается, протягивая ей кружку с горячим шоколадом и подносит к губам свою, - красивый бы не помог.

Что правда, то правда. Весь остаток вечера – да и семестра тоже – Гарри трясет при одной мысли о том, что он сделал. Я уж не стану отмечать, какому бойкоту подвергается капитан, бросивший команду в финальном матче, со стороны гриффиндорцев – и какому издевательству со стороны слизеринцев. И точно промолчу насчет самопоедания по поводу исключения из игры.

Нет, квиддич, хоть невозможность играть финальный матч и приносит много боли, вовсе не главное. Главное то, что Малфой пострадал от Черной магии в исполнении Гарри. Подросток чувствует себя очень нехорошо при мысли о том, что запятнал себя Темной магией и едва не случившимся убийством. Как раз то, чего и хотел Дамблдор.

Ведь как много в этой истории от той, другой, случившейся много лет назад, когда Сири по глупости едва не послал Снейпа на верную смерть, когда в последний миг вмешался Джеймс. Еще в Игре-1 Дамблдор отмечал, как похожи парочки Джеймс-Снейп и Гарри-Драко. И это действительно так. Сколь помнится, та ситуация здорово аукнулась Сири, который так и не понял в ту пору, чего такого страшного он натворил; однако та же самая ситуация позволила Джеймсу искупить свою вину перед Снейпом за сцену у Озера годом ранее – очистить и возвысить душу. Гарри тоже предоставляется шанс воспитать свою душу, и он, как его отец, но не как Сири, понимает это и ухватывается за него, раскаявшись в том, что сделал с Драко.

Именно это было еще одной целью Дамблдора – показать Гарри, так громко и постоянно вопившему о том, что Реддла надо убить-убить-убить, что он, Гарри – вовсе не убийца. Даже близко. И ему не понравится, если он к этому приблизится.

Ведь что произошло? Произошло так, что Гарри сам по себе резанул этой Сектумсемпрой. С этого момента подросток к обозначенному краю больше не приблизится.

И дело не в том, что Сектумсемпра – это Темная магия, которая может убить человека. Любое заклинание, если вдуматься, может стать смертельным. Я вообще склоняюсь к мнению, что магия сама по себе не может быть ни Темной, ни Светлой, но становится той или иной в зависимости от того, как ее используют.

Поэтому всем, кто подумал: «Дамблдор заставил Гарри запятнать себя Темной магией! Экой он гад!» - подумать еще раз и начать размышления с того, что, вероятно, для успешного выживания необходимо побывать на обеих сторонах, необходимо знать о том, что такое так называемая Темная магия, и правильно ее использовать. Или не использовать, что, возможно, гораздо важнее.

Дело ведь не в том, что не делаешь, потому что не умеешь. Дело в том, что умеешь, но не делаешь. Взгляните на Дамблдора – что, он разве не может понаделать столько же крестражей себе, сколько сделал Том7 Да не смешите. Все он может. Но я вспоминаю его разговор с Макгонагалл, когда окончилась первая война: «Вы мне льстите. У Волан-де-Морта есть силы, каких у меня никогда не будет». – «Только потому, что вы слишком… благородны, чтобы их использовать». О чем они говорят, если не Об Этом Самом? Вот Макгонагалл Директора прекрасно видит.

Побочным бонусом для Дамблдора после операции становится то, что в Гарри начисто пропадает желание копать под Малфоя, и Дамблдору больше не надо на это отвлекаться. Да и Малфою становится полегче – по крайней мере, Гарри не доводит его до истерики тем, что дышит в спину, и он в основном сидит тихо. По крайней мере, больше никого не травит (правда, он так напугался в прошлый раз, что не думаю, что стал бы, даже если бы сам не оказался на пороге смерти – но провести дополнительную методическую работу ведь никогда не будет лишним, не так ли?).

Кроме прочего, предлетальная ситуация помогает Гарри лучше понять Драко. Как говорится, начало прекрасной дружбы – мощный удар кулаком в глаз будущему другу. В случае Гарри и Драко это – начало понимания друг друга. Директор любезно предложил подросткам разобраться раз и навсегда (желательно, пока он еще жив), и до подростков доходит. По крайней мере, быстренько доходит до Гарри. Думаю, недалеко уйду от истины, если скажу, что именно Сектумсемпра, испугавшая Гарри так сильно, дает Гарри возможность спасти Драко в будущем году. Потому что Гарри понял, что если Драко чего и не заслуживает, так это смерти. Что бы он ни сделал.

Сам Драко пока что ничего не понял, конечно, но Дамблдор готов поставить на то, что поймет. На данный момент мальчик, должно быть, вспоминает, как его «смертельно» исполосовал гиппогриф тремя годами ранее, сравнивает ощущения с последствиями прилетевшей Сектумсемпры и тихо плачет по гиппогрифу в общем и тем счастливым временам в целом. Ну да и шут с ним.

Наконец, операция «Сектумсемпра» прямейшим образом влияет на отношение Гарри не только к Принцу, но и к Снейпу, что крайне важно, если мы говорим о закладывании камней в фундамент оправдания обоим – вернее, одному и тому же.

По отношению к Принцу позиция Гарри, хвала богам, нисколько не меняется. Хоть Гермиона позже вечером и пытается гнуть линию по типу: «Я не стану тебе говорить «а что я тебе говорила» по поводу этого твоего дурацкого Принца», - Гарри рассуждает очень здраво: «Он же не советовал использовать это заклинание! <…> Он просто делал пометки для себя, разве нет? Не для кого-либо еще…» - и, поскольку Рон и даже присоединившаяся к общему горю Джинни рассуждают так же, Гермиона остается в уязвленном меньшинстве.

Снейп же… ну, Снейп, как говорится, это особый случай. Я полагаю, разрешая Снейпу устраивать Гарри веселье каждую субботу, Дамблдор каким-то образом надеялся, что это немного примирит обоих, мудро рассудив, что перед будущим годом это необходимо. Однако Снейп подходит к делу со свойственным ему юмором и даже иронией, которые Гарри не совсем понимает и по глупости рассматривает отработки как скучную и издевательскую потерю времени.

Так, к примеру, в день финального матча, 10 мая, Гарри изводится от раздражения, с 10 утра до часу дня перебирая, рассортировывая и переписывая истершиеся карточки в картотеке Филча с записями о нарушениях правил другими студентами, других поколений – иногда вздрагивая при виде знакомых имен…

- Я подумал, - говорит Снейп с ехидной улыбкой на устах, выдавая задание («Я старался и хочу скорее увидеть, как тебе это понравится»), - вы могли бы начать с ящиков тысяча двенадцать по тысяча пятьдесят шестой. Вы найдете здесь некоторые знакомые имена, что добавит заданию некую интригу. – «Я заботился о тебе, между прочим». – Вот, посмотрите… – он картинно вытаскивает одну из карточек («Совершенно случайно попалась под руку – вытаскивал на удачу, так и знай!»). – Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Задержаны при использовании нелегального заклинания на Бертраме Обри. Голова Обри вдвое больше обычного размера. Двойное наказание. – Снейп усмехается («Да, помню, смешно было – а этот Обри все равно идиот… Ну как тебе? Я старался!»). – Приятно, должно быть, думать, что они ушли, а записи об их великих достижениях остались…

Гарри, конечно, стараний Снейпа оценить не в состоянии. А я вот так и вижу Снейпа, разгребающего завалы Филча – он натыкается на карточки времен своей юности и думает: «О, вот чего я Поттеру-то покажу, а то Хагрид альбом подарил, а я чего?» В результате Гарри узнает все больше и больше о своих отце и крестном, к которым временами присоединялись Люпин и Петтигрю, а Снейп работает рядом, невероятно довольный собой. Могло быть и хуже.

По крайней мере, Снейп все время молчит (исключая моменты, когда объясняет задание и назначает время следующей отработки), а не выводит подростка из себя (и себя из себя заодно) своими колкостями, и я нахожу в этом некое успокоение.

Снейп знает, к чему все идет, а Гарри – нет. Мне нравится думать, что таким образом он забирает себе то время Гарри, которое подросток не додаст ему в следующем году. Мне нравится думать, что в этой бессмысленной, но честной работе Гарри рядом с ним (когда-нибудь, если ты будешь продолжать в том же духе, ты доберешься до конца ящиков и сотворишь Порядок, и будет это хорошо воистину) он находит себе и своей душе определенную долю комфорта. Ну, и еще в том, что лишает Гарри квиддича.

Но, как бы то ни было, а злиться на него так, как раньше, Гарри больше не может, сколько ни пытается – он спас Драко от смерти. Он спас Гарри от клейма убийцы. Это, знаете ли, обязывает. И связывает. Бгг.

Самое забавное, что в каком-то смысле Снейп причастен и к еще одному – судьбоносному – событию в жизни Гарри: когда Гарри наконец оказывается в гостиной 10 мая, гриффиндорцы уже празднуют победу – прорвавшись сквозь толпу, Джинни решительно бросается к Гарри в объятья, и он ее целует.

В эпилоге нам ясно покажут, что они женаты и имеют троих детей. Кто знает, как все вышло бы, сыграй Гарри в финальном матче – они с Джинни находили самые разные поводы ходить вокруг да около слишком уж долго.