Полученная от Назема прямая наводка на Амбридж требует от ребят последующих действий. И не просто действий, а очень противозаконных.

А потому следующие четыре недели трио проводит в режиме Великих Шпионов, по очереди надевая мантию-невидимку и посвящая по семь, а то и больше часов дежурствам рядом с официальным входом в Министерство, о котором не только Рону известно благодаря мистеру Уизли (с рождения), но и Гарри – благо, в свое время тот же мистер Уизли якобы совершенно случайно взял да и научил подростка, как попасть в Министерство самостоятельно.

Ребята провожают служащих, спешащих попасть внутрь, подслушивают их беседы, изучают, когда и во сколько кто-нибудь из них имеет привычку прибывать на работу в одиночестве, иногда крадут газеты из их сумок, а также медленно собирают наброски планов Министерства («Я буду на первом уровне, Долорес хочет меня видеть», – как-то говорит один из Министерских своему товарищу на пути внутрь) и прочие важные заметки – двумя годами ранее ровно тем же самым занимались, сколь помнится, Реддл и Ко.

В целом, это интересное, познавательное, дико важное и наполненное большой целью времяпрепровождение. Не сказала бы, что от него по итогу имеется как-то большой толк, но, по крайней мере, детишки не скучают. Ибо Дамблдор – большой мастер устраивать увлекательный Бег-по-Кругу.

Меж тем, в волшебном сообществе изменения не просто продолжают происходить, но критически усугубляются. За четыре недели Министерство превращается в почти неприступную крепость – из того, что трио удается подслушать, детки узнают, что трансгрессия из и в Министерство была запрещена, и только самым высшим чинам разрешено подключать камины в своих домах к Министерству для прямого попадания внутрь – остальные должны пользоваться официальным переоборудованным входом («И мы знаем, что ты попадаешь внутрь, используя эти странные монеты, или жетоны, или что это такое, потому что я видел, как та ведьма одолжила одну у подруги –», – станет говорить Гарри) вместо привычной телефонной будки.

Вряд ли все эти меры были приняты потому, что Том прямо конкретно знает о том, что кто-то попытается штурмовать Министерство. Скорее всего, закручиванием гаек занимается Яксли, и делает он это по единственной, глубоко скрытой, но лежащей в основе всех подобных действий любого тирана причине – из страха. Как там говорил Дамблдор? Любой тиран всегда боится, что найдется кто-то, кто восстанет против него… Ну вот так это все о том же.

Сам Яксли за это время окончательно и прочно закрепляется в должности Главы обеспечения магического правопорядка после Пия и Амелии Боунз и Первого заместителя Министра (Пия), активно проводя политику ущемления прав маглорожденных и магических существ – потихоньку беря под контроль обожаемый Томом и вечно недоступный Гринготтс: «Гринготтс больше не под единоличным контролем моей расы, – позже осенью скажет гоблин Крюкохват. – Я не признаю хозяина-волшебника». Учитывая, что другой гоблин, Горнук, ранее вдруг заявит, что он – не домашний эльф, не так уж сложно предположить, что понатыканные в банке волшебники именно на эту позицию гоблинов и смещают.

Некоторым нравится. Другие предпочитают сбежать. Как обычно, малая часть пытается бороться, но ее быстро давят. Так, глава Управления по связям с гоблинами в Министерстве, старый друг Слизнорта, обеспечившего ему должность сотрудника Управления в самом начале карьеры своего студента, Дирк Крессвелл, по всей видимости, попытался было открыть рот в защиту гоблинов вместе с гоблинами – но ему быстро его закрыли.

Скорее всего, произошло это в самом конце августа либо 1 сентября, ибо уже 2 сентября Гарри в образе некоего Альберта Ранкорна столкнется в Министерстве с мистером Уизли, и последний будет буквально в ярости: «Я слышал, ты сдал информацию о Дирке Крессвелле <…> Ты выследил волшебника, подделавшего свое фамильное древо, не так ли? <…> Дирк Крессвелл в десять раз больше волшебник, чем ты. И, если он переживет Азкабан, тебе придется ответить перед ним, не говоря уже о его жене, его сыновьях и его друзьях –».

Нет, оно понятно, что Ранкорн, по всей видимости, занимается раскрытием сфальсифицированных древ в общем и целом, приняв новые обязанности, возложенные на него новой властью – однако для того, чтобы сразу начать копать под главу Управления, у него должны были быть веские причины. Например, прямой приказ сверху устранить того, кто сильно мешает.

Позже осенью трио узнает, что случилось с Дирком дальше: «Я был на полпути к Азкабану, когда смог сбежать, оглушил Долиша и забрал его метлу. Это было легче, чем можно подумать; мне не кажется, что он в себе в это время. Может, под Конфундусом. Если так, я хотел бы пожать руку волшебнице или волшебнику, который сделал это, возможно, он спас мою жизнь».

Ни доказательств, ни косвенных свидетельств у меня, разумеется, нет – но есть стойкое подозрение, что Дамблдор руками Снейпа мог подсобить бывшему талантливому ученику и помощнику в возникающих проблемах с гоблинами на протяжении всех лет Игры. В конце концов, у Снейпа были все шансы добраться до Долиша, а уж кому-кому, но Дамблдору превосходно известно слабое место не раз получавшего от него горе-мракоборца.

Угроза, которую получает Гарри в облике Ранкорна от мистера Уизли, лишний раз докажет, что сломались и покорились режиму далеко не все и сразу. Станет выходить по словам Артура так, словно бы некая ячейка Министерских, их родственников и друзей сбивается в более плотную кучку и готова отстаивать интересы и безопасность членов кучки – по крайней мере, настолько, настолько это возможно без того, чтобы самим угодить в Азкабан.

Слухи курсируют туда-сюда, информаторы вскармливаются в разных Отделах со всех сторон – не только с Пожирательской и проминистерской – и это, по сути, единственный способ, каким можно надеяться выжить – быть предупрежденным о грядущем аресте или облаве теми, чьи уши оказались в нужное время в нужном месте.

Сие не просто – избежать облавы – ибо в Министерстве стремятся выкорчевать всех, кто может мешать – если не за подозрения в чистоте крови, так за пособничество маглорожденным, полукровкам – и нежелательному лицу №1. То есть Гарри.

Термин официально вводится в обращение за 4 недели – надо понимать, происходит мягкий переход от «его хотели бы видеть для допроса» к «его не хотели бы видеть на свободе и (или) живым». Разумеется, все под какими-нибудь возвышенными лозунгами. На Гарри заведена специальная карточка.

Более того, специальные карточки заведены на всех, кто имеет отношение к парню или Ордену, членов их семей, а также тех, кто сам по себе против нового режима и (или) подозревается в сокрытии своего статуса крови или статуса крови членов своей семьи. В карточках содержится вся информация: статус крови, предпочтения в общении, лояльность, место проживания, семья и лояльность членов семьи, а также – охранный статус (следят ли за человеком, насколько сильно и по каким причинам. Например, в карточке мистера Уизли так и написано: «Охранный статус: под слежкой. Все передвижения фиксируются. Большая вероятность контакта с Нежелательным Лицом №1 (останавливался у семьи Уизли ранее)»).

Картотека настолько обширна, что карточки битком набиты в ячейках специального шкафа, который хранится в кабинете Амбридж. Сама она наконец ощущает себя в своей тарелке – вот уж чье существование день ото дня становится все более приятным. Взгляды и методы их отстаивания у Амбридж гораздо более походят на пожирательские, чем на те, которыми обладают люди Ордена.

В результате она не только сохраняет свою должность старшего помощника Министра, но и получает дополнительные полномочия, став главой Комиссии по регистрации маглорожденных (или, как ее называют в кругах Амбридж, Комиссии по регистрации магловских выродков).

Конечной целью работы Комиссии, по сути, становится организация судебных процессов и многочисленных допросов и арестов всех волшебников, рожденных в семьях маглов, на основании того, что они якобы незаконно присвоили себе палочки и магические способности. Помимо этого, Комиссия занимается активной пропагандой идей нового режима – 12 людей под началом Амбридж (и под ее бдительным присмотром) круглыми сутками штампуют различные листовки и буклеты с примерно одинаковым содержанием: «Грязнокровки и опасности, которым они подвергают мирное чистокровное сообщество».

Разумеется, аресты, которые производятся зачастую прямо в ходе заседаний так называемой Комиссии, приводят к тому, что люди поумнее сразу подаются в бега, не надеясь на правосудие – вскоре к ним присоединяются и более наивные несчастные.

Массовое бегство маглорожденных в свою очередь приводит к не менее массовой охоте за ними – как грибы после дождя начинают появляться так называемые егеря – разнокалиберные маргиналы, часто не имеющие никакого отношения к Пожирателям и не носящие Метку, но готовые отлавливать всех, кого объявили в розыск, за деньги и доставлять в Министерство для дальнейших разбирательств. Само собой, разбирательства в таких случаях бывают упоительно короткими: если ты побежал, ты виноват.

Розыскные списки постоянно пополняются и публикуются в общем доступе – впервые трио видит такой список 22 августа в «Пророке» – в нем среди прочих волшебников, рожденных в семьях маглов, которые не явились на допросы, значится и Гермиона.

Конечно, в первую очередь Министерство просто обязано было перелопатить школьников, ведь близится 1 сентября. Нужно было ясно показать детям, а также их родителям, какова вся сила нового режима. Быть чистокровным – хорошо, все остальное – грязь, – вот, что должны были уяснить несовершеннолетние волшебники.

Это важно, ибо в Хогвартсе многие из них могут объединиться и вновь разрушить все, что так любовно взращивала в их головах пропаганда нового режима. Впрочем, поскольку многие дети из чистокровных семей с детства воспитывались в подобном духе, пропаганде не так уж сложно. К концу августа все молодое поколение британских волшебников уже более-менее четко делится на три неравные части.

Чистокровные.

Выданная бумажка с Министерской печатью и спасительным словом в каком-нибудь из верхних углов – гарантия жизни. Элита строящегося на глазах нового мира. Глупцы те, кто, имея тот же статус, не хотят им пользоваться и становятся врагами нового режима. Понимать и принимать поступки новоявленных борцов за справедливость невозможно. Правда проста: магловские выродки – грязь этого мира, и он без них станет лишь чище и светлее. Те, кто отрицает это – враги.

Полукровки.

Люди, с самого детства балансирующие между двумя мирами и до сих пор не в силах решить, какой из них дороже. В каждом есть что-то или кто-то, родные настолько, что, казалось бы, не хватает сердца все это любить одновременно. Все воспоминания и чувства давно и накрепко вшиты в оба мира разом.

Можно было бы, конечно, скрыться в тени, не привлекать к себе внимание и не нарываться, чтобы пережить год без потерь и вернуться в семью, где любят и ждут. Но как быть с маглорожденными друзьями, чей статус крови – приговор? Что делать, если кто-то из родственников тоже маглорожденный, и не ясно, как долго его сможет защищать чистокровный статус супруга или супруги? Как быть с друзьями-маглами, ставшими чем-то меньшим даже, чем пушечное мясо и биологический мусор в глазах нового режима? Что делать, когда часть таких же полукровок уходит в тень, а часть собирается сопротивляться, примкнув к чистокровным, которым плевать на свой статус?

Маглорожденные. Грязнокровки. Магловские выродки.

Как бы ни был им дорог мир маглов, они перестали принадлежать ему в тот день, когда со странным трепетом вскрывали конверт со своим именем, выведенным изумрудными чернилами.

Как бы дорог им ни стал мир магов, они с трудом учились принадлежать ему, чувствуя себя чужими и долго избавляясь от тягостных ощущений.

И как только они поверили, что наконец-то стали своими в этом мире, он сам отверг их, грубо отшвырнув и сделав посмешищем, изгоями, пушечным мясом, не дав возможности ни понять, за что, ни оправдаться.

Теперь они бегут. Бегут в одиночество, потому что у них больше нет выбора. Есть судорожно сжатая в руке палочка – единственное свидетельство того, что мир, осыпающийся теперь пеплом родных воспоминаний, действительно существовал.

Им теперь остается только бежать, скрываясь, ждать того момента, когда все изменится – и либо рассосется как-то само, либо даст им шанс остановиться и побороться за себя и близких – чтобы понять, что побег того стоил.

Я думаю о Дине Томасе, не знавшем, что на самом деле он – полукровка, а потому принявшем решение скрыться, чтобы обезопасить родных и выжить. Он взваливает на плечо рюкзак, должно быть, и спрашивает себя: «Ты готов?» – но, конечно, не готов он ничуть. Беги или умри – к такому никогда не будешь готов. Один, в бегах, в 17 лет.

Наверно, ему сильно хочется бросить рюкзак, укрыться одеялом с головой и поверить, что его не достанут никакие чудовища, когда он непослушными пальцами поворачивает ручку двери и делает шаг вперед, не позволяя себе обернуться.

Конечно, он ничуть не готов. К такому никто готов не был.