И Гарри, покинув светлый и чистый лимб, покинув Дамблдора, возвращается обратно в сырость, темноту и грязь Леса – к Волан-де-Морту. Исаак все-таки умер на горе Мориа…

Впрочем, то, что Гарри умер, не мешает ему лежать в весьма неудобной позе лицом вниз и чувствовать, что каждая клеточка его тела изнывает от усталости, а там, куда попало Смертоносное проклятье, горит так, словно кто-то со всего размаха ударил тяжелым железным утюгом.

Гарри не двигается. Тома сшибло с ног, и он на некоторое время потерял сознание – пока Гарри беседовал с Дамблдором в лимбе, в реальности прошло не больше минуты. Подобно студентам, обступившим поверженную Алекто в башне Когтеврана, Пожиратели сбиваются в кучу над Томом – и теперь торопливо отходят подальше. Только Беллатриса остается на коленях у его ног после того, как он поднимается, с трудом сдерживая стыд с страх:

- Мне не нужна помощь. Мальчишка… он мертв?

Гарри лежит неподвижно, лишь на мгновение до этого приоткрыв глаза, чтобы понять, что происходит, и попытаться придумать, что ему с этим делать. Палочка и мантия все еще при нем – даже после прямого вопроса Тома никто не решается к Гарри приблизиться. В полной тишине более полусотни глаз вбивают подростка взглядами в землю, и Гарри лишь молится, чтобы у него не дрогнул непроизвольно ни единый мускул.

- Ты, – Том наводит палочку на Нарциссу, и та вскрикивает от боли. – Проверь его. Скажи мне, мертв он или нет.

В общем и целом, конкретном и частном, все, что происходит на этом этапе, можно обозвать так: «Том, которого окончательно перекосило к финалу Финала, совершает ошибку за ошибкой». Ничего тонкоманипуляторского в этом нет, минимум Игры. Просто вот Том – такой, и Дамблдор это знал и на это изо всех сил надеялся.

Ведь это так предсказуемо: Том побоится приближаться к Гарри; если Гарри мертв, это будет неприятно, если нет – больно. В любом случае, лучше послать кого-нибудь проверить. А кого послать? Того, кого жалко меньше всех – Малфоев. Либо Нарциссу, либо Люциуса – для успеха Гарри в общем-то без разницы.

Том выбирает женщину (как смело; впрочем, Люциус от такой работенки скорее бы умер со страху – от него вообще сейчас толку мало, да и скользкий он, этот «друг» – лучше уж прямую Нарциссу, которая, очевидно, так, побоится плести интриги против хозяина своего мужа и сына).

Нарцисса касается лица Гарри, оттягивает вверх его веко, ее руки скользят под его майку – прямо к предательски бьющемуся сердцу. Она быстро дышит, низко склонив голову к его лицу – ее волосы полностью скрывают Гарри от Тома и Пожирателей.

- Драко жив? – доносится до Гарри едва различимый шепот. – Он в замке?

Доля секунды для принятия решения.

- Да, – судьбоносно выдыхает Гарри.

Руки Нарциссы дрожат. Она царапает Гарри ногтями. Она выпрямляется.

- Он мертв!

…Вот черт знает, кем является ее шизанутая маньячка-сестра, но Нарцисса – единственный мужчина в семье Малфоев. В то время, как большинство Блэков были названы в честь звезд, имя Нарциссы означает цветок. Это ставит ее в один ряд с матерями вроде Лили и Петуньи, готовыми пойти на все ради своих детей.

Нарциссе теперь уже плевать, победит Том или нет – она хочет попасть в замок к своему сыну. Уверена, ее материнское сердце сжималось, глядя на щуплую неподвижную фигурку Гарри – она хочет добраться до сына прежде, чем он станет такой фигуркой по-настоящему. Единственный способ сделать это – вернуться на территорию школы с армией победителей, а там – будь, что будет.

Если бы она сейчас сказала правду… что ж, тот же Хагрид, который находится здесь для прикрытия Гарри, пусть сам и не подозревает об этом, мог бы наделать достаточно шума, чтобы дать Гарри драгоценную секунду времени спрятаться под мантией – но тогда беготня и сражения бы возобновились, и Нарцисса, скорее всего, лишилась бы последнего шанса улизнуть от Тома и отправиться на поиски Драко.

Не уверена, что такую сложную цепочку смог бы смоделировать в своей бедной голове Люциус – или что у него хватило бы духа солгать Тому – так что воистину хорошо, что Том презирает женщин даже больше, чем таких «скользких друзей».

В конечном счете поступок Нарциссы становится отражением того, что сделала Лили. В самом начале длинной истории Гарри мать умерла ради своего ребенка. Ближе к ее концу вторая – лжет под страхом смерти. Круг замыкается. Гарри спасен и Лили, и Нарциссой.

Кто-то может назвать это совпадением. А мне кажется, что иначе быть не могло. Бывают моменты, когда вероятность невероятных совпадений – одна на миллион, и ты спасаешься. Это правильно. Иначе не было бы никакого смысла. Если бы это не работало, не оставалось бы никакой надежды. В общем, боги ни за что не допустят, чтобы было иначе – а то все утратит смысл. Тогда лучше вообще не жить. В конце концов, не только Дамблдора сильно, терпеливо и преданно любят наверху – но и Гарри, и всех защитников Хогвартса, и матерей, подобных Нарциссе…

Пожиратели кричат от радости, топают ногами и выпускают в воздух снопы красных и серебряных искр.

- Видите? – вопит Том вне себя от счастья. – Гарри Поттер мертв от моей руки, и ни один живой человек теперь не может мне угрожать!

Ага. Только он забыл о мертвом Дамблдора. А еще – поверил Нарциссе, потому что хотел поверить. С распознаванием столь ненавистного ему вранья у него, прямо скажем, с самого начала Игры большие проблемы, а тут и вовсе поехала крыша. Он устал от долгой игры в прятки, он хочет верить, что все закончилось.

- Смотрите! Круцио!

Ожидаемо. И очень смело. Разумеется, он не мог не поиздеваться над телом Гарри, чтобы доказать, какой он всесильный – не мог не поглумиться над телом мальчишки. Но, во-первых, плоть – это всего лишь плоть, а боль – ничто, особенно, когда ты вынес столько иной боли прежде и вообще рад, что просто жив. Во-вторых, Старшая палочка не посмеет мучать собственного хозяина.

Поэтому Гарри, приготовившегося терпеть и продолжать притворяться мертвым, просто подбрасывает в воздух – раз, второй, третий – и хорошенько болтает так, что слетают очки и чуть не выскальзывает палочка, но боли нет, и Гарри остается размякшим, будто тряпичная кукла, пока наконец его вновь не швыряет на землю под улюлюканье полусотни взрослых мужчин и женщин.

- Теперь, – провозглашает Том, – мы пойдем в замок и покажем им, что случилось с их героем. Кто понесет тело? Нет – стойте –

И Том совершает новую ошибку. Под свежий взрыв хохота он освобождает Хагрида, очевидно, вернув ему речь (надо же поупиваться рыданиями).

- Ты понесешь его. Он будет хорошо виден в твоих руках, правда? Поднимай своего маленького друга, Хагрид. И очки – наденьте ему очки – он должен быть узнаваем.

Еще одна ошибка. Некоторые люди ничему не учатся…

Кто-то с силой водружает на Гарри очки. Дрожащими руками, роняя на Гарри огромные капли слез, Хагрид поднимает его – мягко и аккуратно, давясь рыданиями.

- Вперед, – приказывает Том, и вся процессия двигается обратно через Лес к замку.

«…и Одо-героя домой понесли, туда, где резвился он в малые лета. С ним шляпа навыворот рядом лежит, и сломана палочка, грустно все это…»

Хагрид выносит Гарри на волнах этой вечной реки любви и жизни и плачет, подобно тому, как выносил его, рыдая, из только что разрушенного дома в Годриковой Впадине – маленького и беззащитного. Гарри не смеет подать ему знак, что все еще не кончено, не смеет шелохнуться и, терпя удары веток по обмякшему лицу, лишь надеется, что никто не увидит, как на его запрокинутой шее упрямо бьется пульс. Возможно, если бы Гарри нес кто-нибудь другой, он бы заметил. Но Том боится смотреть на «трупы» врагов, а Хагрид заливается слезами. Год назад он так же нес тело Дамблдора. Скольких еще в течение жизни?

Впрочем, я не думаю, что время, пока марширует процессия псевдопобедителей, тратится Хагридом исключительно на слезы. Гарри вот отдыхает, благодаря Тома за организацию его вполне комфортной доставки в замок и давая ему время порадоваться спокойно напоследок, рабу божьему, заплутавшему. А что Хагрид? Неужели одни слезы и никаких мыслей? А как же мстя за свою любимую крошку?

Ну, с двумя великанами в армии Тома особо не повоюешь. Хагрид решает сохранять относительное спокойствие до тех пор, пока процессия не доберется до замка – а вот там уже можно будет дать волю внутреннему зверю и начать новую битву – возможно, даже удастся завязать в узелок змею, которую Том освободил от магической сферы (еще одна, вполне предсказуемая, ошибка) и водрузил на свои победительские плечи.

Лишь единожды Хагрид срывается – Гарри от испуга чуть не соскакивает с его рук – когда замечает среди деревьев кентавров:

- Бейн! Рады теперь, да, что не сражались, вы, трусливая кучка кляч? Рады, что Гарри Поттер – м-мертв..?

Хагрид вновь рыдает. Вероятно, в течение года переговоры с кентаврами велись, однако они, как и прежде, отказывались вмешиваться в то, что показывали звезды. А звезды, как и в далекой Игре-1, по обыкновению показывали смерть Гарри. И вот она случилась. И что? Вместо того, чтобы прятаться, кентавры выходят к Пожирателям. Вместо того, чтобы нападать в ответ на их оскорбления, они выжидают. Почему? Возможно, звезды показывали не только смерть Гарри?

В таком случае мудрые представители древнейшего народа, никуда не спеша, наблюдают за развитием событий, чтобы вовремя нанести точный удар в цель.

- Стоять, – приказывает Том, направив палочку на Хагрида, когда процессия наконец достигает кромки Леса.

Дементоры, прятавшиеся среди деревьев, больше не могут причинить вред Гарри – факт того, что он чудесным образом все-таки продолжает жить, горит внутри сильнейшим огнем, будто Патронус его отца теперь светит в его душе. Смертью смерть поправ – смертью страх поправ – жизнью страх поправ…

Ну, возможно, немало способствует и тот факт, что у Гарри теперь всего одна душа, а потому лишнее внимание дементоров он не притягивает, и чужие страхи дементоры в нем не пробуждают. Тоже, знаете ли, приятный бонус.

Мимо Гарри проходит Волан-де-Морт. Спустя секунду его магически усиленный голос сотрясает всю округу:

- Гарри Поттер мертв. Он был убит при попытке к бегству, пытаясь спасти себя, пока бы вы складывали свои головы за его жизнь. – Ага, вот прямо вижу, как в Большом Зале все защитники замка такие: «Оу. Ну, раз Сами-Знаете-Кто так сказал, значит, мы ему поверим. Нет у нас больше символа сопротивления, он оказался трусливым предателем. Теперь наш символ – Сами-Знаете-Кто». – Мы принесли вам его тело в доказательство того, что вашего героя больше нет. Битва выиграна. Вы потеряли половину своих бойцов. Мои Пожиратели Смерти превосходят вас по численности, а с Мальчиком, Который Выжил, все кончено. Больше не должно быть войны. Всякий, кто продолжит сопротивляться, мужчина, женщина или ребенок, будет уничтожен, как и каждый член его семьи. Выходите сейчас из замка, встаньте передо мной на колени, и вы будете помилованы. Ваши родители и дети, ваши братья и сестры будут жить и будут прощены, а вы присоединитесь ко мне в новом мире, который мы построим вместе.

Нет, все-таки хорошо, что Гарри вернулся. Боевой дух защитников, конечно, на высоте, но кто знает, что было бы с ними без Гарри и его жертвы, которой он теперь спасает их, подобно тому, как жертва Лили и Дамблдора спасала самого Гарри всю дорогу.

А если бы Гарри не вернулся? Том уже говорит о принципе коллективной ответственности, грозя семьям. Даже если бы защитники покорились, какое место ждало бы их в «новом мире»? Под ногами Пожирателей, где-то под маглами, сквибами и полукровками?

- Вперед, – командует Том, и процессия двигается следом за ним.

Том останавливает Пожирателей перед парадными дверьми замка, и они выстраиваются вряд. Гарри, подглядывавший за происходящим периодически через щелочки глаз, притворяется идеально мертвым, от страха позабыв, как дышать – в любой момент его родные, те, за кого он пытался умереть, увидят его обмякшее тело в руках рыдающего Хагрида.

- Нет!

Вопль ужаснее всего в эту длинную ночь. Гарри никогда в жизни не думал, что Макгонагалл, Бог знает, сколько всего пережившая за пару часов, видевшая столько своих детей убитыми (они ведь все – ее; и Пожиратели тоже, она учила практически всех их), способна издавать такие звуки.

Беллатриса заходится хохотом неподалеку от Гарри. Он вновь приоткрывает глаза – защитники выбегают на каменные ступени, чтобы увидеть его. Том стоит впереди, поглаживая Нагайну длинным белым пальцем. Гарри вновь закрывает глаза.

- Нет!
- Нет!
- Гарри!
- Нет! Гарри!

Крики друзей подобны острым кинжалам, вонзающимся прямо в сердце. Гарри ничего не хочет сильнее, чем ответить им, успокоить их – но заставляет себя продолжать лежать неподвижно в дрожащих руках Хагрида, пока люди замка кричат, плачут, выплевывают оскорбления Пожирателям в лица –

- Тишина! – орет Том.

Следует взрыв, вспышка яркого света, и толпа оказывается заглушенной заклинанием. Невинно замечу, что Дамблдору никогда не приходилось орать и пользоваться заклинанием, чтобы заставить себя слушать сотни детей. Обычно он просто поднимался из-за стола, и все мгновенно замолкали.

- Все кончено! Положи его, Хагрид, к моим ногам, где он и должен быть!

Хагрид аккуратно укладывает Гарри на траву.

- Видите? – Том принимается расхаживать туда-сюда позади Гарри. – Гарри Поттер мертв! Теперь вы понимаете, дураки? Он был ничтожеством, всегда, мальчишка, который полагался на жертвы других ради себя!

«Любите меня, меня, я лучше!» – так и сквозит в его речи.

- Он победил тебя! – орет Рон.

Заклинание снято. Самым интереснейшим образом. Толпа защитников вновь принимается вопить – пока их не заглушает новое заклинание.

- Он был убит при попытке сбежать с территории замка, – с наслаждением в голосе лжет трусливый кусок копролита, – убит, пытаясь спасти себе –

Том замолкает. С криком со ступеней замка на него несется Невилл. Еще один взрыв, еще одна вспышка света – и обезоруженный Невилл лежит на траве, рыча от боли.

- А это кто? – шипит Том. – Кто добровольно согласился продемонстрировать, что случается с теми, кто продолжает сражаться, когда битва проиграна?
- Это Невилл Долгопупс, мой Лорд! – в восторге смеется Беллатриса. – Мальчик, который доставлял Кэрроу столько проблем! Сын мракоборцев, помните? – «Помните, как я их – да в вашу честь – о, мой Лорд..!»
- Ах, да, я помню, – мягко говорит Том, глядя, как Невилл с трудом поднимается на ноги. – Но ты чистокровный, не так ли, мой храбрый мальчик?
- И что, если да? – громко спрашивает Невилл, глядя прямо в змеиное лицо и сжимая кулаки.
- Ты продемонстрировал силу духа и храбрость, и ты выходишь из благородного рода. Ты станешь очень ценным Пожирателем Смерти. Нам нужны такие, как ты, Невилл Долгопупс.

Эх, видел бы ты его на первом курсе, дипломат хренов. Надо ж понимать, с кем, как и о чем ты говоришь.

- Я присоединюсь к тебе, когда ад замерзнет, – отвечает Невилл. – Отряд Дамблдора! – орет он, и защитники замка отвечают ему громогласным: «Отряд Дамблдора!»

Заглушающие чары Тома вновь куда-то пропадают, и я просто не могу и дальше делать вид, что это происходит по-волшебству. Вернее, именно по-волшебству оно и происходит.

Конечно, можно уверовать в то, что Старшая палочка не принадлежит Тому, а потому работает плохо. Но она не принадлежала ему с самого начала – и все равно работала. Олливандер признавал, что мастерский волшебник сможет орудовать любой палочкой – вне зависимости от того, является ли он ее хозяином или нет. Том, без сомнения, волшебник мастерский. Почему же его заклинания… не не работают, нет – не держатся долго?

Я полагаю, их кто-то усиленно снимает. Учитывая, что Пожиратели контролируют любое движение защитников замка, не думаю, что кто-то из тех, кто стоит на каменных ступенях, машет палочкой – это только Невилл такой отчаянный, остальные стоят и выжидают, хотя, по-хорошему, неплохо было бы мальчика от Тома защитить.

Но кто тогда? Я думаю, некто, способный быть невидимым и без мантии. Некто, уже имеющий опыт невидимого прикрытия своих в непосредственной близи от Тома. Кто-то, кто теперь знает, наконец, каким смелым и отчаянным может стать человек, персональным боггартом которого он имел честь быть.

Я говорю, безусловно, о Снейпе, восставшем из мертвых и невидимкою решившем поучаствовать в завершении главного дела своей жизни – ибо как такое шоу пропустить? Недоказуемо, конечно. Но уж очень хорошо складывается, если включить зачатки логики.

Тома, едва он слышит ненавидимую фамилию жутко любимого (но никогда не любившего в ответ) человека, перекашивает, если это возможно, еще больше.

- Очень хорошо, – шелковым голосом шипит он, и Гарри содрогается. – Если это твой выбор, Долгопупс, мы вернемся к первоначальному плану. На твою голову, – тихо добавляет он, взмахнув палочкой.

И совершив очередную ошибку.

Из одного из разбитых окон замка вылетает Распределяющая Шляпа. Величайшая Королева Драмы расправляет ее, взявшись за острый кончик.

- В школе Хогвартс больше не будет Распределения, – говорит Том («Я с самого начала говорил Снейпу, что так будет правильно! А он все: «Надо сохранять традиции, сохранять традиции…» Тьфу! Вот и сохранил – тупые храбрые львята постоянно путаются под ногами!»). – Больше не будет факультетов. Герб, знак и цвета будут теми же, что принадлежали моему благородному предку, Салазару Слизерину, этого будет достаточно каждому. Правда, Невилл Долгопупс?

И ведь Том действительно верит, что каждым своим словом и действием прямо-таки возбуждает в защитниках неудержимое желание присоединиться к нему. Так и вижу, как Снейп невидимкою на заднем плане закатывает глаза. Или Том считает, что напугал кого-то, и этот страх разрушит сопротивление? Святой Мерлин, да все эти люди уже столько раз напугались за жизнь в целом и эту ночь в частности… я имею ввиду, мы говорим о детях и преподавательском составе, которые провели целый год в плотном сожительстве с Долорес Амбридж.

Том взмахивает палочкой, и тело Невилла застывает. Реддл нахлобучивает Шляпу на его голову. В толпе защитников шелестят мантии, люди начинают двигаться… Пожиратели единовременно поднимают и нацеливают на них свои волшебные палочки.

- Невилл сейчас продемонстрирует, что случится с любым, кто глуп достаточно, чтобы продолжить выступать против меня.

Взмахом палочки Том заставляет Шляпу гореть на голове Невилла, который не может пошевелиться. В толпе защитников люди кричат. Гарри не может этого вынести –

Однако он не успевает даже пошевелиться – все случается одновременно, внезапно и слишком быстро. Значит, ищем Игру или хотя бы Игроков.

Во-первых, вдруг откуда ни возьмись, ниоткуда не взялось со стороны главных ворот замка на Пожирателей по центральной дороге несутся сотни людей – семьи и друзья, владельцы магазинов и комнат Хогсмида – под предводительством Чарли Уизли и Горация Слизнорта. Эта часть битвы заставляет меня улыбаться и плавиться от восторга.

Дело в том, что, сделав свое последнее заявление в громкоговоритель, Том сделал и новую ошибку – потихоньку набиравшееся с самого начала битвы за Хогвартс сопротивление в Хогсмиде абсолютно точно поняло, когда следует вступать в бой. Вопроса о том, следует, не стоит и не стояло. Слизнорт – Игрок. Он должен понимать: если Гарри действительно мертв, Тома остается всего лишь добить. Он идеально просчитал время выступления своей свежесобранной армии (ах, не сражайтесь со слизеринцами, вас обучавшими…).

Во-вторых, в это же время из-за замка неуклюже выходит Грохх. Понятия не имею, пришел ли он сам, услышав крики, или его привел, к примеру, Кто-Нибудь Невидимый, однако Грохх орет: «Хаггер!» – и немедленно оказывается атакован двумя великанами Реддла. Завязывается великанья схватка, и земля дрожит.

В-третьих, из Леса на Пожирателей несутся многомудрые кентавры, подобно Слизнорту, просчитавшие, когда будет наиболее эффективно вступить в бой, и теперь осыпающие Пожирателей своими стрелами. Следом за кентаврами из Леса вырываются фестралы и Клювокрыл, которые атакуют великанов, выклевывая им глаза, пока Грохх молотит их, по чем только видит.

В-четвертых, Гарри вытаскивает мантию-невидимку и, обернувшись в нее, вскакивает на ноги. В тот же миг Невилл, освобожденный от заклинания, я полагаю, нашим добрым невидимым бывшим профессором сэром боггартом, тоже двигается с места. Полыхающая Шляпа падает с его головы, и он вытаскивает из нее… меч Годрика Гриффиндора.

В воздухе сверкает серебро. Одним единственным ударом Невилл отрубает голову Нагайне – с такой силой, что та взмывает в воздух и тяжело падает на землю у ног Тома, который ревет от неконтролируемой ярости, граничащей с абсолютным безумием.