У меня вообще, чем больше об этом думаю, тем отчетливее складывается ощущение, что Дамблдор позволил бы себя обезоружить только – и только – Драко (в случае, если бы какой-нибудь другой Пожиратель все-таки прорвался сквозь оборону Ордена, его бы ждал неприятный сюрприз наверху башни; мальчика же Орден предсказуемо пропускает – ребенок же – а Дамблдор хитро и разнообразно щадит).

Вопрос о том, перейдет ли лояльность палочки к человеку, который обезоружил ее хозяина по хозяйскому желанию, считаю не столь важным – во-первых, Драко об этом желании не знал, во-вторых, он обезоружил Дамблдора по-честному, в-третьих, разве может палочка не учитывать желания своего бывшего хозяина? Формула «Манера и способ, каким ее забрали, имеют значение» работает, как, впрочем, и все в нашем мире, в обе стороны. Грубо говоря, на эту ситуацию Дамблдор мог бы завопить: «Не считается!» – и палочка бы его послушалась. Однако он выбрал вопить: «Считается!» По-моему, так.

Совершенно другой вопрос в том, зачем Директору все это устраивать, подставляя и Драко, и Снейпа?

Ну, во-первых, как я уже сказала, Драко совершенно выведен из-под удара. Во-вторых, Снейпу как раз под ударом находиться не привыкать. В-третьих, раз Дамблдор «был уверен», что Том попытается отыскать Старшую палочку, аж со времен Финала Игры-4, он просто должен был сделать что-то, чтобы Том нашел, так сказать, пустышку – деревяшку, чья сила принадлежит кому-то другому. А то Реддл со Старшей палочкой, работающей на него – это, знаете ли, не очень такая перспектива – в таком вопросе нельзя полагаться на довольно смутное предположение, что палочка самоубившегося хозяина, предоставленная сама своей воле, не выберет Тома – кто ее знает, что ей взбредет в эквивалент головы? Лучше уж проконтролировать ее выбор, тем более, что это вполне возможно.

При этом о случившемся знают только Директор, Снейп и портрет Дамблдора (через Снейпа). А в полной мере понимают случившееся вообще только Дамблдоры. А вот видели, что случилось, Дамблдор, Драко – и Гарри.

Упс.

С этой точки зрения желание Дамблдора, чтобы Гарри видел сцену его убийства целиком, вдруг обретает еще одну причину – может быть, Дамблдор хотел, чтобы Гарри рано или поздно узнал, кто же является настоящим хозяином его палочки теперь? Но зачем?

Нет, а что, кто-то думал, что избавление от всех крестражей, в том числе и того, что засел в Гарри, и последующая финальная битва должны проходить по принципу «авось пронесет»? Это при условии, что сам Дамблдор в Игре-6 утверждал, что даже после уничтожения всех крестражей «понадобятся незаурядные мастерство и сила, чтобы победить такого волшебника, как Волан-де-Морт»? Вообще как-то не похоже на Директора, в стиле которого скорее подстелить побольше соломки своему хорошему, но не такому уж умелому крохе, чем надеяться, что кроха вдруг внезапно станет мастером дуэльного искусства.

Уж лучше предположить, что Дамблдор прежде всего стремился: а) дать Гарри понять, что в нем сидит часть Реддла; б) дать в руки Тому мощное оружие, которое не работает или работает не на него.

В первоначальном варианте (когда/если Снейп должен был «закончить» со Старшей палочкой в смысле «покончить»), вероятно, предполагалось, что палочка Гарри с пером феникса все-таки окажется сильнее неработающей Бузинной. Однако этот вариант, помимо того, что не было известно точно, прекратит ли она работать и не выберет ли Тома свои новым хозяином, плох еще и тем, что Гарри придется стать непосредственным убийцей Тома.

Вариант второй, при котором хозяином палочки становится ни о чем не подозревающий Драко, имеет все шансы сработать – и сработать отлично, при этом не сделав Гарри убийцей абсолютно ни в какой мере: если Том получит и станет атаковать этой деревяшкой, чью лояльность Гарри к тому времени выиграет у Драко. Палочка просто не сможет убить своего хозяина, она срикошетит.

Вариант абсолютно сумасшедший, рискованный и практически невыполнимый – все под стать Директору, который и принимается за его исполнение, ибо в противном случае он не был бы Директором. Само собой, это значит, что в Игре-7 грядет ряд разборок с участием Старшей палочки (а начинаются они в Финале тесно связанной с этой Игры-6) и непосредственные столкновения между Драко и Гарри. Шансов для таких столкновений не так уж много – коль скоро Гарри не возвращается в школу, то только в каникулы, однако об этом – когда наступит нужное время.

Сейчас важно понимать, что Олливандер, абсолютно ничего не знающий о связи через кровь (видимо, Дамблдор не говорил ему об этом специально, чтобы Том не уличил во лжи), настаивает на преодолении связи палочек как единственном способе победить Гарри. Однако фиаско на переправе заставляет Тома подумать усерднее над тем, как разорвать связь палочек-близнецов.

Необходимо помнить: по словам Олливандера, это не он рассказал Тому о существовании Бузинной палочки, но Том сам спросил его. У меня нет абсолютно никаких доказательств, однако за годы работы над Игрой я хорошо поняла значение слов «недоказуемая причастность», а посему склонна верить, что, как и ранее в случае с пророчеством, Тома убеждают, что ему необходима Самая Сильная Палочка, о существовании и свойствах которой лучше проконсультироваться у мастера. Очень уж похожи две томовы одержимости меж собой.

Из кандидатур на должность убеждателей, опять же, любимая правая рука Тома, профессор-Порежу-Всем-Уши-Снейп, который, конечно, крупно косякнул с тем, что не информировал Тома об операции с двойниками, но это не столько его проблема, сколько проблема его информатора («О, да, конечно, я разберусь с ним, мой Лорд». – «Отрежь ему ухо! Оба!! И нос!!!» – «Разумеется, мой Лорд»), а сам Снейп настолько убедительно показал себя на этой переправе и вообще душка, что его осведомленность, ценность и преданность отныне не подвергаются сомнению – а идея с Самой Крутой Палочкой и впрямь замечательная, как, несомненно, кажется обрадованному Томми.

Снейп же, если что-то и знает про сложную судьбу палочки и взгляды Дамблдора на сей счет, то активно молчит, если догадывается, то молчит еще активнее, ибо в данный момент абсолютно необходимо не напортачить – Том, может, и слабеет в способностях к Легилименции, но кто его знает. На всякий случай, о таких вещах следует либо думать поменьше, либо не думать вообще.

В этом смысле Снейп не одинок, кстати говоря – Олливандер, конечно, направляет Тома на скользкую дорожку поисков, однако громко молчит об обходных путях и всяческих сокращениях. Ибо я не верю, что он не узнал в палочке Дамблдора Бузинную – ведь он сам станет отмечать, что существуют некие характеристики, по которым мастера ее узнают. Однако, разумеется, сообщи Олливандер о том, что последним владельцем палочки был Директор, тут бы Игра и накрылась. Он не лжет, отправляя Тома в самый масштабный Бег-по-Кругу за всю историю Игр искать Грегоровича, но Том (на свою беду) не пользуется Легилименцией, чтобы прочесть в глазах мастера и ту правду, о которой он умалчивает.

Наконец, и Олливандер, и Снейп упорно молчат о том, что не нужно убивать бывшего владельца палочки, чтобы стать ее новым хозяином, в результате чего Том радостно усваивает, что именно это как раз и нужно. По итогу Драко оказывается надежно прикрыт и вообще выведен из цепочки владельцев, которая начинает медленно складываться в многострадальном мозгу Реддла.

То есть шизофреническую переправу и операцию с двойниками я бы объяснила именно так, ибо иного объяснения просто не вижу: зная с самого начала, что Том будет участвовать в перехвате и попытается в очередной раз эпично убить Гарри, Дамблдор, который, как помним, ничью инициативу рубить не любит, позволяет ему столкнуться с Гарри лбами с тем, чтобы дать понять, что его новый гениальный План не работает. А поскольку не менее с самого начала было понятно, что Том, наш храбрый воин, не сунется убивать одного мальчика без свиты из 30 головорезов, в дело включаются Орден и ОД.

В результате Том, у которого эпично получается лишь проваливать свои планы, в очередной раз понимает, что чего-то не понимает, и бросается сначала вымещать злость на Олливандере, затем пытать его более предметно, чем по типу «Ты мне солгал, скотина!» и вариациям, а затем уже и в длинный увлекательный Бег-по-Кругу за Старшей палочкой, одной из задач которого (с точки зрения Дамблдора) является необходимость к Финалу Игры привести Тома в замок, к Снейпу.

Гарри всю дорогу активно ведут туда же, однако для подростка все организовано куда более тонко, интересно и поступенчато. Старшая палочка для Гарри – это лишь часть приготовленной Директором картинки-пазла, в которую включены и пятый крестраж (диадему в Выручай-Комнате Гарри благодаря операции «Сектумсемпра» с Драко и Снейпом в главных ролях уже видел), и его мантия-невидимка, и кольцо Мраксов (уже на подходе, бородатый фокусник готов протянуть руку за ухо жертве), и даже меч Гриффиндора, о котором подробнее – совсем скоро. Само собой, предполагается, что все это окажется в руках Гарри и сильно поможет ему в Финале.

Замечу: по задумке Дамблдора, Том должен едва ли не лично преподнести Гарри Старшую палочку – в конце концов, не самому же подростку гоняться за ней по всем континентам. Парень для такого не обучен и сильно стеснен в средствах. А вот Том пусть побегает, Гарри понаблюдает за успехами, результатом и процессом в целом его глазами, так безопаснее. Кроме того, всегда приятно, когда Его Темнейшество отсутствует в стране – идет на пользу здоровью окружающих, знаете ли.

Таким образом, первое же крупное столкновение Дамблдора и Тома на поле в Игре-7 приводит к дальнейшему укреплению Директора в борьбе на позиции «сверху», которую он уверенно занял в Финале Игры-5. Том в который раз со сказочным идиотизмом умудрился наступить на каждую из подложенных Дамблдором грабель, в чем, в общем-то, нет для Директора совершенно ничего удивительного – если знаешь человека, знаешь и его поступки. Я не поленюсь и вновь отмечу, что настоящие военные действия – это вовсе не состязание в том, кто кого переубивает больше и эффективнее. Это состязание упорства, терпения, воль, бесстрашия и, главное, ума против ума. А оружие, которое ваш противник не умеет использовать, как известно, принадлежит вам.

Когда Гарри покидает дом Дурслей окончательно, чары защиты, поддержанные Дамблдором, прекращают свое действие – за исключением той их части, которая была преобразована Томом в Игре-4. Своей магией он как бы изменил условия действия этой защиты – теперь она работает вне зависимости от Петуньи и возраста Гарри, а до тех пор, пока жив Реддл. В результате создаются все условия, чтобы Гарри, с одной стороны, мог избавиться от крестража в себе, а с другой – выжить.

Дожидаясь аж конца июля 1997 года и настаивая на том, чтобы Гарри вернулся в дом к маглам на это лето, Дамблдор не только создает условия для организации шизофренической переправы, но и тенет время, в течение которого Гарри никуда не денется, а также поддерживает Тома и окружающих в святой уверенности, что защита – именно в доме, и она прекратится, едва Гарри порвет с этим местом или станет совершеннолетним.

Причем похоже на то, что эта защита не просто не исчезает после того, как Гарри покидает дом, но и начинает работать (или всю дорогу работала) и против Пожирателей – уж больно подозрительно, что Гарри всю дорогу удается избегать разного рода шальных проклятий, да и не похоже, что Дамблдора не интересовал способ решения данной возможной проблемы – с его-то желанием настелить как можно больше соломки. Возможно, каким-то образом помогает и защита, возникшая в результате жертвы самого Директора.

Из нюансов и выводов по результатам переправы заслуживают внимания еще несколько. Во-первых, очень громко объявлена личная война в семье Блэк – Беллатриса, половой истекая истомою, стремится угодить Тому убийством Тонкс. Тонкс собирается отвечать ей взаимностью: «Я бы просто хотела до нее добраться, я должна Беллатрисе», ибо – Сири до сих пор остается не отмщен.

По всей видимости, Хагрид вновь оказывается совершенно не той совой, коей старается выглядеть. Помимо всего спектакля, описанного прежде, пристальное внимание обращает на себя и тот факт, что, если Назема используют, чтобы сокрыть следы Аба, а Хагрид, скрывая их, помогает Назему (не зная об этом, но прекрасно зная, что нужно вызвать подозрение на себя), получается, как ни крути, что Хагрид по этому пункту находится очень даже в Игре. Рискну предположить, что с крайне малым уровнем доступа к информации – но тем не менее.

То же можно сказать и о замечательном самоустранении Хагрида с мотоцикла незадолго до того, как палочка Гарри выкинула финт «Золотой огонь». Создастся впечатление, что Хагрид, который мог бы стать единственным в Ордене свидетелем этому, сознательно решил таковым не становиться. Именно Хагрид в Норе с очаровательной наивностью завел выведший Гарри из себя разговор о том, что парень вновь навалял Реддлу – как итог, все окружающие, свунясь от скромности подростка, еще больше уверяются в его скрытых силах и неисчерпаемых способностях. То есть достигается именно тот эффект, который и был необходим Дамблдору.

Так что я бы внимательно присмотрелась к Хагриду в этом году, хоть его и мало – он в явной тельняшке. Не думаю, что ему известно слишком или просто много, однако верить в то, что он вообще не при делах в этой Игре, у меня уже не получается. Кто его знает – вдруг у него в хижине висит портретик Дамблдора, который иногда заглядывает на чай и болтает о том о сем?

В пользу моей теории играет и то, что Хагрид, безусловно любивший Дамблдора, не разломает Снейпа пополам в первый же день его директорствования, а станет сидеть тихо и мирно почти до самого конца года. Значит, что-то такое есть, и Хагрид, прошедший с Снейпом и Макгонагалл к этому моменту уже 6 Игр, понимает и чувствует гораздо больше, чем делает вид.

Самой горькой потерей переправы становится, конечно, смерть Грюма, после которой Орден так и останется без постоянного вожака, хотя номинально эту роль то и дело будут исполнять Кингсли и Люпин попеременно.

Отправившиеся на поиски тела Грюма Люпин и Билл так его и не найдут – очевидно, Том приказал за собой подчистить. Мне бы хотелось верить, что тело Грозного Глаза, как ранее тело Барти Крауча-старшего, трансфигурировали в кость и закопали в землю, однако отчего-то мне кажется, что это было бы уж очень в стиле Тома и его Пожирателей – надругаться над телом человека, столь эффективно боровшегося против них едва ли не всю свою жизнь. Должно быть, после этого его скормили Нагайне. Вероятно, это видел Снейп (мне бы хотелось верить, что ему не пришлось участвовать в надругательствах).

Что он мог чувствовать в тот миг, спрашивать глупо – да, они с Грюмом, судя по всему, ненавидели друг друга и презирали одинаково сильно, у них были на то свои причины. Но это вовсе не значит, что смерть Грозного Глаза не делает Снейпу больно. Он все же преимущественно здоровый и по большей части нормальный человек; высокоморальнейший – уж точно.

Лично мне всегда нравился Грюм, хотя его слишком мало на страницах книг. Мысль о его гибели тоже делает мне больно, но эту боль облегчает отсутствие любой доли жалости или сожаления. Он был таким человеком, который этого по себе не оставил. Его не надо жалеть, о нем не надо сожалеть – о нем следует крепко задуматься. Он прекрасно знал, на что идет и чем это может закончиться. Но все дело в том, что он знал это в каждый свой выход на каждую операцию – и в годы Первой войны, и с возрождением Реддла, и в перерыв между обеими войнами. Он был настоящим мракоборцем, для которого понятие «служение народу» никогда не являлось пустым звуком. Он сделал свой выбор десятилетия назад, выбрав профессию, и с тех пор не поменял его – до самой смерти.

Конечно, это вовсе не означает, что ему не бывало больно или страшно. Я очень люблю вспоминать, как он ругается и ворчит на всех подряд перед каждой операцией. Мне кажется, в такие моменты слетает вся его выработанная за долгие годы броня, которой неизменно обрастает человек, видавший всякое, и наружу прорывается истинная сущность Аластора Грюма – человека, искренне переживающего о своих, искренне волнующегося за успех дела, искренне опасающегося и боли, и смерти.

Но Грюм в жизни Гарри является одним из главнейших подтверждений тому, что страх – это вовсе не тогда, когда боишься, но делаешь. Чувства – это не главное, мы, люди, не в силах их контролировать. Однако мы в состоянии контролировать свои действия. Именно они определяют, какие мы.

Грюм умер таким, каким жил – невероятно мужественным и храбрым, ответственным, крепким, честным и преданным. Он играет большую роль в становлении Гарри как личности, парень многим ему обязан. Мне кажется, это важно – когда ты оставляешь после себя кого-то, кто тебе обязан. Это значит, что ты жил не напрасно, а я не знаю, что может быть лучше этого.

Лично я ни минуты не ощущаю Грюма мертвым – даже спустя столько лет – и не смогу, должно быть, ощутить, ибо в голове то и дело вспыхивает: «Постоянная бдительность!» Черт побери, да… в этом был весь он.

Ночь переправы связывает всех крепкими цепями, которые невозможно будет порвать и много после войны. Когда опасность подбирается так близко, всегда начинаешь ценить жизнь людей, которых любишь – должно быть, потому, что понимаешь, как сильно их любишь. Только в такие моменты случаются ключевые переломы.

Сколько раз в эту ночь члены Ордена и ОД, забыв про Мерлина, вспоминают Бога, сложно предположить и сосчитать. Должно быть, именно с этой поры в Норе не остается ни единого ребенка. В этом смысле то, что именно Хагрид привозил Гарри на Тисовую в первый раз и он же увозил его в последний, очень символично. Как и смерть Букли – все знаменует собой умершее детство.

Вот таким безрадостным, но крайне многообещающим становится грандиозное начало Игры-7, которую теперь можно считать полноценно формально открытой.