Итак, 4 июня 1997 года. Грандиозный Финал Игры Года и не менее грандиозное начало конца Большой Игры, до которого остается ровно 11 месяцев. Много это или мало? Не имею понятия. Но это чертовски больно.

Все фигуры расставлены на своих позициях. Вся боевка должна прибыть в замок с минуты на минуту, и уже сам факт ее присутствия означает, что Директору известен Финал ночи. Билл и Люпин также находятся в рядах охраны школы – и я сильно сомневаюсь, что Дамблдор выдергивает их всякий раз, когда ему требуется дополнительная охрана замка (во время его многочисленных отлучек).

Я имею ввиду – что, разве подпольная миссия Люпина внезапно отменяется? Или все же Люпин здесь, поскольку объект его слежки вскоре прибудет в замок? По крайней мере, такая вероятность существовала всю дорогу – вряд ли Сивый, весь год помогавший Драко, упустит возможность… эм… так сказать, как-то компенсировать убытки. Вот и у мадам Помфри позже ночью обнаружится приличный запас мази от ран, нанесенных оборотнем. А что такого? Оборотни в школе ведь бегают каждый день – а вдруг Люпин в очередное дежурство забудет хлебнуть Ликантропного?


В общем, Дамблдор нуждается в дополнительных силах – и он их получает. Отчасти именно поэтому на Финал отводится это время – до полнолуния, иначе один из лучших бойцов Ордена оказался бы выведенным из строя, но не после – ибо бедным мальчикам Томми и Драко придется ждать слишком долго, и у Томми может кончиться терпение. Хотя смешно было бы, если бы Дамблдор перетянул время и вернулся бы к Отправителю сам по себе – Тома бы удар хватил…

Само собою, все взрослые Игроки в той или иной степени проинструктированы – причем не просто на эту ночь, а, как оно бывает у Дамблдора, с целой кучей туманных намеков на безрадостное будущее. О том, что собрание Ордена состоялось приблизительно в этот период и было последним при жизни Директора, известно точно – в июле Кингсли, проверяя, действительно ли Люпин является Люпином, задаст ему вопрос: «Каковы были последние слова Альбуса Дамблдора нам обоим?» – и Люпин спокойно ответит: «Гарри – лучшая надежда, которая у нас есть. Доверяйте ему».

Ничего более точного об этом собрании я, разумеется, не знаю, однако не так уж сложно предположить, что, созвав всех на встречу под благовидным предлогом, Дамблдор на самом деле прощается со своими бойцами. Что он мог посчитать наиболее важным и необходимым, чтобы отметить в своей речи? Перво-наперво, вновь настроить Орден и Игроков на то, чтобы никто никуда не разбегался и придерживался четкой структуры организации – понятно, что сие направлено на то, чтобы по возможности избежать паники и резких телодвижений в рядах, потерявших своего генерала.

Грюм остается за старшего, о чем всем мягко напоминается. Макгонагалл – руководитель Ордена в его отсутствие и несомненный руководитель Хогвартса. Именно на ней держится вся боевка в ночь Финала, именно ее будут слушать все, включая молодую гвардию, когда Гроссмейстер покинет доску, а Грюма не предвидится на горизонте с ближайшие несколько часов. Само собою, охранять замок этой ночью его не зовут – а то Снейп не добежит до Астрономической башни или – если ему все-таки это удастся – даже до парадных дверей.
Костяк Ордена под предводительством Грюма есть Макгонагалл, Кингсли и Люпин. Хагрид, как обычно, скорее силовая подпорка, немного отстающая в стороне, дабы оставаться в Игре, даже если всех переубивают. В ночь Финала Макгонагалл с группой поддержки отвечает за замок. Хагрид – самостоятельно – за его окрестности – если удастся скрутить хотя бы одного Пожирателя, уже станет легче в будущем.

Даны также ценные указания Аберфорту и старому другу Элфиасу Дожу (а до этого, к слову – Директор выходит на связь с Ксенофолиусом Лавгудом. Где-нибудь в конце мая состоялась последняя встреча с Ритой Скитер. Портрет Директора полностью готов). Снейпа под самым благовидным предлогом (например, прикрываясь тем, что его в это время может вызвать к себе Реддл – что вообще-то очень даже правда) избавляют от ночного дежурства 4 июня. Слизнорту, как формально не имеющему отношения к Ордену, разрешено избавить себя от некомфортных батальных сцен ночи и непосредственного участия в них.
Наконец, последнее, о чем напоминает Директор своей большой команде – Гарри. Пусть они просто позволят парню делать свою работу, вот и все. Само собой, объяснять, почему именно в Гарри заключается самая большая надежда, Игрокам и старым членам Ордена не приходится. А объяснять, как именно она будет реализовываться, вообще никому не надо – все целее будут.

Вроде, все.

Понимает ли кто-то уже сейчас, что это собрание – прощание? Не кажется ли кому-то странным очевидное и какое-то крайне грустное подведение итогов неизменно веселым Директором? Как могут Снейп, Макгонагалл, Хагрид, Слизнорт, точно знающие, что Дамблдор умирает, сдерживать слезы?

Около восьми часов вечера, как по звонку, запускается весь механизм.
Роясь в библиотеке, Гермиона – разумеется, случайно – натыкается на целую коллекцию старых «Пророков», среди которых в половину девятого – разумеется, случайно – обнаруживается статья о некоей Эйлин Принц, капитане Хогвартса по игре в плюй-камни.
Можно, я не буду объяснять, почему статья обнаруживается именно в этот вечер?
Окрыленная и горящая праведными феминистическими настроениями, Гермиона несется в гостиную, где сидят Гарри с Роном, и минут пять горячо доказывает Гарри, что Принц-Полукровка – эта самая Эйлин Принц.

Гарри поднимает подругу на смех, уверяя, что, судя по стилю, это никак не может быть девушка, вследствие чего Гермиона, пылая щеками на всю школу, уносится обратно в библиотеку – отдать заметку об Эйлин Принц и, возможно, попросить мадам Пинс подготовить ей те статьи «Пророка», в которых хоть что-то значится об этой загадочной девушке.
Гарри, как оно обычно бывает, легкомысленно безразличен к сему прекрасному порыву.
А ведь Гермиона оказывается в шаге от разгадки. Если бы заметка об Эйлин Принц попалась ей на пару часов раньше, к 8:40 вечера того дня Гарри бы уже совершенно точно знал, кто такой этот Принц. Все, что мешает Гермионе – близящийся отбой.

Можно, я не буду говорить, почему заметка попадается так поздно?

Вполне очевидно: Директору было необходимо, чтобы мостик к разгадке был закинут до Финала – а привел к разгадке уже после. Возможно, это немного бы остудило ненависть Гарри – не могло не остудить – за 20 минут до начала грандиозного бега событий Гарри и Рон с чувством, толком, расстановкой отвешивают виртуальные поклоны Принцу за Рона – и Снейпу (дожили) за Малфоя. Возможно, это послужило бы едва ли не самым железным ключом к расшифровке личности Снейпа. И послужит – правда, в глазах Гарри будет иметь к тому моменту решительно мало – гораздо меньше, чем рассчитывал Директор – значения.

Ибо в стройном жужжании Игровых шестеренок внезапно и в полном соответствии с Великим Законом Подлости происходит сбой – случаются Обстоятельства. В Игру вступает Человеческий Фактор.